Между нами есть что-то, куда нет доступа чужакам. Это большая ценность. Я ею очень дорожу.
Она помолчала.
– Розали это чувствует, – наконец добавила она. – Сам видишь, как на ней сказываются мои приходы. И это еще одна причина, почему я прихожу только тогда, когда мне это крайне необходимо.
– Ты хочешь сказать, она дает тебе понять, что ты тут незваный гость?
– Да что ты! Нет! Она сама любезность. Все дело в том, что она, как и все остальные на свете, не способна понять того, что сама не испытала. – Выпрямившись, Жаннин ткнула киф-сигаретой в воздух, точно учительница в классную доску указкой. – Только вдумайся, cheri, как экспатрианты мы не уникальны! С тех пор как на этом старом, усталом континенте уничтожили границы, в одном только Париже национальностей, наверное, штук пятьдесят, и среди них немало тех – греки, например, – кому здесь живется намного лучше, чем дома. Как и нам.
– Дома? – повторил Пьер. – У нас нет дома. Он существовал только в фантазиях родителей.
Жаннин покачала головой.
– Никогда не поверю, что они не радовались бы жизни в таком чудесном городе, как Париж, не будь они по-настоящему счастливы в реальной стране.
– Но они постепенно стали говорить только о хорошем. А о дурном забыли. Выдуманный ими Алжир сметен волной беспорядков, заказных убийств и гражданской войны.
– И все же фантазии делали их счастливыми. Этого ты не можешь отрицать.
Пьер со вздохом пожал плечами.
– Короче говоря, мы с тобой эмигранты не из страны, а из времени. Мы изгнаны из страны, которая исчезла еще до нашего рождения, страны, гражданами которой нас сделали, сами того не желая, наши родители. – Она помолчала, проницательными черными глазами всматриваясь в лицо брата. – Вижу, ты понимаешь. Я всегда знала, что ты понимаешь.
Подавшись вперед, она сжала его руку.
– Надеюсь, вы не завели опять про Алжир? – сказала Розали, входя с симпатичным кофейником, тщательно по добранным к медным чашечкам, выставленным на кофей ном столике. Она задала свой вопрос так, словно пыталась обратить все в шутку. – Я Пьеру все твержу, Жаннин: может, в былые времена там и было хорошо, но сегодня мне бы там жить не хотелось.
– Ну разумеется, – с натянутой улыбкой отозвалась Жаннин. – В Париже и так достаточно скверно. С чего бы кому-то отправляться в страну с еще более неумелой администрацией?
– А разве сейчас жить в Париже скверно?
– Может, и нет, если тебе повезло и ты этого не замечаешь, как я. Хорошо иметь отличный дом и не заниматься ничем, кроме как за ним ухаживать, пока Пьер сдирает с банка свой солидный оклад! Но я работаю, а в рекламе мира моды жизнь не такая защищенная, как в банковском деле. На квадратный метр salauds там много больше, и они обладают гораздо большей властью!
Пьер взглянул на сестру с тревогой. Когда на нее накатывало, как сейчас, от кифа язык у нее развязывался много больше, чем того допускала вежливость, и множество раз – не с Розали, а с его первой женой – Пьеру приходилось улаживать шумные ссоры, разгоревшиеся из-за того, что случайно вырывалось у Жаннин под кайфом.
– Но даже от salauds есть своя польза, – продолжала она. – Именно это я и пришла тебе рассказать, Пьер. Я тебе говорила, что Рауль работает в министерстве прогнозирования Единой Европы?
Пьер кивнул. Министерство занимало здание в Фонтенбло, в котором некогда располагалась штаб-квартира НАТО. Сейчас оно было забито компьютерами, в которые ежедневно вводись донесения разведки, как экономической, так и военной, для последующего анализа проявляющихся тенденций.
– Кое-что довольно любопытное… – продолжала Жаннин. – Ты, конечно, знаешь, что в министерстве обрабатывают не только данные со всей Европы, но еще и те, которые приходят из наших бывших колоний, по старой памяти им компьютерное время дают со скидкой. А ты слышал про проект подводной добычи ископаемых, который спонсирует американская корпорация «Дженерал Текникс»?
– Разумеется.
– Американцы недавно стали засылать в Африку агентов, чтобы определить стоимость транспортировки больших объемов сырья из Порт-Мейя в Бенинии. При этом корпорация исподволь опрашивает тех бывших чиновников колониальной администрации, кто живет в Лондоне. Рауль говорил, что, по прогнозам компьютеров, в Порт-Мейе будет создана крупная компания для транспортировки и распределения этого сырья.
Возникла пауза. Ставя перед Жаннин чашку, Розали перевела недоуменный взгляд на мужа, потом опять на его сестру, удивляясь выражению мечтательной задумчивости, возникшему на лицах обоих.
– Ты ведь знакома с Элен, которая когда-то работала в Мали? – наконец спросил Пьер, не обращая внимания на жену.
– Да. А ты встречал Анри из Верхней Вольты?
– Да.
– Кажется, ты понимаешь столько же, сколько компьютеры.
– Это было бы только логично.
– А я ничего не понимаю, – сказала Розали. Пьер поглядел на нее не без жалости.
– Учитывая, что американцы сознают, насколько они несведущи во всем, что касается образа мышления и обычаев Африки, с какой целью крупная американская корпорация может прощупывать бывших колониальных чиновников в Лондоне?
Не успела еще Розали признать, что этот вопрос нисколько ее не просветил, как вмешалась Жаннин:
– Ну разве не чудесно это было бы? Надо признать, сами американцы немногим лучше варваров.
– Но страна на побережье Бенинского залива, которая не была облагорожена французской культурой…
– Часть ее заселена берберами, а они при всех своих недостатках родственники народам Марокко и Алжира.
Тут со внезапной решимостью хозяйки дома вмешалась Розали:
– Не соблаговолит ли мне кто-нибудь сказать, о чем вы тут говорите?
Брат с сестрой переглянулись. Бровь Жаннин поползла вверх, словно бы говоря: «Чего ожидать от такой жены, как она?» Заметив эту гримаску, Розали покраснела, надеясь, что из лояльности Пьер на него не откликнется.
Он же его только скопировал.
– Я говорю о возвращении в Африку, – сказала Жаннин. – Почему бы и нет? Меня тошнит от Франции и от французов, которые уже больше не французы, а какие-то кошмарные усредненные дворняжки-помеси Единой Европы.
– А почему ты так уверена, что у тебя будет шанс поехать? – парировал Пьер.
– Рауль говорит, они намереваются набирать советников с опытом работы в Африке. Не так уж много на свете людей, удовлетворяющих их требованиям. В конце концов, cheri, мы с тобой не вчера на свет родились!
– А вот я ни в какую Африку не поеду, – сказала, мятежно вздернув подбородок, Розали. – Пей кофе, Жаннин, а то остынет.
Она подалась вперед, чтобы подвинуть медную чашечку своей невестке. Над ее склоненной спиной взгляды брата и сестры встретились, и каждый в глазах другого увидел вторую половинку мечты, которая была разбита давным-давно, точно монета, которую разделили влюбленные в преддверии долгой разлуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Она помолчала.
– Розали это чувствует, – наконец добавила она. – Сам видишь, как на ней сказываются мои приходы. И это еще одна причина, почему я прихожу только тогда, когда мне это крайне необходимо.
– Ты хочешь сказать, она дает тебе понять, что ты тут незваный гость?
– Да что ты! Нет! Она сама любезность. Все дело в том, что она, как и все остальные на свете, не способна понять того, что сама не испытала. – Выпрямившись, Жаннин ткнула киф-сигаретой в воздух, точно учительница в классную доску указкой. – Только вдумайся, cheri, как экспатрианты мы не уникальны! С тех пор как на этом старом, усталом континенте уничтожили границы, в одном только Париже национальностей, наверное, штук пятьдесят, и среди них немало тех – греки, например, – кому здесь живется намного лучше, чем дома. Как и нам.
– Дома? – повторил Пьер. – У нас нет дома. Он существовал только в фантазиях родителей.
Жаннин покачала головой.
– Никогда не поверю, что они не радовались бы жизни в таком чудесном городе, как Париж, не будь они по-настоящему счастливы в реальной стране.
– Но они постепенно стали говорить только о хорошем. А о дурном забыли. Выдуманный ими Алжир сметен волной беспорядков, заказных убийств и гражданской войны.
– И все же фантазии делали их счастливыми. Этого ты не можешь отрицать.
Пьер со вздохом пожал плечами.
– Короче говоря, мы с тобой эмигранты не из страны, а из времени. Мы изгнаны из страны, которая исчезла еще до нашего рождения, страны, гражданами которой нас сделали, сами того не желая, наши родители. – Она помолчала, проницательными черными глазами всматриваясь в лицо брата. – Вижу, ты понимаешь. Я всегда знала, что ты понимаешь.
Подавшись вперед, она сжала его руку.
– Надеюсь, вы не завели опять про Алжир? – сказала Розали, входя с симпатичным кофейником, тщательно по добранным к медным чашечкам, выставленным на кофей ном столике. Она задала свой вопрос так, словно пыталась обратить все в шутку. – Я Пьеру все твержу, Жаннин: может, в былые времена там и было хорошо, но сегодня мне бы там жить не хотелось.
– Ну разумеется, – с натянутой улыбкой отозвалась Жаннин. – В Париже и так достаточно скверно. С чего бы кому-то отправляться в страну с еще более неумелой администрацией?
– А разве сейчас жить в Париже скверно?
– Может, и нет, если тебе повезло и ты этого не замечаешь, как я. Хорошо иметь отличный дом и не заниматься ничем, кроме как за ним ухаживать, пока Пьер сдирает с банка свой солидный оклад! Но я работаю, а в рекламе мира моды жизнь не такая защищенная, как в банковском деле. На квадратный метр salauds там много больше, и они обладают гораздо большей властью!
Пьер взглянул на сестру с тревогой. Когда на нее накатывало, как сейчас, от кифа язык у нее развязывался много больше, чем того допускала вежливость, и множество раз – не с Розали, а с его первой женой – Пьеру приходилось улаживать шумные ссоры, разгоревшиеся из-за того, что случайно вырывалось у Жаннин под кайфом.
– Но даже от salauds есть своя польза, – продолжала она. – Именно это я и пришла тебе рассказать, Пьер. Я тебе говорила, что Рауль работает в министерстве прогнозирования Единой Европы?
Пьер кивнул. Министерство занимало здание в Фонтенбло, в котором некогда располагалась штаб-квартира НАТО. Сейчас оно было забито компьютерами, в которые ежедневно вводись донесения разведки, как экономической, так и военной, для последующего анализа проявляющихся тенденций.
– Кое-что довольно любопытное… – продолжала Жаннин. – Ты, конечно, знаешь, что в министерстве обрабатывают не только данные со всей Европы, но еще и те, которые приходят из наших бывших колоний, по старой памяти им компьютерное время дают со скидкой. А ты слышал про проект подводной добычи ископаемых, который спонсирует американская корпорация «Дженерал Текникс»?
– Разумеется.
– Американцы недавно стали засылать в Африку агентов, чтобы определить стоимость транспортировки больших объемов сырья из Порт-Мейя в Бенинии. При этом корпорация исподволь опрашивает тех бывших чиновников колониальной администрации, кто живет в Лондоне. Рауль говорил, что, по прогнозам компьютеров, в Порт-Мейе будет создана крупная компания для транспортировки и распределения этого сырья.
Возникла пауза. Ставя перед Жаннин чашку, Розали перевела недоуменный взгляд на мужа, потом опять на его сестру, удивляясь выражению мечтательной задумчивости, возникшему на лицах обоих.
– Ты ведь знакома с Элен, которая когда-то работала в Мали? – наконец спросил Пьер, не обращая внимания на жену.
– Да. А ты встречал Анри из Верхней Вольты?
– Да.
– Кажется, ты понимаешь столько же, сколько компьютеры.
– Это было бы только логично.
– А я ничего не понимаю, – сказала Розали. Пьер поглядел на нее не без жалости.
– Учитывая, что американцы сознают, насколько они несведущи во всем, что касается образа мышления и обычаев Африки, с какой целью крупная американская корпорация может прощупывать бывших колониальных чиновников в Лондоне?
Не успела еще Розали признать, что этот вопрос нисколько ее не просветил, как вмешалась Жаннин:
– Ну разве не чудесно это было бы? Надо признать, сами американцы немногим лучше варваров.
– Но страна на побережье Бенинского залива, которая не была облагорожена французской культурой…
– Часть ее заселена берберами, а они при всех своих недостатках родственники народам Марокко и Алжира.
Тут со внезапной решимостью хозяйки дома вмешалась Розали:
– Не соблаговолит ли мне кто-нибудь сказать, о чем вы тут говорите?
Брат с сестрой переглянулись. Бровь Жаннин поползла вверх, словно бы говоря: «Чего ожидать от такой жены, как она?» Заметив эту гримаску, Розали покраснела, надеясь, что из лояльности Пьер на него не откликнется.
Он же его только скопировал.
– Я говорю о возвращении в Африку, – сказала Жаннин. – Почему бы и нет? Меня тошнит от Франции и от французов, которые уже больше не французы, а какие-то кошмарные усредненные дворняжки-помеси Единой Европы.
– А почему ты так уверена, что у тебя будет шанс поехать? – парировал Пьер.
– Рауль говорит, они намереваются набирать советников с опытом работы в Африке. Не так уж много на свете людей, удовлетворяющих их требованиям. В конце концов, cheri, мы с тобой не вчера на свет родились!
– А вот я ни в какую Африку не поеду, – сказала, мятежно вздернув подбородок, Розали. – Пей кофе, Жаннин, а то остынет.
Она подалась вперед, чтобы подвинуть медную чашечку своей невестке. Над ее склоненной спиной взгляды брата и сестры встретились, и каждый в глазах другого увидел вторую половинку мечты, которая была разбита давным-давно, точно монета, которую разделили влюбленные в преддверии долгой разлуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170