Два типичных бизнесмена, обсуждающих важный вопрос. Пламя камина ярко освещало лицо Гэя, его встревоженные глаза. Доктора Фелла не было. За стенами дома бушевал ветер; из дальних комнат доносился запах горячей еды.
— И пока мы одни, — говорил Хэдли, — я хотел бы сказать вам кое-что из того, что мне известно.
Кенту не понадобилось жестикулировать, чтобы остановить друзей, которые шли за ним по пятам. Все остановились и стали прислушиваться.
Гэй слегка кивнул.
— Вы только что прослушали показания вашей горничной, Элис Уэймисс, верно?
Гэй опять кивнул.
— Вы слышали, как она сказала, что ящик вашего бюро, где находились фотографии, вы всегда держите запертым?
— Слышал.
— Это правда?
— Видите ли, господин полицейский, Элис нет дела до того, открыт или заперт ящик. Если ей это известно, значит, ставится под вопрос мое доверие к ней. Вы сами видите, что сейчас ящик не заперт.
Хэдли наклонился вперед:
— У вас есть ключ от этого ящика, сэр Гайлс?
— Наверное, где-то есть.
— А случайно, он сейчас не в правом кармане ваших брюк?
Гэй не стал ни отрицать, ни подтверждать, просто слегка покачивал головой, словно на этот вопрос не требовалось ответа.
— Вы также слышали, что сказала ваша вторая горничная, Летти Кинг. Она сказала, что вскоре после одиннадцати приготовила ванну для миссис Рипер. Миссис Рипер оставалась там до без пяти минут двенадцать — она точно это знает, поскольку ждала, когда она выйдет, чтобы привести ванну в порядок.
Казалось, хозяин дома немного растерялся.
— Естественно. Я ничего не отрицаю. Когда я сказал вам, что нашел фотографию в течение последних десяти минут, наверное, мне следовало посмотреть на часы. Может, мне нужно было сказать «пять минут» вместо десяти. Но я не взглянул на часы. Я спустился вниз и спросил Летти, была ли фотография в ванной, когда она приносила туда полотенца.
— Следовательно, вы считаете, что фото положила туда миссис Рипер?
— Ну, ну! — несколько разочарованный, воспротивился Гэй. — Ничего подобного я не считаю. К сожалению, я не знаю, кто это сделал. Чтобы подложить снимок, хватит и десяти секунд, если угодно. И сделать это можно было после того, как оттуда вышла миссис Кент, или в любое другое время.
Когда Хэдли, помолчав, снова заговорил, в его голосе слышались веселые нотки, хотя слышать их было не очень приятно.
— Сэр Гайлс, неужели вы думаете, что все, кто вам противостоит, слепы? Не думаете же вы, что мы были слепцами с самого начала этого расследования? У меня есть указания не беспокоить вас больше необходимого. Вы знаете, что к вам всегда благоволили. Поэтому я не решался сказать вам это, пока у меня не накопилось достаточно сведений, чтобы потревожить вас. Но после вашего утреннего представления у меня нет иного выхода. Дело в том, что вы наговорили много лжи.
— С какого момента? — полюбопытствовал тот.
— Со вчерашнего дня. Но мы начнем со дня сегодняшнего. Ваш рассказ об обезьяньем хвосте, приколотом к двери комнаты, предназначенной для Фелла, — это чушь, выдумка. Не пытайтесь отрицать. Вы говорили своим гостям, что сегодня вечером ожидаете доктора Фелла или меня? Подумайте, прежде чем отвечать. Они вспомнят, имейте в виду.
— Нет, кажется, не говорил.
— Конечно, не говорили… сэр. Тогда откуда они могли знать, что он вообще приедет сюда, не говоря уже о том, какую комнату вы ему выделили?
Этот резонный вопрос заставил Гэя покраснеть, хотя он старался поддерживать дух деловой беседы.
— Думаю, все знали, — без колебаний ответил он, — что вы сюда приедете. Как вам известно, в доме восемь комнат. Остальные гости должны были занять свои прежние комнаты, и, разумеется, я никому бы не предложил комнату, где убили мистера Кента. Так что оставалось только две. Здесь ошибиться трудно. Впрочем, возможно, обезьяний хвост предназначался для вас.
— Скажите между нами, вы все еще настаиваете на этой ерунде?
— Не может быть никаких «между нами»! Вы сами все поймете. Но я как раз говорю правду.
В камине горел уголь. Он потрескивал и вспыхивал, бросая неровные отблески на спокойное, заинтересованное лицо Гэя. Хэдли подался вперед, подняв фотографию:
— Давайте обратимся к этой надписи на обороте. Даже не прибегая к услугам почеркиста, мы можем сказать, что она сделана той же рукой, что и слова «Мертвая женщина» в гостинице. Вы согласны? И я тоже. Была ли эта надпись сделана сегодня, между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Очевидно.
— Нет, не очевидно. Это определенно, сэр Гайлс, — возразил Хэдли. — Это заметил Фелл — помните, он поскреб чернила? Этой густой туши требуется много времени, чтобы высохнуть. А надпись не просто высохла — стоило ее потрогать, как кусочки туши отваливались. Вы сами видели. Надпись была сделана неделю назад, если не больше.
И снова Гэй не был поколеблен. Проблески злости показались у него в глазах, Кент вспомнил нечто подобное, когда у него возникло странное впечатление человека, недовольного своим ударом по мячу. Но сэр Гайлс продолжал рассматривать свои сцепленные пальцы.
— Я высказал свое мнение, друг мой.
— Я указываю на факты… сэр. Если фотография действительно была надписана только сегодня утром, то какой смысл рвать все снимки и заливать их тушью? Но она сделана не сегодня. Пока что, как я понимаю, мы с доктором Феллом имеем разное мнение по данному случаю. Но что касается истории с фотографией, здесь мы друг с другом согласны. Переходим к другому. Ваша горничная клянется, что вы постоянно запираете этот ящик. Вы же настаиваете на том, что он всегда открыт. Все ясно. Но когда вас попросили открыть его и показать фотографии, вы машинально потянулись к карману, прежде чем вспомнили, что ящик должен быть отперт. Затем вы пошарили рукой в ящике — слишком нарочито, — чтобы измазать ее в красной туши и показать нам, как это для вас неожиданно. Любой другой сначала заглянул бы в него. Вы этого не сделали. Мне известны два взломщика и один сумасшедший, которые допустили подобную ошибку.
Немного подумав, Гэй скрестил ноги и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
— Вы уже поговорили, — пробомотал он, — теперь моя очередь. Вы обвиняете меня в том, что все подстроил именно я? Что я подложил фотографию в стопку полотенец, я разорвал фотографии в своем собственном ящике и залил их тушью?
— Да, тушь была свежей.
— Совершенно верно. Тогда меня обвиняют в безумии? Потому что в вашем обвинении есть две стороны, и они не соответствуют друг другу. Сначала вы настаиваете, что все это сделал я примерно час назад. Затем вы резко изменяете направление размышлений и утверждаете, что надпись сделана не меньше недели назад. Что же тогда верно? Я попытаюсь принять ваши обвинения, мистер Хэдли, если сумею их понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
— И пока мы одни, — говорил Хэдли, — я хотел бы сказать вам кое-что из того, что мне известно.
Кенту не понадобилось жестикулировать, чтобы остановить друзей, которые шли за ним по пятам. Все остановились и стали прислушиваться.
Гэй слегка кивнул.
— Вы только что прослушали показания вашей горничной, Элис Уэймисс, верно?
Гэй опять кивнул.
— Вы слышали, как она сказала, что ящик вашего бюро, где находились фотографии, вы всегда держите запертым?
— Слышал.
— Это правда?
— Видите ли, господин полицейский, Элис нет дела до того, открыт или заперт ящик. Если ей это известно, значит, ставится под вопрос мое доверие к ней. Вы сами видите, что сейчас ящик не заперт.
Хэдли наклонился вперед:
— У вас есть ключ от этого ящика, сэр Гайлс?
— Наверное, где-то есть.
— А случайно, он сейчас не в правом кармане ваших брюк?
Гэй не стал ни отрицать, ни подтверждать, просто слегка покачивал головой, словно на этот вопрос не требовалось ответа.
— Вы также слышали, что сказала ваша вторая горничная, Летти Кинг. Она сказала, что вскоре после одиннадцати приготовила ванну для миссис Рипер. Миссис Рипер оставалась там до без пяти минут двенадцать — она точно это знает, поскольку ждала, когда она выйдет, чтобы привести ванну в порядок.
Казалось, хозяин дома немного растерялся.
— Естественно. Я ничего не отрицаю. Когда я сказал вам, что нашел фотографию в течение последних десяти минут, наверное, мне следовало посмотреть на часы. Может, мне нужно было сказать «пять минут» вместо десяти. Но я не взглянул на часы. Я спустился вниз и спросил Летти, была ли фотография в ванной, когда она приносила туда полотенца.
— Следовательно, вы считаете, что фото положила туда миссис Рипер?
— Ну, ну! — несколько разочарованный, воспротивился Гэй. — Ничего подобного я не считаю. К сожалению, я не знаю, кто это сделал. Чтобы подложить снимок, хватит и десяти секунд, если угодно. И сделать это можно было после того, как оттуда вышла миссис Кент, или в любое другое время.
Когда Хэдли, помолчав, снова заговорил, в его голосе слышались веселые нотки, хотя слышать их было не очень приятно.
— Сэр Гайлс, неужели вы думаете, что все, кто вам противостоит, слепы? Не думаете же вы, что мы были слепцами с самого начала этого расследования? У меня есть указания не беспокоить вас больше необходимого. Вы знаете, что к вам всегда благоволили. Поэтому я не решался сказать вам это, пока у меня не накопилось достаточно сведений, чтобы потревожить вас. Но после вашего утреннего представления у меня нет иного выхода. Дело в том, что вы наговорили много лжи.
— С какого момента? — полюбопытствовал тот.
— Со вчерашнего дня. Но мы начнем со дня сегодняшнего. Ваш рассказ об обезьяньем хвосте, приколотом к двери комнаты, предназначенной для Фелла, — это чушь, выдумка. Не пытайтесь отрицать. Вы говорили своим гостям, что сегодня вечером ожидаете доктора Фелла или меня? Подумайте, прежде чем отвечать. Они вспомнят, имейте в виду.
— Нет, кажется, не говорил.
— Конечно, не говорили… сэр. Тогда откуда они могли знать, что он вообще приедет сюда, не говоря уже о том, какую комнату вы ему выделили?
Этот резонный вопрос заставил Гэя покраснеть, хотя он старался поддерживать дух деловой беседы.
— Думаю, все знали, — без колебаний ответил он, — что вы сюда приедете. Как вам известно, в доме восемь комнат. Остальные гости должны были занять свои прежние комнаты, и, разумеется, я никому бы не предложил комнату, где убили мистера Кента. Так что оставалось только две. Здесь ошибиться трудно. Впрочем, возможно, обезьяний хвост предназначался для вас.
— Скажите между нами, вы все еще настаиваете на этой ерунде?
— Не может быть никаких «между нами»! Вы сами все поймете. Но я как раз говорю правду.
В камине горел уголь. Он потрескивал и вспыхивал, бросая неровные отблески на спокойное, заинтересованное лицо Гэя. Хэдли подался вперед, подняв фотографию:
— Давайте обратимся к этой надписи на обороте. Даже не прибегая к услугам почеркиста, мы можем сказать, что она сделана той же рукой, что и слова «Мертвая женщина» в гостинице. Вы согласны? И я тоже. Была ли эта надпись сделана сегодня, между одиннадцатью и двенадцатью часами?
— Очевидно.
— Нет, не очевидно. Это определенно, сэр Гайлс, — возразил Хэдли. — Это заметил Фелл — помните, он поскреб чернила? Этой густой туши требуется много времени, чтобы высохнуть. А надпись не просто высохла — стоило ее потрогать, как кусочки туши отваливались. Вы сами видели. Надпись была сделана неделю назад, если не больше.
И снова Гэй не был поколеблен. Проблески злости показались у него в глазах, Кент вспомнил нечто подобное, когда у него возникло странное впечатление человека, недовольного своим ударом по мячу. Но сэр Гайлс продолжал рассматривать свои сцепленные пальцы.
— Я высказал свое мнение, друг мой.
— Я указываю на факты… сэр. Если фотография действительно была надписана только сегодня утром, то какой смысл рвать все снимки и заливать их тушью? Но она сделана не сегодня. Пока что, как я понимаю, мы с доктором Феллом имеем разное мнение по данному случаю. Но что касается истории с фотографией, здесь мы друг с другом согласны. Переходим к другому. Ваша горничная клянется, что вы постоянно запираете этот ящик. Вы же настаиваете на том, что он всегда открыт. Все ясно. Но когда вас попросили открыть его и показать фотографии, вы машинально потянулись к карману, прежде чем вспомнили, что ящик должен быть отперт. Затем вы пошарили рукой в ящике — слишком нарочито, — чтобы измазать ее в красной туши и показать нам, как это для вас неожиданно. Любой другой сначала заглянул бы в него. Вы этого не сделали. Мне известны два взломщика и один сумасшедший, которые допустили подобную ошибку.
Немного подумав, Гэй скрестил ноги и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
— Вы уже поговорили, — пробомотал он, — теперь моя очередь. Вы обвиняете меня в том, что все подстроил именно я? Что я подложил фотографию в стопку полотенец, я разорвал фотографии в своем собственном ящике и залил их тушью?
— Да, тушь была свежей.
— Совершенно верно. Тогда меня обвиняют в безумии? Потому что в вашем обвинении есть две стороны, и они не соответствуют друг другу. Сначала вы настаиваете, что все это сделал я примерно час назад. Затем вы резко изменяете направление размышлений и утверждаете, что надпись сделана не меньше недели назад. Что же тогда верно? Я попытаюсь принять ваши обвинения, мистер Хэдли, если сумею их понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62