Потому и такие дорогие, что очень удобные для молодых, пожелавших дня два-три пожить вдали от родных, хотя дорогой номер, как правило, как раз родные и оплачивали. Мне его сдали на одну ночь. Повезло, как раз в эту ночь новобрачных не было, но номер уже забронировали для приезжающих завтра вечером. Роман клятвенно заверил строгую пани администраторшу, что мы освободим номер завтра утром.
Разместившись в гостинице, я сразу успокоилась. Конечно, так называемые «апартаменты» этой придорожной польской гостиницы не шли ни в какое сравнение со всемирно известным парижским «Ритцем», но здесь было все необходимое и достаточно удобств. Я настолько успокоилась, что во мне опять проснулось любопытство. Я выглянула в окно и даже вышла на небольшой балкончик, а потом вовсе осмелела и спустилась на террасу, однако отовсюду могла рассмотреть лишь тёмную зелень, немного освещённую фонарями — деревья и кусты, больше ничего не разглядела. Однако и увиденного было достаточно, чтобы засомневаться в утверждении Эвы, будто от прежних лесов ничего не осталось, ведь до моей усадьбы оставалось не больше какой-то тысячи шагов, значит, это были мои леса.
Успокоившись душевно, я сразу обрела и аппетит, а поскольку ресторан при гостинице выглядел заманчиво, решила там поужинать. В меню поразили меня польские блюда: вареники по-домашнему, бигос, зразы с кашей. А поскольку за столом мы сидели вместе с Романом — теперь я и не могла бы поступить по-другому, он уговорил меня приезд на родину отметить чаркой простой чистой водки, польской, ясное дело. До сих пор не приходилось пробовать водки, и я охотно согласилась.
Надо признать — вареники оказались отменными, хотя и хуже тех, что я готовила. Ну вот, вырвалось — «я»! Кухарка моя, но я имела право так говорить. А вот бигосу было далеко до нашего, да и зразы какие-то безвкусные, у меня делали гораздо пикантнее. Однако в общем ужин я одобрила. А что касается водки, так она меня просто удивила. Слышала я много о её зверской силе, валит с ног сильного мужика и вообще нет сильнее алкоголя. А выяснилось — так легко проходит через горло, так мягко и приятно, что я как-то сразу поняла алкоголиков, которые меры не ведают.
Кто знает, может, и я бы хватила лишнего, так вдруг благостно стало на душе, но Роман бдил, как всегда. Водки больше не дал, а не спрашивая моего согласия, заказал для меня чашечку кофе, «тройного», как он выразился, значит, какой-то особой крепости.
— Просто я знаю — здесь умеют готовить кофе, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд, — а это большая редкость в Польше. Впрочем, в Европе тоже с этим худо. Настоящий кофе встретишь только у арабов, там в любой самой завалящей деревухе встретишь отменный кофе, это мне один приятель рассказывал, он весь свет объездил, так что ему можно верить. Да ещё на юге Италии, вернее, в Сицилии, там тоже кофе отличный.
В голове пронеслось — в Сицилию я не прочь съездить, с Гастоном, разумеется, в свадебное путешествие. А как же тогда Польша? Ведь собиралась ознакомить его с польской кухней, со всеми этими бигосами, колдунами, фляками. Чтобы знал! Нельзя же сразу ехать в две противоположные стороны. Ну да ладно, придётся по очереди — сначала в Польшу, потом на Сицилию.
Я принялась было излагать Роману свои планы, но тот опять пресёк мои излияния, заявив, что мне не мешало бы отдохнуть. Ну, может, перед сном немного посмотреть телевизор, чтобы получить представление о том, что происходит в Польше. Ведь до сих пор смотреть польское телевидение у меня не было возможности.
Полчаса я его посмотрела, но дискуссия каких-то политиков, на которую я попала, была так скучна, таким показалась мне переливанием из пустого в порожнее, что, переключившись на другой, развлекательный канал и вздрогнув при виде польских актрис — ну и рожи! а ещё говорят — польки красивы! — я поспешила выключить аппарат, с наслаждением вымылась перед сном под душем и легла спать.
Часть II
* * *
Проснулась я довольно рано. Открыв глаза, я сначала тупо разглядывала место, где нахожусь, ничего не понимая. А поняв, порадовалась: какое счастье, что это уже однажды со мной случилось! Представляю, как была бы я растерянна и потрясена, не имей такого печального опыта. Даже и теперь кровь в жилах заледенела и сердце вроде бы перестало биться, так что же было тогда?!
Спать я легла в небольшой, но миленькой спальне, с телевизором на маленьком столике в углу, с люстрой на потолке, с лампочкой и телефоном на тумбочке у кровати.
Проснулась же… Проснулась я в просторной постели большой сумрачной комнаты. Сквозь щель в неплотно задёрнутых тяжёлых занавесях балдахина виднелся низкий деревянный потолок с поперечными балками, маленькие подслеповатые оконца, мраморный умывальник в углу, комод у стены, а под самым моим носом на столике у постели торчала оплывшая свеча.
Какое-то время я лежала неподвижно, постепенно осознавая страшную реальность. Рассудок все ещё отказывался в неё верить.
Собрав остатки мужества и преодолев оцепенелость, я вылезла из-под перины на пол и, пошарив под кроватью, нащупала то, что ожидала и одновременно боялась обнаружить. Извлекла ночной горшок и горестно замерла над ним.
Ладно, сделаю последнюю попытку.
На цыпочках подкравшись к двери — второй в комнате не было, — я приоткрыла её и осторожно выглянула. За ней обнаружилась комната побольше, посередине которой стоял большой обеденный стол, у стены — большие шкафы и буфет, длинный узкий стол у стены и на нем — канделябр с несколькими свечами.
А ВАННАЯ ГДЕ?!
Теперь не оставалось сомнений — я опять оказалась в своём времени. И вместо того, чтобы порадоваться этому, не стану скрывать — огорчилась так, что слезы выступили на глазах. Не из-за того же только, что придётся опять пользоваться неудобными умывальниками, тазами, кувшинами, не только из-за отсутствия ванной, на мой взгляд — главного достижения цивилизации с душем и прочими столь ценными мелочами. Нет, не только из-за этого, но все же…
Забравшись опять под перину, я долго лежала неподвижно, осмысливая случившееся. Признаюсь, очень помогало прийти в себя то, первое, соображение, а именно — что мне уже довелось испытать подобный переход через барьер времени. Я нарочно представляла женщину конца двадцатого века, которая вот сейчас оказалась на моем месте. Как её жалко, бедняжку! Нормальная женщина 1998 года, увидев весь этот антураж, просто впала бы в отчаяние, не зная, как вести себя, как пользоваться всеми этими предметами и так далее. Я же все знала и умела, так зачем же расстраиваться? Возьми себя в руки, графиня Катажина Лехницкая, и начинай новый день своей жизни, а там видно будет. Однако вот не ожидала, что за столь короткое пребывание в будущем так к нему привыкну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Разместившись в гостинице, я сразу успокоилась. Конечно, так называемые «апартаменты» этой придорожной польской гостиницы не шли ни в какое сравнение со всемирно известным парижским «Ритцем», но здесь было все необходимое и достаточно удобств. Я настолько успокоилась, что во мне опять проснулось любопытство. Я выглянула в окно и даже вышла на небольшой балкончик, а потом вовсе осмелела и спустилась на террасу, однако отовсюду могла рассмотреть лишь тёмную зелень, немного освещённую фонарями — деревья и кусты, больше ничего не разглядела. Однако и увиденного было достаточно, чтобы засомневаться в утверждении Эвы, будто от прежних лесов ничего не осталось, ведь до моей усадьбы оставалось не больше какой-то тысячи шагов, значит, это были мои леса.
Успокоившись душевно, я сразу обрела и аппетит, а поскольку ресторан при гостинице выглядел заманчиво, решила там поужинать. В меню поразили меня польские блюда: вареники по-домашнему, бигос, зразы с кашей. А поскольку за столом мы сидели вместе с Романом — теперь я и не могла бы поступить по-другому, он уговорил меня приезд на родину отметить чаркой простой чистой водки, польской, ясное дело. До сих пор не приходилось пробовать водки, и я охотно согласилась.
Надо признать — вареники оказались отменными, хотя и хуже тех, что я готовила. Ну вот, вырвалось — «я»! Кухарка моя, но я имела право так говорить. А вот бигосу было далеко до нашего, да и зразы какие-то безвкусные, у меня делали гораздо пикантнее. Однако в общем ужин я одобрила. А что касается водки, так она меня просто удивила. Слышала я много о её зверской силе, валит с ног сильного мужика и вообще нет сильнее алкоголя. А выяснилось — так легко проходит через горло, так мягко и приятно, что я как-то сразу поняла алкоголиков, которые меры не ведают.
Кто знает, может, и я бы хватила лишнего, так вдруг благостно стало на душе, но Роман бдил, как всегда. Водки больше не дал, а не спрашивая моего согласия, заказал для меня чашечку кофе, «тройного», как он выразился, значит, какой-то особой крепости.
— Просто я знаю — здесь умеют готовить кофе, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд, — а это большая редкость в Польше. Впрочем, в Европе тоже с этим худо. Настоящий кофе встретишь только у арабов, там в любой самой завалящей деревухе встретишь отменный кофе, это мне один приятель рассказывал, он весь свет объездил, так что ему можно верить. Да ещё на юге Италии, вернее, в Сицилии, там тоже кофе отличный.
В голове пронеслось — в Сицилию я не прочь съездить, с Гастоном, разумеется, в свадебное путешествие. А как же тогда Польша? Ведь собиралась ознакомить его с польской кухней, со всеми этими бигосами, колдунами, фляками. Чтобы знал! Нельзя же сразу ехать в две противоположные стороны. Ну да ладно, придётся по очереди — сначала в Польшу, потом на Сицилию.
Я принялась было излагать Роману свои планы, но тот опять пресёк мои излияния, заявив, что мне не мешало бы отдохнуть. Ну, может, перед сном немного посмотреть телевизор, чтобы получить представление о том, что происходит в Польше. Ведь до сих пор смотреть польское телевидение у меня не было возможности.
Полчаса я его посмотрела, но дискуссия каких-то политиков, на которую я попала, была так скучна, таким показалась мне переливанием из пустого в порожнее, что, переключившись на другой, развлекательный канал и вздрогнув при виде польских актрис — ну и рожи! а ещё говорят — польки красивы! — я поспешила выключить аппарат, с наслаждением вымылась перед сном под душем и легла спать.
Часть II
* * *
Проснулась я довольно рано. Открыв глаза, я сначала тупо разглядывала место, где нахожусь, ничего не понимая. А поняв, порадовалась: какое счастье, что это уже однажды со мной случилось! Представляю, как была бы я растерянна и потрясена, не имей такого печального опыта. Даже и теперь кровь в жилах заледенела и сердце вроде бы перестало биться, так что же было тогда?!
Спать я легла в небольшой, но миленькой спальне, с телевизором на маленьком столике в углу, с люстрой на потолке, с лампочкой и телефоном на тумбочке у кровати.
Проснулась же… Проснулась я в просторной постели большой сумрачной комнаты. Сквозь щель в неплотно задёрнутых тяжёлых занавесях балдахина виднелся низкий деревянный потолок с поперечными балками, маленькие подслеповатые оконца, мраморный умывальник в углу, комод у стены, а под самым моим носом на столике у постели торчала оплывшая свеча.
Какое-то время я лежала неподвижно, постепенно осознавая страшную реальность. Рассудок все ещё отказывался в неё верить.
Собрав остатки мужества и преодолев оцепенелость, я вылезла из-под перины на пол и, пошарив под кроватью, нащупала то, что ожидала и одновременно боялась обнаружить. Извлекла ночной горшок и горестно замерла над ним.
Ладно, сделаю последнюю попытку.
На цыпочках подкравшись к двери — второй в комнате не было, — я приоткрыла её и осторожно выглянула. За ней обнаружилась комната побольше, посередине которой стоял большой обеденный стол, у стены — большие шкафы и буфет, длинный узкий стол у стены и на нем — канделябр с несколькими свечами.
А ВАННАЯ ГДЕ?!
Теперь не оставалось сомнений — я опять оказалась в своём времени. И вместо того, чтобы порадоваться этому, не стану скрывать — огорчилась так, что слезы выступили на глазах. Не из-за того же только, что придётся опять пользоваться неудобными умывальниками, тазами, кувшинами, не только из-за отсутствия ванной, на мой взгляд — главного достижения цивилизации с душем и прочими столь ценными мелочами. Нет, не только из-за этого, но все же…
Забравшись опять под перину, я долго лежала неподвижно, осмысливая случившееся. Признаюсь, очень помогало прийти в себя то, первое, соображение, а именно — что мне уже довелось испытать подобный переход через барьер времени. Я нарочно представляла женщину конца двадцатого века, которая вот сейчас оказалась на моем месте. Как её жалко, бедняжку! Нормальная женщина 1998 года, увидев весь этот антураж, просто впала бы в отчаяние, не зная, как вести себя, как пользоваться всеми этими предметами и так далее. Я же все знала и умела, так зачем же расстраиваться? Возьми себя в руки, графиня Катажина Лехницкая, и начинай новый день своей жизни, а там видно будет. Однако вот не ожидала, что за столь короткое пребывание в будущем так к нему привыкну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106