Всякое веселье исчезло.
- Следовательно, - сказал Рэнди, - возвращаясь туда, откуда мы начали, Информационная Супермагистраль - плохая метафора для Интернета, потому что я так говорю. На планете примерно тысяча человек знают Интернет так, как я, - по большей части мои знакомые. Никто из них не принимает эту метафору всерьез. Q. E. D.
- А, ясно, - произнес Кивистик немного запальчиво. Он увидел щель. - Значит, технократы должны нас научить, что и как думать о технологии?
Судя по выражению лиц, это был мощный удар возмездия.
- Не знаю точно, кто такие технократы, - сказал Рэнди. - Я - технократ? Я просто человек, который пошел в магазин, купил пару справочников по протоколу TCP/IP, на котором строится Интернет, и прочел. Потом я сел за компьютер, что в наше время может каждый, провозился несколько лет и теперь знаю об этом все. Значит ли это, что я - технократ?
- Вы принадлежали к технократической элите еще до того, как купили справочники, - объявил Кивистик. - Способность понять технический текст - привилегия. Она дается образованием, которое доступно лишь членам элиты. Вот какой смысл я вкладываю в слово «технократ».
- Я ходил в государственную школу, - парировал Рэнди. - Окончил государственный университет. Дальше я - самоучка.
Тут вмешалась Чарлин. С самого начала разговора она угрожающе поглядывала на Рэнди, однако он не обращал внимания. Теперь пришел час расплаты.
- А твоя семья? - спросила Чарлин ледяным тоном.
Рэнди набрал в грудь воздуха, перебарывая желание вздохнуть.
- Мой отец - инженер. Преподает в государственном колледже.
- А его отец?
- Математик.
Чарлин подняла брови. Почти все остальные - тоже.
- Я категорически против того, чтобы меня травили, обвешивали ярлыками и клеймили «технократом». - Рэнди сознательно использовал фразеологию притесняемых меньшинств, отчасти, чтобы сразить врага его же оружием, отчасти (думает он в три часа ночи, лежа в гостинице «Манила») из желания поговниться. Некоторые по привычке сделали постные лица - этикет требует сочувствия к притесненным. Остальные задохнулись от возмущения, слыша такие слова из уст уличенного белого мужчины-технократа.
- Ни у кого в моей семье не было ни власти, ни денег, - сказал Рэнди.
- Думаю, Чарлин говорит вот о чем, - вставил Томас (он прилетел из Праги с женой Ниной, жил у Рэнди дома и сейчас решил взять на себя роль миротворца). Он выдержал паузу, чтобы ласково переглянуться с Чарлин. - Вы принадлежите к привилегированной элите просто потому, что происходите из семьи потомственных ученых. Члены привилегированных элит редко осознают свои привилегии.
Рэнди закончил его мысль:
- Пока не приходят такие, как вы, и не объясняют, какие мы тупые и морально разложившиеся.
- Именно ложное самовосприятие, о котором говорит Томас, и делает властные элиты такими недоступными, - припечатала Чарлин.
- Ну, я не чувствую себя таким уж недоступным, - сказал Рэнди. - Я пахал как ишак, чтобы стать тем, кто я есть.
- Многие люди тяжело трудятся всю жизнь и ничего не достигают, - вставил кто-то.
Берегись! Начался обстрел!
- Что ж, я виноват, что имел наглость чего-то достичь, - ответил Рэнди, впервые с начала разговора начиная заводиться, - но я понял, что если много работать, заниматься самообразованием и шевелить мозгами, можно пробиться в жизни.
- Ну, это прямо из какого-нибудь нравоучительного романа века так девятнадцатого, - вставил Томас.
- И что? Если идея старая, это не значит, будто она неверная, - ответил Рэнди.
Небольшой ударный отряд с подносами взял стол в окружение. Официанты переглядывались, решая, можно ли вмешаться в конфликт и подать обед. Один из них осчастливил Рэнди тарелкой с вигвамом из почти сырого тунца. Миролюбивые силы перехватили контроль над разговором и разбились на кучки, в которых все со всеми усиленно соглашались. Джон посмотрел на Рэнди собачьими глазами, словно спрашивая: «Ты ведь это и ради себя тоже?» Чарлин старательно его не замечала, включенная в консенсус-группу с Томасом. Нина, напротив, старалась встретиться с Рэнди глазами, но Рэнди на нее не смотрел, опасаясь страстного взгляда «иди сюда», потому что хотел одного: как можно скорее выйти отсюда. Через десять минут зазвонил пейджер. Рэнди посмотрел вниз и увидел номер Ави.
ГАРЬ
После японской бомбежки американская база в Кавите, на берегу Манильской бухты, горит знатно. Бобби Шафто и остальной четвертый полк МПФ успевают налюбоваться пожаром, пока корабль украдкой скользит мимо. Из Манилы драпают ночью, как воры. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько оплеванным, и остальные морпехи тоже. Японцы уже высадились в Малайе и прут на Сингапур, как взбесившийся паровоз; обложили Гуам, Уэйк, Гонконг и хрен еще знает что. Всем ясно, что следующая цель - Филиппины. Казалось бы, полк морской пехоты здесь пригодится.
Однако Макартур, видать, считает, что может защитить Лусон в одиночку, стоя на стенах Интрамурос с кольтом сорок пятого калибра. Морскую пехоту сплавили. Куда - неизвестно. Многие охотнее ударили бы на Японию, чем оставаться здесь, с армией.
В ночь, когда началась война, Бобби Шафто впервые возвратил Глорию в лоно семьи.
Род Альтамира живет в Малате, милях в двух к югу от Интрамурос, недалеко от того места, где Шафто с Глорией провели свои полчаса у набережной. Город обезумел, такси поймать невозможно. Матросы, морпехи, солдаты высыпают из баров, ночных клубов, танцзалов и пачками хватают такси. Полное сумасшествие, просто какая-то субботняя ночь в Шанхае - как будто война уже здесь. В конце концов Шафто полдороги несет Глорию на себе, потому что ее туфли не предназначены для ходьбы.
Альтамира настолько многочисленны, что могли бы сами по себе составить этническую группу, но все живут в одном доме и практически в одной комнате. Раз или два Глория начинала объяснять Шафто, кто в каком родстве состоит. Так вот, у Шафто тоже много родственников - по большей части в Теннеси, - однако его фамильное древо можно уместить на тетрадном листке в мелкую клетку. Рядом с фамильным древом Альтамира оно смотрелось бы, как одинокий росток в джунглях. Филиппинские семьи, мало что большие и католические, еще и переплетены, как лианами, отношениями крестные-крестники. Только попроси, и Глория охотно, даже с жаром начнет рассказывать, кто из Альтамира кому кем приходится, и это будет только общий обзор. Мозги у Шафто, как правило, отключаются в первые же тридцать секунд.
Он вносит ее в дом, где гвалт стоит всегда, а не только накануне военного вторжения со стороны Японской империи. Тем не менее, когда Глория появляется на руках у морского пехотинца США в первый час после объявления войны, все ведут себя так, будто среди комнаты материализовался Христос с девой Марией через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
- Следовательно, - сказал Рэнди, - возвращаясь туда, откуда мы начали, Информационная Супермагистраль - плохая метафора для Интернета, потому что я так говорю. На планете примерно тысяча человек знают Интернет так, как я, - по большей части мои знакомые. Никто из них не принимает эту метафору всерьез. Q. E. D.
- А, ясно, - произнес Кивистик немного запальчиво. Он увидел щель. - Значит, технократы должны нас научить, что и как думать о технологии?
Судя по выражению лиц, это был мощный удар возмездия.
- Не знаю точно, кто такие технократы, - сказал Рэнди. - Я - технократ? Я просто человек, который пошел в магазин, купил пару справочников по протоколу TCP/IP, на котором строится Интернет, и прочел. Потом я сел за компьютер, что в наше время может каждый, провозился несколько лет и теперь знаю об этом все. Значит ли это, что я - технократ?
- Вы принадлежали к технократической элите еще до того, как купили справочники, - объявил Кивистик. - Способность понять технический текст - привилегия. Она дается образованием, которое доступно лишь членам элиты. Вот какой смысл я вкладываю в слово «технократ».
- Я ходил в государственную школу, - парировал Рэнди. - Окончил государственный университет. Дальше я - самоучка.
Тут вмешалась Чарлин. С самого начала разговора она угрожающе поглядывала на Рэнди, однако он не обращал внимания. Теперь пришел час расплаты.
- А твоя семья? - спросила Чарлин ледяным тоном.
Рэнди набрал в грудь воздуха, перебарывая желание вздохнуть.
- Мой отец - инженер. Преподает в государственном колледже.
- А его отец?
- Математик.
Чарлин подняла брови. Почти все остальные - тоже.
- Я категорически против того, чтобы меня травили, обвешивали ярлыками и клеймили «технократом». - Рэнди сознательно использовал фразеологию притесняемых меньшинств, отчасти, чтобы сразить врага его же оружием, отчасти (думает он в три часа ночи, лежа в гостинице «Манила») из желания поговниться. Некоторые по привычке сделали постные лица - этикет требует сочувствия к притесненным. Остальные задохнулись от возмущения, слыша такие слова из уст уличенного белого мужчины-технократа.
- Ни у кого в моей семье не было ни власти, ни денег, - сказал Рэнди.
- Думаю, Чарлин говорит вот о чем, - вставил Томас (он прилетел из Праги с женой Ниной, жил у Рэнди дома и сейчас решил взять на себя роль миротворца). Он выдержал паузу, чтобы ласково переглянуться с Чарлин. - Вы принадлежите к привилегированной элите просто потому, что происходите из семьи потомственных ученых. Члены привилегированных элит редко осознают свои привилегии.
Рэнди закончил его мысль:
- Пока не приходят такие, как вы, и не объясняют, какие мы тупые и морально разложившиеся.
- Именно ложное самовосприятие, о котором говорит Томас, и делает властные элиты такими недоступными, - припечатала Чарлин.
- Ну, я не чувствую себя таким уж недоступным, - сказал Рэнди. - Я пахал как ишак, чтобы стать тем, кто я есть.
- Многие люди тяжело трудятся всю жизнь и ничего не достигают, - вставил кто-то.
Берегись! Начался обстрел!
- Что ж, я виноват, что имел наглость чего-то достичь, - ответил Рэнди, впервые с начала разговора начиная заводиться, - но я понял, что если много работать, заниматься самообразованием и шевелить мозгами, можно пробиться в жизни.
- Ну, это прямо из какого-нибудь нравоучительного романа века так девятнадцатого, - вставил Томас.
- И что? Если идея старая, это не значит, будто она неверная, - ответил Рэнди.
Небольшой ударный отряд с подносами взял стол в окружение. Официанты переглядывались, решая, можно ли вмешаться в конфликт и подать обед. Один из них осчастливил Рэнди тарелкой с вигвамом из почти сырого тунца. Миролюбивые силы перехватили контроль над разговором и разбились на кучки, в которых все со всеми усиленно соглашались. Джон посмотрел на Рэнди собачьими глазами, словно спрашивая: «Ты ведь это и ради себя тоже?» Чарлин старательно его не замечала, включенная в консенсус-группу с Томасом. Нина, напротив, старалась встретиться с Рэнди глазами, но Рэнди на нее не смотрел, опасаясь страстного взгляда «иди сюда», потому что хотел одного: как можно скорее выйти отсюда. Через десять минут зазвонил пейджер. Рэнди посмотрел вниз и увидел номер Ави.
ГАРЬ
После японской бомбежки американская база в Кавите, на берегу Манильской бухты, горит знатно. Бобби Шафто и остальной четвертый полк МПФ успевают налюбоваться пожаром, пока корабль украдкой скользит мимо. Из Манилы драпают ночью, как воры. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько оплеванным, и остальные морпехи тоже. Японцы уже высадились в Малайе и прут на Сингапур, как взбесившийся паровоз; обложили Гуам, Уэйк, Гонконг и хрен еще знает что. Всем ясно, что следующая цель - Филиппины. Казалось бы, полк морской пехоты здесь пригодится.
Однако Макартур, видать, считает, что может защитить Лусон в одиночку, стоя на стенах Интрамурос с кольтом сорок пятого калибра. Морскую пехоту сплавили. Куда - неизвестно. Многие охотнее ударили бы на Японию, чем оставаться здесь, с армией.
В ночь, когда началась война, Бобби Шафто впервые возвратил Глорию в лоно семьи.
Род Альтамира живет в Малате, милях в двух к югу от Интрамурос, недалеко от того места, где Шафто с Глорией провели свои полчаса у набережной. Город обезумел, такси поймать невозможно. Матросы, морпехи, солдаты высыпают из баров, ночных клубов, танцзалов и пачками хватают такси. Полное сумасшествие, просто какая-то субботняя ночь в Шанхае - как будто война уже здесь. В конце концов Шафто полдороги несет Глорию на себе, потому что ее туфли не предназначены для ходьбы.
Альтамира настолько многочисленны, что могли бы сами по себе составить этническую группу, но все живут в одном доме и практически в одной комнате. Раз или два Глория начинала объяснять Шафто, кто в каком родстве состоит. Так вот, у Шафто тоже много родственников - по большей части в Теннеси, - однако его фамильное древо можно уместить на тетрадном листке в мелкую клетку. Рядом с фамильным древом Альтамира оно смотрелось бы, как одинокий росток в джунглях. Филиппинские семьи, мало что большие и католические, еще и переплетены, как лианами, отношениями крестные-крестники. Только попроси, и Глория охотно, даже с жаром начнет рассказывать, кто из Альтамира кому кем приходится, и это будет только общий обзор. Мозги у Шафто, как правило, отключаются в первые же тридцать секунд.
Он вносит ее в дом, где гвалт стоит всегда, а не только накануне военного вторжения со стороны Японской империи. Тем не менее, когда Глория появляется на руках у морского пехотинца США в первый час после объявления войны, все ведут себя так, будто среди комнаты материализовался Христос с девой Марией через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135