..
– Мне ужасно жаль, Вик, честное слово, жаль. Наверное, надо было сразу тебе сказать, но я не знала, как ты среагируешь, а мне не хотелось тебя расстраивать, потому что уйма людей и впрямь немного расстраиваются.
На лице у нее возникло несчастное выражение – он ни за что бы не поверил, что это притворство.
– Понимаешь, я как бы сговорена. Мы живем втроем: я, Брайан и Том, и у нас почти настоящая семья, и я просто не хожу налево, разве что… ну, сам понимаешь… случайность. Я ведь была далеко от дома, копалась в дурацких старых приходских записях. Ну что я тут могу сказать? Было бы очень мило, если бы ты заскочил поздороваться, когда будешь в Бристоле, но ни на что большее не надейся. Это ведь не слишком прямолинейно?
Прошлое мертвенной хваткой сжало мозг Виктора. Всмотревшись в фон за обеспокоенным лицом Карен, он различил две фигуры, после ее требований заткнуться застывшие как на фотографии. Как на размытой, старой фотографии, но общий смысл они передавали верно: двое мужчин, один бледный, другой темный, оба голые по пояс, на плечах у темного – размытая светлая полоса. Иными – недвусмысленными, мучительно болезненными – словами, два парня Карен сидят на чем-то низком, вероятно, на раскладном диване, и один обнимает другого.
И этот «другой» – она только что сама сказала – африканец.
На втором этаже открылась дверь ванной. Механически он выключил телефон и механически от него отошел. Ярость мешала ему сосредоточиться, не давала связно думать. В дверях появилась в купальном махровом халате Мэри и попросила набрать ей коктейль в робобаре.
Он раздраженно подчинился, сознавая, что ни в коем случае не должен дать воли гневу, и тем не менее никак не мог придать лицу веселое выражение. Мэри – что было неизбежно – спросила:
– Кому ты звонил?
– В Бристоль, – ответил Виктор, более или менее избегая лжи. – Я читал про строительство там жилых домов и подумал, может, стоит продать землю здесь и переехать куда-нибудь, где поменьше народу.
– И что они сказали?
– Безнадежно.
Мэри попробовала свой коктейль, нахмурилась. Она теперь часто хмурилась, и от этого на когда-то хорошенькое лицо легла сеть старческих морщин. Виктор отметил этот факт и отстраненно удивился, как один короткий звонок изменил реакцию, какую он вызвал бы у него всего час назад.
А потом, пьяный воспоминаниями о Карин, стал думать: «Найди я пару-тройку молоденьких, я мог бы уйти от нее, погулять вволю, пока у меня еще есть потребность… »
Для молодых современного мира подобные мысли в его возрасте показались бы нелепыми, но он так и не приспособился к современному миру. И теперь со смирением признал, что никогда не приспособится. «Отпраздновать свой двадцать первый» – привилегия, которую украло у него время.
– Какая гадость, – сказала Мэри. – Ты уверен, что правильно набрал комбинацию?
– Что? А, черт подери! Конечно, уверен! Из робобара уже несколько дней идет сплошная гадость, и до выходных никто не сможет прийти его починить.
– Вот и говори после этого о прогрессе! – Мэри помрачнела. – Наш старший бой в Лагосе скорее бы умер, чем так испортил коктейль.
Она все равно, пусть и морщась, допила остаток и отставила стакан.
– Пойду оденусь, – сказала она. – К скольким нас ждут Харрингэмы? К двенадцати или к половине первого?
– К двенадцати, – ответил Виктор. – Лучше поторопись.
Когда она ушла, он смешал коктейль и себе – вручную – и встал с ним у окна во всю стену, откуда были видны наползающие орды безликих домов. Мысли мелькали у него в голове точно череда проекционных слайдов, которые перемешали так, что они утратили связный порядок.
«На этом треклятом острове более ста миллионов человек, а черным позволяют приезжать и уезжать, когда вздумается.
Она выглядела такой милой девушкой, и вдруг, оказывается, она…
Чертов робобар стоил целое состояние, а работает кое-как. То и дело приходится посылать его к ремонтникам, а те неделями заставляют тебя ждать. Дома этим занимались слуги, и если один из них работал кое-как, всегда можно было нанять и выдрессировать другого.
Испорченные, одержимые сексом извращенцы, ничем не лучше черных свиней, в которых мы пытались вбить культуру и разум!
Но как сказать это Карен, как заставить ее понять? Как объяснить ей, как показать простор и подлинную праздность, с которыми мне пришлось распрощаться? Мэри понимает, она из того же теста. Если не что иное, у нас хотя бы обиды общие».
А это означает, тупо осознал он, что его мимолетной мечте оставить жену и, пока еще у него не вышли все силы, удариться на несколько лет в разгул никогда не суждено сбыться. Его брак с Мэри выдержал, прочие – с девушками, родившимися в Англии, – распались. И с ней тоже было так: она тоже была раньше замужем за человеком, который не понимал. Их семейным ссорам не нужно искать ни объяснений, ни извинений: она испытывала то же гнетущее разочарование, что и он.
Кое-кто, вернувшись домой после того, как их согнали с насиженных мест, отобрал хорошо оплачиваемые посты в Африке или Азии, приспособился, согласился на много худшие на родине и снова пробился наверх. Он пытался снова и снова, но это просто не для него: рано или поздно наступал кризис, он выходил из себя, затем следовала жалоба, собеседование у руководства, и… Бедным он не был, на жизнь им хватало. Но в этой жизни не было смысла и почти никаких занятий.
Он захотел повернуть время вспять и не смог.
Но хотя бы им с Мэри не разрешили завести детей – отведенный ему максимум в числе трех он использовал в своем втором браке, и двум сыновьям и дочери теперь за двадцать, а значит, они, возможно, чудом избежали полного воздействия гнили, которая развратила Карен.
А если нет…
Но лучше этого не знать. Если он не может получить от жизни того, чего единственно хочет – вернуться в колониальное общество, в котором его воспитали, – он предпочел бы, чтобы мир отвернулся от него и оставил хандрить без помех.
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (21)
ПОСПЕШНОСТЬ
Вдоль стены громадного, размером с тронный зал офиса расположились: ДжТ Бакфаст с лицом как грозовая туча, скелетоподобный доктор Рафаэль Корнинг от Государства, Гамилькар Уотерфорд и Э. Проспер Рэнкин.
Перед ними сидят, придвинув стулья друг к другу – точь-в-точь подсудимые, которым отказали как предоставить адвоката, так и предъявить обвинение, – Норман Хаус и Рекс Фостер-Стерн.
– Просочилось, – сказала Старушка ДжТ, и трое на флангах кивнули разом, точно персонажи мультика.
«Виктория?»
Это имя пронеслось в голове Нормана как метеор, и хотя он затоптал его след – «черт, черт, это невозможно!», – оно все же оставило по себе выжженную полосу.
– Прошу прощения, ДжТ, – сказал он, – я не совсем понимаю. Я думал, что первой утечки следует ждать на волне скупки акций ПРИМА, а она началась только сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
– Мне ужасно жаль, Вик, честное слово, жаль. Наверное, надо было сразу тебе сказать, но я не знала, как ты среагируешь, а мне не хотелось тебя расстраивать, потому что уйма людей и впрямь немного расстраиваются.
На лице у нее возникло несчастное выражение – он ни за что бы не поверил, что это притворство.
– Понимаешь, я как бы сговорена. Мы живем втроем: я, Брайан и Том, и у нас почти настоящая семья, и я просто не хожу налево, разве что… ну, сам понимаешь… случайность. Я ведь была далеко от дома, копалась в дурацких старых приходских записях. Ну что я тут могу сказать? Было бы очень мило, если бы ты заскочил поздороваться, когда будешь в Бристоле, но ни на что большее не надейся. Это ведь не слишком прямолинейно?
Прошлое мертвенной хваткой сжало мозг Виктора. Всмотревшись в фон за обеспокоенным лицом Карен, он различил две фигуры, после ее требований заткнуться застывшие как на фотографии. Как на размытой, старой фотографии, но общий смысл они передавали верно: двое мужчин, один бледный, другой темный, оба голые по пояс, на плечах у темного – размытая светлая полоса. Иными – недвусмысленными, мучительно болезненными – словами, два парня Карен сидят на чем-то низком, вероятно, на раскладном диване, и один обнимает другого.
И этот «другой» – она только что сама сказала – африканец.
На втором этаже открылась дверь ванной. Механически он выключил телефон и механически от него отошел. Ярость мешала ему сосредоточиться, не давала связно думать. В дверях появилась в купальном махровом халате Мэри и попросила набрать ей коктейль в робобаре.
Он раздраженно подчинился, сознавая, что ни в коем случае не должен дать воли гневу, и тем не менее никак не мог придать лицу веселое выражение. Мэри – что было неизбежно – спросила:
– Кому ты звонил?
– В Бристоль, – ответил Виктор, более или менее избегая лжи. – Я читал про строительство там жилых домов и подумал, может, стоит продать землю здесь и переехать куда-нибудь, где поменьше народу.
– И что они сказали?
– Безнадежно.
Мэри попробовала свой коктейль, нахмурилась. Она теперь часто хмурилась, и от этого на когда-то хорошенькое лицо легла сеть старческих морщин. Виктор отметил этот факт и отстраненно удивился, как один короткий звонок изменил реакцию, какую он вызвал бы у него всего час назад.
А потом, пьяный воспоминаниями о Карин, стал думать: «Найди я пару-тройку молоденьких, я мог бы уйти от нее, погулять вволю, пока у меня еще есть потребность… »
Для молодых современного мира подобные мысли в его возрасте показались бы нелепыми, но он так и не приспособился к современному миру. И теперь со смирением признал, что никогда не приспособится. «Отпраздновать свой двадцать первый» – привилегия, которую украло у него время.
– Какая гадость, – сказала Мэри. – Ты уверен, что правильно набрал комбинацию?
– Что? А, черт подери! Конечно, уверен! Из робобара уже несколько дней идет сплошная гадость, и до выходных никто не сможет прийти его починить.
– Вот и говори после этого о прогрессе! – Мэри помрачнела. – Наш старший бой в Лагосе скорее бы умер, чем так испортил коктейль.
Она все равно, пусть и морщась, допила остаток и отставила стакан.
– Пойду оденусь, – сказала она. – К скольким нас ждут Харрингэмы? К двенадцати или к половине первого?
– К двенадцати, – ответил Виктор. – Лучше поторопись.
Когда она ушла, он смешал коктейль и себе – вручную – и встал с ним у окна во всю стену, откуда были видны наползающие орды безликих домов. Мысли мелькали у него в голове точно череда проекционных слайдов, которые перемешали так, что они утратили связный порядок.
«На этом треклятом острове более ста миллионов человек, а черным позволяют приезжать и уезжать, когда вздумается.
Она выглядела такой милой девушкой, и вдруг, оказывается, она…
Чертов робобар стоил целое состояние, а работает кое-как. То и дело приходится посылать его к ремонтникам, а те неделями заставляют тебя ждать. Дома этим занимались слуги, и если один из них работал кое-как, всегда можно было нанять и выдрессировать другого.
Испорченные, одержимые сексом извращенцы, ничем не лучше черных свиней, в которых мы пытались вбить культуру и разум!
Но как сказать это Карен, как заставить ее понять? Как объяснить ей, как показать простор и подлинную праздность, с которыми мне пришлось распрощаться? Мэри понимает, она из того же теста. Если не что иное, у нас хотя бы обиды общие».
А это означает, тупо осознал он, что его мимолетной мечте оставить жену и, пока еще у него не вышли все силы, удариться на несколько лет в разгул никогда не суждено сбыться. Его брак с Мэри выдержал, прочие – с девушками, родившимися в Англии, – распались. И с ней тоже было так: она тоже была раньше замужем за человеком, который не понимал. Их семейным ссорам не нужно искать ни объяснений, ни извинений: она испытывала то же гнетущее разочарование, что и он.
Кое-кто, вернувшись домой после того, как их согнали с насиженных мест, отобрал хорошо оплачиваемые посты в Африке или Азии, приспособился, согласился на много худшие на родине и снова пробился наверх. Он пытался снова и снова, но это просто не для него: рано или поздно наступал кризис, он выходил из себя, затем следовала жалоба, собеседование у руководства, и… Бедным он не был, на жизнь им хватало. Но в этой жизни не было смысла и почти никаких занятий.
Он захотел повернуть время вспять и не смог.
Но хотя бы им с Мэри не разрешили завести детей – отведенный ему максимум в числе трех он использовал в своем втором браке, и двум сыновьям и дочери теперь за двадцать, а значит, они, возможно, чудом избежали полного воздействия гнили, которая развратила Карен.
А если нет…
Но лучше этого не знать. Если он не может получить от жизни того, чего единственно хочет – вернуться в колониальное общество, в котором его воспитали, – он предпочел бы, чтобы мир отвернулся от него и оставил хандрить без помех.
РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (21)
ПОСПЕШНОСТЬ
Вдоль стены громадного, размером с тронный зал офиса расположились: ДжТ Бакфаст с лицом как грозовая туча, скелетоподобный доктор Рафаэль Корнинг от Государства, Гамилькар Уотерфорд и Э. Проспер Рэнкин.
Перед ними сидят, придвинув стулья друг к другу – точь-в-точь подсудимые, которым отказали как предоставить адвоката, так и предъявить обвинение, – Норман Хаус и Рекс Фостер-Стерн.
– Просочилось, – сказала Старушка ДжТ, и трое на флангах кивнули разом, точно персонажи мультика.
«Виктория?»
Это имя пронеслось в голове Нормана как метеор, и хотя он затоптал его след – «черт, черт, это невозможно!», – оно все же оставило по себе выжженную полосу.
– Прошу прощения, ДжТ, – сказал он, – я не совсем понимаю. Я думал, что первой утечки следует ждать на волне скупки акций ПРИМА, а она началась только сегодня утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170