Не можете ли вы назвать наугад, на какие мысли наводит вас этот дорожный сундук?
— Ну как же! — откликнулся Кент. — Это сразу наводит на мысль, что убийца был слишком слаб для того, чтобы обычным способом задушить жертву, или что убийца полностью мог пользоваться только одной рукой.
— Мог пользоваться только одной рукой — правой! Что еще? Тело засунули внутрь сундука. Сундук поддерживается левой ногой, правая рука сильно стягивает створки сундука, который упирается в левую ногу убийцы, и дело сделано.
Но это не совпадало со способом убийства Родни Кента, который был задушен при помощи двух рук. Суд отказался бы слушать дело, как невероятное, пока я не начал размышлять об убийстве Родни Кента. Хэдли уже описал мне мебель в Голубой комнате. Но я все еще не был уверен, пока не приехал сюда и своими глазами не увидел ее. Но уже тогда я хорошо представлял сцену преступления. Мне приходилось видеть подобную мебель. Припомните изножье кровати. Оно изготовлено из тяжелого дерева, изогнутого наверху и круглого у основания маленьких столбиков. Вот. — Он схватил карандаш и быстро начертил изгиб изножья на конверте. — Можно сказать, подобно шарфу или воротнику гильотины, куда преступник должен положить голову. Родни Кент лежал, почти касаясь головой ножки кровати. Допустим, шея потерявшего сознание человека была всунута боком в эту доморощенную гильотину. Допустим, шея была обернута полотенцем для лица — не банным, которое было слишком толстым и мохнатым, что помешало бы оставить вмятины на шее. Допустим, что убийца стоял над ним и, схватив его одной рукой за горло, с другой стороны сдавил ему шею этим широким изогнутым деревянным изножьем, прижав шею жертвы к краю. Когда убийца закончил свое дело, на шее остались отчетливые синяки. Их определили как следы пальцев, обернутых полотенцем, — вы получите синяки в доказательство хватки двумя руками, которые идут по обе стороны шеи.
Один раз может оказаться чистым совпадением. Дважды таких совпадений не бывает. Это объясняло использование полотенец. Это указывало на тот факт, что убийца хорошо владел лишь одной рукой.
Кхм… кха! Начинало вырисовываться целое нагромождение, как в доме, который построил Джек: 1) убийца проник в гостиницу «Королевский багрянец» снаружи; 2) на нем была форма, в которой он и ушел; 3) по всем признакам, он владел лишь одной рукой. Единственный человек, который отвечал всем этим данным, — Ричи Беллоуз. То самое его свойство, которое до сих пор выводило его из круга подозреваемых, а именно частично парализованная левая рука, теперь включало его в этот круг. Стоило как следует вдуматься, и все факты начинали свидетельствовать против него. Ведь даже при том, что как будто его нельзя подозревать, так как он сидит под замком в полицейском участке, следующая связь была ясна для любого, кто способен рассуждать непредвзято. Я имею в виду связь между полицейским участком и темно-синей курткой.
Я указал на это обстоятельство некоторое время назад. «Короткая однобортная куртка со стоячим воротником, серебряные пуговицы, эполеты на плечах». Леди и джентльмены, каждый день на улице вы видите людей в этой форме, и если вам и в голову не пришла эта связь, то только потому, что проникший в гостиницу человек был без головного убора. Если бы я хотел задать плохую загадку (чего я не хочу), я бы таинственно спросил: «Когда полицейский, не полицейский?» И под общий стон ответил бы совершенно искренне: «Когда он без своего шлема». Эту поразительную разницу должен был заметить любой, кто видел в суде полицейских без головных уборов. Они выглядят совершенно другими людьми: как служащие. Собственно, в данном случае они и являются служащими.
Но вернемся к нашим баранам. Ричи Беллоуз был заперт в полицейском участке. Не мог же он сказать своим тюремщикам: «Послушайте, выпустите меня отсюда и одолжите форму. Мне нужно съездить в Лондон и совершить убийство, но я вернусь сегодня же ночью».
Тем не менее, мы представили себе одну из черт национальной жизни — полицейский участок в деревне. Это вовсе не громадное мрачное здание из камня, возвышающееся над городом, специально построенное для задержания на ночь сотен пьяных гуляк. Нет, это обычный дом, переделанный под нужды полиции (как тот, что стоит в Норфилде), где могли бы жить и мы с вами. Но ведь его кто-то построил. И где-то в подсознании нам нашептывал голос, что мы слышали об отце Ричи Беллоуза, своеобразном типе, который был строителем и, как мне сообщил Хэдли, возвел в этом районе половину из всех современных построек.
Мы слышали о любви старшего Беллоуза работать своими руками. В частности, о его своеобразном чувстве юмора, которое сын в душе считал извращенным и направленным на дурные цели. Мы слышали о любви старого строителя ко всяким фокусам, хитроумным устройствам и остроумным обманам, особенно к дверям с секретом и проходам. Мы слышали о «самой великой шутке в мире», которую он намеревался завещать деревне. Поскольку меня также привлекают подобные вещи, я мог представить себе подобную шутку — использование такого хитроумного приспособления в таком месте, где, насколько мне известно, раньше оно никогда не применялось. Я говорю, леди и джентльмены, о тайном выходе из камер полицейского участка.
Доктор Фелл в раздумье откинулся на спинку кресла.
— Несколько тысяч лет назад у нас был такой прецедент. Вы помните рассказ Геродота о хитром строителе, который сделал то же самое в хранилище короля Рампсинитуса? Заметьте один важный факт. Эта история молодого Ричи Беллоуза о служащем гостиницы, которого он якобы видел в «Четырех входах» в ночь убийства Родни Кента. Когда впервые он ее рассказал? Сразу после того, как его обнаружили в ночь убийства? Вовсе нет. Он рассказал ее только на следующий день, оказавшись в полицейском участке. И не просто в полицейском участке, а в конкретной его камере. Предположим, Ричи прекрасно знал, что в любой момент может легко выбраться из этой камеры. Но если будет совершено еще одно убийство, на этот раз он будет вне подозрений. И вот с истерической хитростью, которой я не могу не восхищаться — потому что юношеская истерия, как вы могли заметить, когда мы с ним разговаривали, была ключевым моментом его характера, — он рассказал нам свою историю.
История, как сказал Хэдли, была или горячечным бредом, или совершенной бессмыслицей, или правдой. Но она оказалась бессмыслицей! Если спокойно вдуматься — абсурд! В ней не только телега ставилась впереди лошади, в ней телега поднималась в гору без помощи лошади. Он не только описал нам служащего гостиницы, но открыто назвал нам гостиницы, где такой служащий мог работать. Помните: «Я описал бы его как человека среднего роста и веса, в униформе служащего, каких вы можете видеть в таких крупных отелях, как „Королевский багрянец“ или „Королевский пурпур“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— Ну как же! — откликнулся Кент. — Это сразу наводит на мысль, что убийца был слишком слаб для того, чтобы обычным способом задушить жертву, или что убийца полностью мог пользоваться только одной рукой.
— Мог пользоваться только одной рукой — правой! Что еще? Тело засунули внутрь сундука. Сундук поддерживается левой ногой, правая рука сильно стягивает створки сундука, который упирается в левую ногу убийцы, и дело сделано.
Но это не совпадало со способом убийства Родни Кента, который был задушен при помощи двух рук. Суд отказался бы слушать дело, как невероятное, пока я не начал размышлять об убийстве Родни Кента. Хэдли уже описал мне мебель в Голубой комнате. Но я все еще не был уверен, пока не приехал сюда и своими глазами не увидел ее. Но уже тогда я хорошо представлял сцену преступления. Мне приходилось видеть подобную мебель. Припомните изножье кровати. Оно изготовлено из тяжелого дерева, изогнутого наверху и круглого у основания маленьких столбиков. Вот. — Он схватил карандаш и быстро начертил изгиб изножья на конверте. — Можно сказать, подобно шарфу или воротнику гильотины, куда преступник должен положить голову. Родни Кент лежал, почти касаясь головой ножки кровати. Допустим, шея потерявшего сознание человека была всунута боком в эту доморощенную гильотину. Допустим, шея была обернута полотенцем для лица — не банным, которое было слишком толстым и мохнатым, что помешало бы оставить вмятины на шее. Допустим, что убийца стоял над ним и, схватив его одной рукой за горло, с другой стороны сдавил ему шею этим широким изогнутым деревянным изножьем, прижав шею жертвы к краю. Когда убийца закончил свое дело, на шее остались отчетливые синяки. Их определили как следы пальцев, обернутых полотенцем, — вы получите синяки в доказательство хватки двумя руками, которые идут по обе стороны шеи.
Один раз может оказаться чистым совпадением. Дважды таких совпадений не бывает. Это объясняло использование полотенец. Это указывало на тот факт, что убийца хорошо владел лишь одной рукой.
Кхм… кха! Начинало вырисовываться целое нагромождение, как в доме, который построил Джек: 1) убийца проник в гостиницу «Королевский багрянец» снаружи; 2) на нем была форма, в которой он и ушел; 3) по всем признакам, он владел лишь одной рукой. Единственный человек, который отвечал всем этим данным, — Ричи Беллоуз. То самое его свойство, которое до сих пор выводило его из круга подозреваемых, а именно частично парализованная левая рука, теперь включало его в этот круг. Стоило как следует вдуматься, и все факты начинали свидетельствовать против него. Ведь даже при том, что как будто его нельзя подозревать, так как он сидит под замком в полицейском участке, следующая связь была ясна для любого, кто способен рассуждать непредвзято. Я имею в виду связь между полицейским участком и темно-синей курткой.
Я указал на это обстоятельство некоторое время назад. «Короткая однобортная куртка со стоячим воротником, серебряные пуговицы, эполеты на плечах». Леди и джентльмены, каждый день на улице вы видите людей в этой форме, и если вам и в голову не пришла эта связь, то только потому, что проникший в гостиницу человек был без головного убора. Если бы я хотел задать плохую загадку (чего я не хочу), я бы таинственно спросил: «Когда полицейский, не полицейский?» И под общий стон ответил бы совершенно искренне: «Когда он без своего шлема». Эту поразительную разницу должен был заметить любой, кто видел в суде полицейских без головных уборов. Они выглядят совершенно другими людьми: как служащие. Собственно, в данном случае они и являются служащими.
Но вернемся к нашим баранам. Ричи Беллоуз был заперт в полицейском участке. Не мог же он сказать своим тюремщикам: «Послушайте, выпустите меня отсюда и одолжите форму. Мне нужно съездить в Лондон и совершить убийство, но я вернусь сегодня же ночью».
Тем не менее, мы представили себе одну из черт национальной жизни — полицейский участок в деревне. Это вовсе не громадное мрачное здание из камня, возвышающееся над городом, специально построенное для задержания на ночь сотен пьяных гуляк. Нет, это обычный дом, переделанный под нужды полиции (как тот, что стоит в Норфилде), где могли бы жить и мы с вами. Но ведь его кто-то построил. И где-то в подсознании нам нашептывал голос, что мы слышали об отце Ричи Беллоуза, своеобразном типе, который был строителем и, как мне сообщил Хэдли, возвел в этом районе половину из всех современных построек.
Мы слышали о любви старшего Беллоуза работать своими руками. В частности, о его своеобразном чувстве юмора, которое сын в душе считал извращенным и направленным на дурные цели. Мы слышали о любви старого строителя ко всяким фокусам, хитроумным устройствам и остроумным обманам, особенно к дверям с секретом и проходам. Мы слышали о «самой великой шутке в мире», которую он намеревался завещать деревне. Поскольку меня также привлекают подобные вещи, я мог представить себе подобную шутку — использование такого хитроумного приспособления в таком месте, где, насколько мне известно, раньше оно никогда не применялось. Я говорю, леди и джентльмены, о тайном выходе из камер полицейского участка.
Доктор Фелл в раздумье откинулся на спинку кресла.
— Несколько тысяч лет назад у нас был такой прецедент. Вы помните рассказ Геродота о хитром строителе, который сделал то же самое в хранилище короля Рампсинитуса? Заметьте один важный факт. Эта история молодого Ричи Беллоуза о служащем гостиницы, которого он якобы видел в «Четырех входах» в ночь убийства Родни Кента. Когда впервые он ее рассказал? Сразу после того, как его обнаружили в ночь убийства? Вовсе нет. Он рассказал ее только на следующий день, оказавшись в полицейском участке. И не просто в полицейском участке, а в конкретной его камере. Предположим, Ричи прекрасно знал, что в любой момент может легко выбраться из этой камеры. Но если будет совершено еще одно убийство, на этот раз он будет вне подозрений. И вот с истерической хитростью, которой я не могу не восхищаться — потому что юношеская истерия, как вы могли заметить, когда мы с ним разговаривали, была ключевым моментом его характера, — он рассказал нам свою историю.
История, как сказал Хэдли, была или горячечным бредом, или совершенной бессмыслицей, или правдой. Но она оказалась бессмыслицей! Если спокойно вдуматься — абсурд! В ней не только телега ставилась впереди лошади, в ней телега поднималась в гору без помощи лошади. Он не только описал нам служащего гостиницы, но открыто назвал нам гостиницы, где такой служащий мог работать. Помните: «Я описал бы его как человека среднего роста и веса, в униформе служащего, каких вы можете видеть в таких крупных отелях, как „Королевский багрянец“ или „Королевский пурпур“.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62