Саймон почти чувствовал, что он следует за блуждающим огоньком через туманную пустыню. Мир превратился в длинный черный тоннель, бесконечный коридор, спиралью спускающийся вниз, в самое сердце земли.
— Кто-нибудь может спеть? — спросил наконец Саймон. Голос его звучал слабо, хотя он и напрягал его, изо всех сил стараясь перекричать унылый ветер.
— Песня? — Слудиг удивленно сморщил лоб.
— Почему бы и нет? Мы достаточно далеко от кого бы то ни было. Кроме того, я почти не слышу тебя через этот проклятый ветер, а ведь ты едешь на расстоянии вытянутой руки от меня, так что да, песня!
Хотвиг и его тритинги не захотели петь, но, казалось, были не прочь послушать. Слудиг скорчил рожу, как будто сама мысль о пении была ему противна.
— Значит мне, выходит, петь? — улыбнулся Саймон. — Похоже, что мне. Жаль, что здесь нету Шема-конюха. Он больше всех знает песен и историй. — Где-то там Шем — живет ли он так же счастливо в огромных конюшнях Хейхолта? — Я спою вам одну из его песен — про Джека Мундвуда.
— Про кого? — спросил один из тритингов.
— Джек Мундвуд, известный разбойник. Он жил в Альдхортском лесу.
— Если он вообще жил, — усмехнулся Слудиг.
— Если он вообще жил, — согласился Саймон. — Итак, я спою одну из песен о Мундвуде. — он еще раз обернул руку поводьями и откинулся в седле, пытаясь вспомнить первую строчку.
Сказал Джек Мундвуд храбрый, — начал он наконец, пытаясь подстроиться под глухой ритм шагов лошади:
— Отправлюсь я в Эрчестер.
Я слышал, там девица
Прекрасная живет.
Храз — имя девы милой.
У ней златые косы,
Коралловые губы -
Прекрасней не найдешь.
Разбойники сказали:
— Не дело ты задумал,
Констебль тебя повесит,
Давным-давно он ждет.
Но Джек лишь рассмеялся:
Была вражда давнишней,
Не раз мечтая констебль
Схватить его вот-вот.
Тогда Джек Мундвуд храбрый
Надел камзол богатый,
Сказал, что Олал место
Слуги его займет.
— Я буду граф Цветочный,
Богатый, благородный,
С подарками, с деньгами -
Им это подойдет.
Саймон пел так, чтобы его можно было расслышать сквозь вой ветра. Это была длинная песня с массой куплетов.
Они следовали за факелом Хотвига через холмы, а Саймон продолжал историю о том, как Джек Мундвуд переодетым приехал в Эрчестер и очаровал отца Храз, барона, который решил, что нашел богатого жениха для своей дочери. Хотя время от времени Саймону приходилось прерываться, чтобы перевести дыхание или вспомнить слова — Шем учил его этой песне уже очень давно — голос его становился все увереннее. Он пел о том, как Джек-обмащик явился к прекрасной Храз, влюбился в нее с первого взгляда и сел рядом с ничего не подозревающим лордом-констеблем на ужине у барона. Джек даже убедил жадного барона отдать ему дочь за волшебный розовый куст, в каждом цветке которого лежала золотая монета, заверив, что барон и лорд-констебль смогут собирать золотые каждый сезон, пока куст не выкопают из земли.
Саймон уже подошел к концу песни — он начал строфу, в которой говорилось, как пьяная реплика разбойника Олала выдала Джека и он был схвачен людьми констебля, — когда Хотвиг натянул поводья и махнул рукой, призывая к молчанию.
— Похоже, мы уже близко, — сказал тритинг. Дорога шла под уклон, и даже сквозь метель было видно, что перед ними находится открытое пространство.
Слудиг ехал подле Саймона.
— Закончишь песню по пути назад, парень. Это отличная история.
Саймон кивнул.
Хотвиг соскочил с лошади и сунул факел в сугроб. Потом он заткнул его за пояс и выжидающе посмотрел на Саймона.
— Тогда вперед, — сказал Саймон. — Но осторожно, потому что света у нас нет.
Они пришпорили лошадей. Прежде чем отряд проехал полпути по длинному склону, Саймон разглядел отдаленные огни — разбросанные светящиеся точки.
— Вон! — показал он, и тут же пожалел, что заговорил слишком громко. Сердце его билось быстро и тревожно. — Это лагерь Фенгбальда?
— Это то, что осталось от Гадринсетта, — сказал Слудиг. — Лагерь Фенгбальда будет немного дальше.
В долине перед ними, там где Стефлод встретился с невидимым Имстреком, горела только небольшая россыпь огней. Но на той стороне, там где, как был уверен Саймон, находился северный берег Имстрека, огней было больше — грубые круги огненных точек расползлись по всей темной долине.
— Ты прав, — сказал Саймон, всматриваясь. — Это, конечно, эркингарды. Шатер Фенгбальда наверное в центре. Хорошо бы пустить стрелу в его одеяло.
Хотвиг подъехал поближе.
— Он там, да. И я убил бы его своими руками, хотя бы за то, что он говорил о Клане Жеребца, когда мы встречались последний раз. Но сегодня у нас другие дела.
Саймон взохнул.
— Конечно, — сказал он наконец. — Джошуа должен узнать силу его войска. — Он помолчал, задумавшись. — Может быть, стоит посчитать огни? Тогда мы узнаем, сколько солдат он привел.
Слудиг поморщился.
— Пока мы не узнаем, сколько человек спит у каждого костра, это нам ничего не даст.
Саймон задумчиво кивнул.
— Да, — сказал он. — Тогда мы сосчитаем сейчас огни, а потом подъедем поближе и выясним, приходится ли костер на одну палатку или на дюжину.
— Не слишком близко, — предупредил Слудиг. — Я люблю битвы, как и всякий богобоязненный человек, но предпочитаю драться в более благоприятных обстоятельствах.
— Ты очень умен, — улыбнулся Саймон. — Тебе бы следовало взять Бинабика в ученики.
Слудиг фыркнул.
Сосчитав крошечные огненные точки, они осторожно спустились с горы.
— Нам везет, — тихо сказал Хотвиг. — Я думаю, что сегодня ночью часовые горожан будут стоять поближе к кострам, прячась от ветра.
Саймон содрогнулся, нагибаясь к шее Домой.
— Не все горожане такие умные.
Когда они спустились в заснеженную долину, Саймон снова почувствовал, как сильно бьется его сердце. Несмотря на опасность, было что-то хмельное и возбуждающее в том, чтобы подкрадываться к вражескому лагерю, бесшумно двигаясь сквозь темноту на расстоянии полета стрелы от вооруженных людей. Он чувствовал себя полным жизни, как будто бы ветер пронизывал его плащ и рубашку, покалывая кожу. В то же время он был почти убежден, что войска Фенгбальда уже заметили его маленький отряд — что в этот самый момент все солдаты затаились с натянутыми луками в глубокой темноте под прикрытием шатров. Они медленно объехали вокруг лагеря Фенгбальда, пытаясь передвигаться от одной группы деревьев к другой. Но деревья досадно редко попадались в степи. И только когда они подъехали к берегу реки у самого западного конца лагеря, они почувствовали себя на некоторое время в безопасности от следящих глаз.
— Если там меньше тысячи вооруженных людей, — заявил Слудиг, — считайте меня хиркой.
— В этом лагере есть тритинги, — сказал Хотвиг. — Люди без кланов из Озерных Тритингов, если я хоть что-нибудь в этом понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Кто-нибудь может спеть? — спросил наконец Саймон. Голос его звучал слабо, хотя он и напрягал его, изо всех сил стараясь перекричать унылый ветер.
— Песня? — Слудиг удивленно сморщил лоб.
— Почему бы и нет? Мы достаточно далеко от кого бы то ни было. Кроме того, я почти не слышу тебя через этот проклятый ветер, а ведь ты едешь на расстоянии вытянутой руки от меня, так что да, песня!
Хотвиг и его тритинги не захотели петь, но, казалось, были не прочь послушать. Слудиг скорчил рожу, как будто сама мысль о пении была ему противна.
— Значит мне, выходит, петь? — улыбнулся Саймон. — Похоже, что мне. Жаль, что здесь нету Шема-конюха. Он больше всех знает песен и историй. — Где-то там Шем — живет ли он так же счастливо в огромных конюшнях Хейхолта? — Я спою вам одну из его песен — про Джека Мундвуда.
— Про кого? — спросил один из тритингов.
— Джек Мундвуд, известный разбойник. Он жил в Альдхортском лесу.
— Если он вообще жил, — усмехнулся Слудиг.
— Если он вообще жил, — согласился Саймон. — Итак, я спою одну из песен о Мундвуде. — он еще раз обернул руку поводьями и откинулся в седле, пытаясь вспомнить первую строчку.
Сказал Джек Мундвуд храбрый, — начал он наконец, пытаясь подстроиться под глухой ритм шагов лошади:
— Отправлюсь я в Эрчестер.
Я слышал, там девица
Прекрасная живет.
Храз — имя девы милой.
У ней златые косы,
Коралловые губы -
Прекрасней не найдешь.
Разбойники сказали:
— Не дело ты задумал,
Констебль тебя повесит,
Давным-давно он ждет.
Но Джек лишь рассмеялся:
Была вражда давнишней,
Не раз мечтая констебль
Схватить его вот-вот.
Тогда Джек Мундвуд храбрый
Надел камзол богатый,
Сказал, что Олал место
Слуги его займет.
— Я буду граф Цветочный,
Богатый, благородный,
С подарками, с деньгами -
Им это подойдет.
Саймон пел так, чтобы его можно было расслышать сквозь вой ветра. Это была длинная песня с массой куплетов.
Они следовали за факелом Хотвига через холмы, а Саймон продолжал историю о том, как Джек Мундвуд переодетым приехал в Эрчестер и очаровал отца Храз, барона, который решил, что нашел богатого жениха для своей дочери. Хотя время от времени Саймону приходилось прерываться, чтобы перевести дыхание или вспомнить слова — Шем учил его этой песне уже очень давно — голос его становился все увереннее. Он пел о том, как Джек-обмащик явился к прекрасной Храз, влюбился в нее с первого взгляда и сел рядом с ничего не подозревающим лордом-констеблем на ужине у барона. Джек даже убедил жадного барона отдать ему дочь за волшебный розовый куст, в каждом цветке которого лежала золотая монета, заверив, что барон и лорд-констебль смогут собирать золотые каждый сезон, пока куст не выкопают из земли.
Саймон уже подошел к концу песни — он начал строфу, в которой говорилось, как пьяная реплика разбойника Олала выдала Джека и он был схвачен людьми констебля, — когда Хотвиг натянул поводья и махнул рукой, призывая к молчанию.
— Похоже, мы уже близко, — сказал тритинг. Дорога шла под уклон, и даже сквозь метель было видно, что перед ними находится открытое пространство.
Слудиг ехал подле Саймона.
— Закончишь песню по пути назад, парень. Это отличная история.
Саймон кивнул.
Хотвиг соскочил с лошади и сунул факел в сугроб. Потом он заткнул его за пояс и выжидающе посмотрел на Саймона.
— Тогда вперед, — сказал Саймон. — Но осторожно, потому что света у нас нет.
Они пришпорили лошадей. Прежде чем отряд проехал полпути по длинному склону, Саймон разглядел отдаленные огни — разбросанные светящиеся точки.
— Вон! — показал он, и тут же пожалел, что заговорил слишком громко. Сердце его билось быстро и тревожно. — Это лагерь Фенгбальда?
— Это то, что осталось от Гадринсетта, — сказал Слудиг. — Лагерь Фенгбальда будет немного дальше.
В долине перед ними, там где Стефлод встретился с невидимым Имстреком, горела только небольшая россыпь огней. Но на той стороне, там где, как был уверен Саймон, находился северный берег Имстрека, огней было больше — грубые круги огненных точек расползлись по всей темной долине.
— Ты прав, — сказал Саймон, всматриваясь. — Это, конечно, эркингарды. Шатер Фенгбальда наверное в центре. Хорошо бы пустить стрелу в его одеяло.
Хотвиг подъехал поближе.
— Он там, да. И я убил бы его своими руками, хотя бы за то, что он говорил о Клане Жеребца, когда мы встречались последний раз. Но сегодня у нас другие дела.
Саймон взохнул.
— Конечно, — сказал он наконец. — Джошуа должен узнать силу его войска. — Он помолчал, задумавшись. — Может быть, стоит посчитать огни? Тогда мы узнаем, сколько солдат он привел.
Слудиг поморщился.
— Пока мы не узнаем, сколько человек спит у каждого костра, это нам ничего не даст.
Саймон задумчиво кивнул.
— Да, — сказал он. — Тогда мы сосчитаем сейчас огни, а потом подъедем поближе и выясним, приходится ли костер на одну палатку или на дюжину.
— Не слишком близко, — предупредил Слудиг. — Я люблю битвы, как и всякий богобоязненный человек, но предпочитаю драться в более благоприятных обстоятельствах.
— Ты очень умен, — улыбнулся Саймон. — Тебе бы следовало взять Бинабика в ученики.
Слудиг фыркнул.
Сосчитав крошечные огненные точки, они осторожно спустились с горы.
— Нам везет, — тихо сказал Хотвиг. — Я думаю, что сегодня ночью часовые горожан будут стоять поближе к кострам, прячась от ветра.
Саймон содрогнулся, нагибаясь к шее Домой.
— Не все горожане такие умные.
Когда они спустились в заснеженную долину, Саймон снова почувствовал, как сильно бьется его сердце. Несмотря на опасность, было что-то хмельное и возбуждающее в том, чтобы подкрадываться к вражескому лагерю, бесшумно двигаясь сквозь темноту на расстоянии полета стрелы от вооруженных людей. Он чувствовал себя полным жизни, как будто бы ветер пронизывал его плащ и рубашку, покалывая кожу. В то же время он был почти убежден, что войска Фенгбальда уже заметили его маленький отряд — что в этот самый момент все солдаты затаились с натянутыми луками в глубокой темноте под прикрытием шатров. Они медленно объехали вокруг лагеря Фенгбальда, пытаясь передвигаться от одной группы деревьев к другой. Но деревья досадно редко попадались в степи. И только когда они подъехали к берегу реки у самого западного конца лагеря, они почувствовали себя на некоторое время в безопасности от следящих глаз.
— Если там меньше тысячи вооруженных людей, — заявил Слудиг, — считайте меня хиркой.
— В этом лагере есть тритинги, — сказал Хотвиг. — Люди без кланов из Озерных Тритингов, если я хоть что-нибудь в этом понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136