Сначала, по песочку, ещё можно было идти безболезненно, потом же стали докучать сосновые иглы, шишки и колючие корни деревьев. А тут ещё эта неимоверная тяжесть.
— Больше ни в жизнь ничего не понесу! — пыхтя ворчал Павлик. — Хоть золото попадётся! Хоть брильянты! Хоть даже гранаты! Не возьму, и все тут!
Получив приказ вести к дому, Хабр воспринял его по-своему. Иногда бежал по тропинке, потом круто сворачивал в лес и вёл напрямки, по бездорожью, продираясь сквозь заросли и перескакивая через ямы и упавшие стволы деревьев. Пёс наверняка шёл по азимуту, выбирая кратчайший путь, вот и пришлось бедным его хозяевам преодолевать всевозможные препятствия сильно пересечённой местности. Дети совсем обессилели и обрадовались, встретив на пути другой большой муравейник. Не всё ли равно, где оставить угощение для муравьёв? Увы, оказалось, к муравейнику не пробиться: он рос в окружении густых зарослей шиповника, сквозь которые босиком и без верхней одежды не продерёшься. Пришлось тащить гигантскую голову дальше.
Во время отдыха на очередном привале Яночка печально заметила:
— И зачем мы велели ему вести нас домой?
Павлик чуть ли не с ужасом взглянул на сестру.
— А куда же?
— Конечно домой, но не сразу, а потом. Сначала кабаны и скелет. А потом можно и домой бежать.
— Ох, и в самом деле. Ведь нам же не разрешат сразу после обеда опять уйти из дому.
— Ты хочешь сказать — после ужина? — грустно поправила брата Яночка. — Обед давно прошёл. А хлеб мы им куда подложим?
— Ты же слышала — в чащу! Так ведь?
— В чащу-то в чащу, да в какую? Здесь сплошные чащи. Думаю, приручать кабанов надо там куда они чаще всего ходят. Значит, в тростниках!
— Правильно, в тростнике у залива. А потом отправимся к муравьям. Муравьи ближе к дому.
— Вот и хорошо. А Хабр запомнит место. И вечером мы придём посмотреть на кабанов. Затаимся, как пан Любанский советовал.
— Уж и не знаю, — вздохнул Павлик, пытаясь по солнцу определить, намного ли они опоздали к обеду. — Наверняка дома ждёт нас буря. Бури, однако, не было. Родители ожидали детей на пляже. А когда, не дождавшись, пани Кристина решилась, оставив на посту мужа, вернуться домой, благовоспитанные дети уже ожидали её там. Не очень, правда, ожидали, мыли в ванной ноги. А о том, что они только что вернулись, пани Кристина не могла знать, они же её не просветили на этот счёт, так что за опоздание к обеду мама обвинила себя. Бедняги, вернулись и ждут, ждут, умирают с голоду… За отцом на пляж послали Хабра, он и вернулся с ним, а вместе с собакой в комнату ворвалась невыносимая вонь, так что после обеда Хабра пришлось купать.
А потом появилась девочка, о которой пани Кристина предупредила детей ещё утром, и пришлось ею заняться. Ведь обещали.
Новая подружка Яночке не понравилась. И не потому, что звали её Мизей. Мизя так Мизя, человек имеет право называться как угодно, но вот с некоторыми качествами Мизи трудно было примириться. Например, она боялась Хабра, что со всей очевидностью свидетельствовало о её безнадёжной тупости. Как они с Павликом намучились, уговаривая глупую девчонку дать псу себя обнюхать! Подняв руки вверх и неизвестно для чего встав на цыпочки, Мизя выкрикивала тоненьким отчаянным голоском:
— Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Он съест меня! Ой-ой-ой! Уберите его!
Не выдержав, Павлик тихонько буркнул что-то, чего, он знал, нельзя говорить, и с отвращением повернулся к девчонке задом.
Яночка сохраняла каменное спокойствие.
— Не съест он тебя! — холодно произнесла она. — Хабр только что поел.
Мизя не унималась.
— Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Ой-ой!
Павлик не выдержал.
— А чего бы ты хотела от пса? Чтобы тебе пуговицы пришивал? Псу положено нюхать!
— Он на меня смотрит! — верещала Мизя. — Ой-ой! Он такой большой!
Тут и Яночка не выдержала. С Мизей всё ясно. Возиться с ней — тяжкая обуза. И она наверняка очень осложнит осуществление их далекоидущих планов.
— Хабр, оставь её, — устало приказала она собаке. — Теперь ты её знаешь, это Мизя. Павлик, нет ли тут где поблизости кошек? Уж кошек-то она, наверное, не боится.
Но, оказывается, кошек Мизя тоже боялась. Толстые откормленные коты сидели за сараем и не сводили алчных глаз с бочки, в которой коптились угри. И вообще кошек тут было множество, а поскольку приближался вечер, они были оживлены и склонны порезвиться. Что с того? Каждый прыжок разыгравшегося котёнка вызывал у Мизи крик ужаса и заставлял её обращаться в паническое бегство.
Укладываясь спать, Павлик недовольно ворчал:
— Нужна нам эта Мизя, как рыбке зонтик. Если заставят с ней цацкаться — прощай все наши задумки. Смотри, какая тёмная ночь!
— Через два часа луна взойдёт, — ответила сестра, — Я в календаре проверяла. Если проснёмся — можем отправиться в засаду на кабанов. А нет — так завтра. Я от этой Мизи так устала! Больше, чем от нашей экскурсии к границе.
— Какое может быть завтра! — вскинулся Павлик. — Кабаны слопают наш хлеб и поминай как: звали!
— Слопают и завтра опять заявятся. Только вот как от Мизи отделаться… А, знаю!
Блестящая идея так взбудоражила девочку, что она даже с постели вскочила. Павлик с интересом смотрел на сестру.
— Ну? Говори же! Что ты знаешь?
— Знаю, как избавиться от неё. И когда. Во время ужина!
— Ужина ихнего или нашего?
Немного успокоившись, Яночка опять забралась в постель и пояснила:
— Конечно же, во время их ужина. Знаешь, они с матерью ходят на завтраки, обеды и ужины в столовку у порта.
— Какую столовку? Не видел я никакой столовой у порта.
— Так ведь они ходят не в тот порт, что на море, а тот, что на заливе. Там тоже есть небольшой порт для яхт, сколько разговоров о нём было, забыл? Там есть и столовая, и магазин, и кафе и ещё что-то. И ходят они туда питаться в те часы, которые наша мама считает самыми лучшими для загорания и гулянья. Так вот, когда они в шесть вечера отправятся туда…
— …мы в полседьмого удалимся в неизвестном направлении! — подхватил Павлик. — О том, чтобы сидеть дома и ждать возвращения её милости, нас не просили, не было об этом разговора, так ведь?
— И во время их обеда мы с тобой тоже можем удалиться в неизвестном направлении, — радостно закончила Яночка.
* * *
По песчаному склону холма первым взбирался Павлик, стараясь сохранить между собой и Мизей дистанцию как можно больше. Мизя пыхтя лезла следом. Яночка карабкалась последней. Вот Павлик достиг вершины и вышел на дорогу. Перейдя её, он по знакомой тропинке углубился в лес. И вдруг, вскрикнув, остановился как вкопанный. Мизя испуганно пискнула и, отшатнувшись, готова была, по своему обыкновению, обратиться в паническое бегство. Яночка же бросилась к брату и потрясённая, замерла рядом с ним.
Им предстало ужасное зрелище. Гигантский муравейник, ещё вчера возвышавшийся внушительным конусом, теперь имел самый плачевный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Больше ни в жизнь ничего не понесу! — пыхтя ворчал Павлик. — Хоть золото попадётся! Хоть брильянты! Хоть даже гранаты! Не возьму, и все тут!
Получив приказ вести к дому, Хабр воспринял его по-своему. Иногда бежал по тропинке, потом круто сворачивал в лес и вёл напрямки, по бездорожью, продираясь сквозь заросли и перескакивая через ямы и упавшие стволы деревьев. Пёс наверняка шёл по азимуту, выбирая кратчайший путь, вот и пришлось бедным его хозяевам преодолевать всевозможные препятствия сильно пересечённой местности. Дети совсем обессилели и обрадовались, встретив на пути другой большой муравейник. Не всё ли равно, где оставить угощение для муравьёв? Увы, оказалось, к муравейнику не пробиться: он рос в окружении густых зарослей шиповника, сквозь которые босиком и без верхней одежды не продерёшься. Пришлось тащить гигантскую голову дальше.
Во время отдыха на очередном привале Яночка печально заметила:
— И зачем мы велели ему вести нас домой?
Павлик чуть ли не с ужасом взглянул на сестру.
— А куда же?
— Конечно домой, но не сразу, а потом. Сначала кабаны и скелет. А потом можно и домой бежать.
— Ох, и в самом деле. Ведь нам же не разрешат сразу после обеда опять уйти из дому.
— Ты хочешь сказать — после ужина? — грустно поправила брата Яночка. — Обед давно прошёл. А хлеб мы им куда подложим?
— Ты же слышала — в чащу! Так ведь?
— В чащу-то в чащу, да в какую? Здесь сплошные чащи. Думаю, приручать кабанов надо там куда они чаще всего ходят. Значит, в тростниках!
— Правильно, в тростнике у залива. А потом отправимся к муравьям. Муравьи ближе к дому.
— Вот и хорошо. А Хабр запомнит место. И вечером мы придём посмотреть на кабанов. Затаимся, как пан Любанский советовал.
— Уж и не знаю, — вздохнул Павлик, пытаясь по солнцу определить, намного ли они опоздали к обеду. — Наверняка дома ждёт нас буря. Бури, однако, не было. Родители ожидали детей на пляже. А когда, не дождавшись, пани Кристина решилась, оставив на посту мужа, вернуться домой, благовоспитанные дети уже ожидали её там. Не очень, правда, ожидали, мыли в ванной ноги. А о том, что они только что вернулись, пани Кристина не могла знать, они же её не просветили на этот счёт, так что за опоздание к обеду мама обвинила себя. Бедняги, вернулись и ждут, ждут, умирают с голоду… За отцом на пляж послали Хабра, он и вернулся с ним, а вместе с собакой в комнату ворвалась невыносимая вонь, так что после обеда Хабра пришлось купать.
А потом появилась девочка, о которой пани Кристина предупредила детей ещё утром, и пришлось ею заняться. Ведь обещали.
Новая подружка Яночке не понравилась. И не потому, что звали её Мизей. Мизя так Мизя, человек имеет право называться как угодно, но вот с некоторыми качествами Мизи трудно было примириться. Например, она боялась Хабра, что со всей очевидностью свидетельствовало о её безнадёжной тупости. Как они с Павликом намучились, уговаривая глупую девчонку дать псу себя обнюхать! Подняв руки вверх и неизвестно для чего встав на цыпочки, Мизя выкрикивала тоненьким отчаянным голоском:
— Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Он съест меня! Ой-ой-ой! Уберите его!
Не выдержав, Павлик тихонько буркнул что-то, чего, он знал, нельзя говорить, и с отвращением повернулся к девчонке задом.
Яночка сохраняла каменное спокойствие.
— Не съест он тебя! — холодно произнесла она. — Хабр только что поел.
Мизя не унималась.
— Ой-ой-ой! Он меня нюхает! Ой-ой!
Павлик не выдержал.
— А чего бы ты хотела от пса? Чтобы тебе пуговицы пришивал? Псу положено нюхать!
— Он на меня смотрит! — верещала Мизя. — Ой-ой! Он такой большой!
Тут и Яночка не выдержала. С Мизей всё ясно. Возиться с ней — тяжкая обуза. И она наверняка очень осложнит осуществление их далекоидущих планов.
— Хабр, оставь её, — устало приказала она собаке. — Теперь ты её знаешь, это Мизя. Павлик, нет ли тут где поблизости кошек? Уж кошек-то она, наверное, не боится.
Но, оказывается, кошек Мизя тоже боялась. Толстые откормленные коты сидели за сараем и не сводили алчных глаз с бочки, в которой коптились угри. И вообще кошек тут было множество, а поскольку приближался вечер, они были оживлены и склонны порезвиться. Что с того? Каждый прыжок разыгравшегося котёнка вызывал у Мизи крик ужаса и заставлял её обращаться в паническое бегство.
Укладываясь спать, Павлик недовольно ворчал:
— Нужна нам эта Мизя, как рыбке зонтик. Если заставят с ней цацкаться — прощай все наши задумки. Смотри, какая тёмная ночь!
— Через два часа луна взойдёт, — ответила сестра, — Я в календаре проверяла. Если проснёмся — можем отправиться в засаду на кабанов. А нет — так завтра. Я от этой Мизи так устала! Больше, чем от нашей экскурсии к границе.
— Какое может быть завтра! — вскинулся Павлик. — Кабаны слопают наш хлеб и поминай как: звали!
— Слопают и завтра опять заявятся. Только вот как от Мизи отделаться… А, знаю!
Блестящая идея так взбудоражила девочку, что она даже с постели вскочила. Павлик с интересом смотрел на сестру.
— Ну? Говори же! Что ты знаешь?
— Знаю, как избавиться от неё. И когда. Во время ужина!
— Ужина ихнего или нашего?
Немного успокоившись, Яночка опять забралась в постель и пояснила:
— Конечно же, во время их ужина. Знаешь, они с матерью ходят на завтраки, обеды и ужины в столовку у порта.
— Какую столовку? Не видел я никакой столовой у порта.
— Так ведь они ходят не в тот порт, что на море, а тот, что на заливе. Там тоже есть небольшой порт для яхт, сколько разговоров о нём было, забыл? Там есть и столовая, и магазин, и кафе и ещё что-то. И ходят они туда питаться в те часы, которые наша мама считает самыми лучшими для загорания и гулянья. Так вот, когда они в шесть вечера отправятся туда…
— …мы в полседьмого удалимся в неизвестном направлении! — подхватил Павлик. — О том, чтобы сидеть дома и ждать возвращения её милости, нас не просили, не было об этом разговора, так ведь?
— И во время их обеда мы с тобой тоже можем удалиться в неизвестном направлении, — радостно закончила Яночка.
* * *
По песчаному склону холма первым взбирался Павлик, стараясь сохранить между собой и Мизей дистанцию как можно больше. Мизя пыхтя лезла следом. Яночка карабкалась последней. Вот Павлик достиг вершины и вышел на дорогу. Перейдя её, он по знакомой тропинке углубился в лес. И вдруг, вскрикнув, остановился как вкопанный. Мизя испуганно пискнула и, отшатнувшись, готова была, по своему обыкновению, обратиться в паническое бегство. Яночка же бросилась к брату и потрясённая, замерла рядом с ним.
Им предстало ужасное зрелище. Гигантский муравейник, ещё вчера возвышавшийся внушительным конусом, теперь имел самый плачевный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71