на стенах пейзажи Альп и Гамбурга, его маленьких улочек возле озера.
– Хотите виски? – спросил Кемп. – Или будете продолжать вино? Я жахну виски.
– Сколько у вас вина?
– Хватит. Дюжина. Осилите?
– Нет, мочевой пузырь лопнет, некрасиво. А пару бутылок высосу.
– Есть хамон. Настоящий, из Астурии, очень сухой. Любите?
– Обожаю. А сыр есть?
– И сыр есть. Располагайтесь. Включить музыку? Я привез много наших пластинок. «Лили Марлен» поставить?
– Какое у вас воинское звание?
– Капитан. Я кончил службу капитаном. Останься в армии, был бы полковником.
– В каком году кончили служить?
– Давно.
– Просто так и сказали: «больше не хочу служить рейху и фюреру»?
– Нет, – ответил Кемп, расставляя на столе большие тяжелые бокалы, тарелки, на которых были изображены охотничьи сцены, бутылки, блюдо с хамоном и сыром. – Вы же прекрасно знаете, что так я сказать не мог. Меня перевели в министерство почт и телеграфа... Мы занимались атомным проектом. Штурмбанфюрер Риктер возглавлял административную группу, я курировал координационную службу, громадный объем информации, нужно было следить за всем тем, что выходило в печать на английском языке, на французском... Да и потом постоянные драки между теоретиками... Они вроде писателей или актеров... Грызутся день и ночь, толкаются, словно дети, только в отличие от малышей дерутся не кулаками, а остро отточенными шипами. Попробуйте вино. Каково?
Штирлиц сделал глоток:
– Это получше того, чем нас поил дон Фелипе.
– Да? Очень рад. Мне присылают вино из Севильи, там у нас бюро, мы купили хорошие виноградники. Эрл знает толк в коммерции... Еще?
– С удовольствием.
– А я добавлю себе виски... Хорошее виски, крестьянский напиток... Зря отказываетесь.
– Я не откажусь, когда вы устроите меня к себе. Напьюсь до одури. Обещаю.
– До одури – не позволю. На чужбине соплеменники должны оберегать друг друга. Неровен час...
– Когда вы уехали сюда?
– В сорок четвертом... Фюрер закрыл атомный проект как нерентабельный. А потом гестапо арестовало ведущего теоретика Рунге, они выяснили, что у него то ли мать, то ли бабка были еврейками, вы же знаете, не чистых к секретной работе не допускали... Ну, меня и отправили сюда, на Пиренеи...
– Кто? Армия?
Кемп впервые за весь разговор тяжело, без улыбки посмотрел в глаза Штирлица и ответил:
– Да.
– Разведка? Абвер?
– Нет. Вы же прекрасно знаете, что Гиммлер разогнал абвер после покушения на Гитлера, но ведь министерство почт и телеграфа имело свои позиции в армии...
– С какого года вы в ИТТ?
– С сорок пятого.
– Гражданин рейха работает в американской фирме?
– Почему? Это испанская фирма... И потом мне устроили фиктивный брак с испанкой, я получил здешнее гражданство, все легально. Как, кстати, у вас с паспортом?
– У меня хороший паспорт.
– Можно посмотреть?
– А зачем? Я же сказал – вполне хороший паспорт.
– Вы испанский гражданин?
– Нет, у меня вид на жительство.
– Что ж, на первое время – терпимо. Выпьем за успех нашей задумки, доктор Брунн. Выпьем за то, чтобы вы стали человеком ИТТ...
– Я за успех не пью... Суеверный. А за знакомство выпью. Спасибо, что вы подобрали меня на дороге.
– Не стоит благодарности. Как вы, кстати, там очутились?
– Ума не приложу.
Кемп плеснул виски в свой тяжелый стакан и, выпив, заметил:
– Сколько же лет вам надо было проработать в разведке, чтобы стать таким подозрительным?
– Жизнь, – ответил Штирлиц. – Где, кстати, сейчас этот парень из гестапо...
– Какой именно?
– Рунге? Нет, Риктер...
– Не знаю. Да и не очень интересуюсь этим.
– Не думаете о том, что эти люди могут нам понадобиться в будущем?
– «Нам»? Кого вы имеете в виду?
– Немцам.
Кемп поднялся, походил по холлу, потом остановился около окна, прижался лбом к стеклу и негромко ответил:
– Чтобы ответить на этот вопрос, доктор, я должен получить от вас исчерпывающие данные о том, кто вы, как сюда попали, с кем поддерживаете контакт и отчего оказались на той дороге, где автобусы ходят всего лишь два раза в день... Впрочем, если вы откажетесь это сделать, на работу я вас так или иначе устрою. Как любой немец, я сентиментален, ничего не попишешь.
...Расстались в три утра; Кемп вызвал такси, спустился на улицу, уплатил шоферу деньги, повторил, что ждет Штирлица завтра, в двенадцать, в своем кабинете на Аточе, вернулся в квартиру, выключил аппаратуру звукозаписи, достал из скрытой в стене фотокамеры кассету, тщательно завернул ее в светонепроницаемую бумагу, затем снял отпечатки пальцев Штирлица со стакана и бумажной скатерти, обработанной специальным составом, все это запер в сейф. Завтра материалы уйдут в Мюнхен, в «организацию» генерала Гелена.
(О том, что «доктор Брунн» будет идти по дороге на Сиерру с двенадцати до двенадцати двадцати и что именно в это время его надо посадить в машину, ему, подполковнику абвера Рихарду Виккерсу, живущему в Испании по паспорту инженера Кемпа, пришло указание из «организации», причем он был предупрежден, что «объект» может представлять серьезный интерес в будущем, если только подтвердится, что он является именно тем человеком, которым заинтересовался генерал Гелен.)
Информация к размышлению (братья Даллесы, осень сорок пятого)
1
Они встретились в клубе во время ланча; сидели, как всегда, за столиком возле окна – там было их постоянное место; когда официант начал готовить стол к дессерту, Аллен вздохнул:
– Тяга к парадоксам есть первый симптом старения.
– Вот как?
– Определенно так; мы бежим главного вопроса: сколько еще осталось ? Оттачиваем мозг рассуждениями о том, как бы невозможное сделать достижимым...
– Такого рода парадокс меня интересует куда в большей степени, чем тебя, потому что я значительно старше.
– Но он, как всегда, опосредован, – Аллен пыхнул своей прямой английской трубкой. – Чем лучше твое настроение, тем больше шансов на долголетие, а чем дольше ты живешь, тем реальнее изобретение эликсира вечности.
– Но это аксиома, а не парадокс.
– Верно, я еще только подкрадываюсь к парадоксу... Ответь мне, какие этапы русской истории ты можешь определить как пиковые , наиболее значительные?
– Хм... Видимо, крещение, затем победа над татаро-монголами, после того разгром Наполеона, а затем – нынешняя победа над Гитлером.
Аллен покачал головой:
– Не совсем так, хотя первые две позиции я принимаю. Двумя махинами, определившими гигантские скачки России, были Петр Великий и Ленин. Первый сделал Россию европейской державой, великой европейской державой, уточнил бы я, а второй превратил ее в мировое государство: если до семнадцатого года в Мехико, Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе не очень-то и знали о России, то после революции Ленина самая идея его государственности сделалась фактом присутствия на юге нашего континента, в Африке, Индии и Австралии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
– Хотите виски? – спросил Кемп. – Или будете продолжать вино? Я жахну виски.
– Сколько у вас вина?
– Хватит. Дюжина. Осилите?
– Нет, мочевой пузырь лопнет, некрасиво. А пару бутылок высосу.
– Есть хамон. Настоящий, из Астурии, очень сухой. Любите?
– Обожаю. А сыр есть?
– И сыр есть. Располагайтесь. Включить музыку? Я привез много наших пластинок. «Лили Марлен» поставить?
– Какое у вас воинское звание?
– Капитан. Я кончил службу капитаном. Останься в армии, был бы полковником.
– В каком году кончили служить?
– Давно.
– Просто так и сказали: «больше не хочу служить рейху и фюреру»?
– Нет, – ответил Кемп, расставляя на столе большие тяжелые бокалы, тарелки, на которых были изображены охотничьи сцены, бутылки, блюдо с хамоном и сыром. – Вы же прекрасно знаете, что так я сказать не мог. Меня перевели в министерство почт и телеграфа... Мы занимались атомным проектом. Штурмбанфюрер Риктер возглавлял административную группу, я курировал координационную службу, громадный объем информации, нужно было следить за всем тем, что выходило в печать на английском языке, на французском... Да и потом постоянные драки между теоретиками... Они вроде писателей или актеров... Грызутся день и ночь, толкаются, словно дети, только в отличие от малышей дерутся не кулаками, а остро отточенными шипами. Попробуйте вино. Каково?
Штирлиц сделал глоток:
– Это получше того, чем нас поил дон Фелипе.
– Да? Очень рад. Мне присылают вино из Севильи, там у нас бюро, мы купили хорошие виноградники. Эрл знает толк в коммерции... Еще?
– С удовольствием.
– А я добавлю себе виски... Хорошее виски, крестьянский напиток... Зря отказываетесь.
– Я не откажусь, когда вы устроите меня к себе. Напьюсь до одури. Обещаю.
– До одури – не позволю. На чужбине соплеменники должны оберегать друг друга. Неровен час...
– Когда вы уехали сюда?
– В сорок четвертом... Фюрер закрыл атомный проект как нерентабельный. А потом гестапо арестовало ведущего теоретика Рунге, они выяснили, что у него то ли мать, то ли бабка были еврейками, вы же знаете, не чистых к секретной работе не допускали... Ну, меня и отправили сюда, на Пиренеи...
– Кто? Армия?
Кемп впервые за весь разговор тяжело, без улыбки посмотрел в глаза Штирлица и ответил:
– Да.
– Разведка? Абвер?
– Нет. Вы же прекрасно знаете, что Гиммлер разогнал абвер после покушения на Гитлера, но ведь министерство почт и телеграфа имело свои позиции в армии...
– С какого года вы в ИТТ?
– С сорок пятого.
– Гражданин рейха работает в американской фирме?
– Почему? Это испанская фирма... И потом мне устроили фиктивный брак с испанкой, я получил здешнее гражданство, все легально. Как, кстати, у вас с паспортом?
– У меня хороший паспорт.
– Можно посмотреть?
– А зачем? Я же сказал – вполне хороший паспорт.
– Вы испанский гражданин?
– Нет, у меня вид на жительство.
– Что ж, на первое время – терпимо. Выпьем за успех нашей задумки, доктор Брунн. Выпьем за то, чтобы вы стали человеком ИТТ...
– Я за успех не пью... Суеверный. А за знакомство выпью. Спасибо, что вы подобрали меня на дороге.
– Не стоит благодарности. Как вы, кстати, там очутились?
– Ума не приложу.
Кемп плеснул виски в свой тяжелый стакан и, выпив, заметил:
– Сколько же лет вам надо было проработать в разведке, чтобы стать таким подозрительным?
– Жизнь, – ответил Штирлиц. – Где, кстати, сейчас этот парень из гестапо...
– Какой именно?
– Рунге? Нет, Риктер...
– Не знаю. Да и не очень интересуюсь этим.
– Не думаете о том, что эти люди могут нам понадобиться в будущем?
– «Нам»? Кого вы имеете в виду?
– Немцам.
Кемп поднялся, походил по холлу, потом остановился около окна, прижался лбом к стеклу и негромко ответил:
– Чтобы ответить на этот вопрос, доктор, я должен получить от вас исчерпывающие данные о том, кто вы, как сюда попали, с кем поддерживаете контакт и отчего оказались на той дороге, где автобусы ходят всего лишь два раза в день... Впрочем, если вы откажетесь это сделать, на работу я вас так или иначе устрою. Как любой немец, я сентиментален, ничего не попишешь.
...Расстались в три утра; Кемп вызвал такси, спустился на улицу, уплатил шоферу деньги, повторил, что ждет Штирлица завтра, в двенадцать, в своем кабинете на Аточе, вернулся в квартиру, выключил аппаратуру звукозаписи, достал из скрытой в стене фотокамеры кассету, тщательно завернул ее в светонепроницаемую бумагу, затем снял отпечатки пальцев Штирлица со стакана и бумажной скатерти, обработанной специальным составом, все это запер в сейф. Завтра материалы уйдут в Мюнхен, в «организацию» генерала Гелена.
(О том, что «доктор Брунн» будет идти по дороге на Сиерру с двенадцати до двенадцати двадцати и что именно в это время его надо посадить в машину, ему, подполковнику абвера Рихарду Виккерсу, живущему в Испании по паспорту инженера Кемпа, пришло указание из «организации», причем он был предупрежден, что «объект» может представлять серьезный интерес в будущем, если только подтвердится, что он является именно тем человеком, которым заинтересовался генерал Гелен.)
Информация к размышлению (братья Даллесы, осень сорок пятого)
1
Они встретились в клубе во время ланча; сидели, как всегда, за столиком возле окна – там было их постоянное место; когда официант начал готовить стол к дессерту, Аллен вздохнул:
– Тяга к парадоксам есть первый симптом старения.
– Вот как?
– Определенно так; мы бежим главного вопроса: сколько еще осталось ? Оттачиваем мозг рассуждениями о том, как бы невозможное сделать достижимым...
– Такого рода парадокс меня интересует куда в большей степени, чем тебя, потому что я значительно старше.
– Но он, как всегда, опосредован, – Аллен пыхнул своей прямой английской трубкой. – Чем лучше твое настроение, тем больше шансов на долголетие, а чем дольше ты живешь, тем реальнее изобретение эликсира вечности.
– Но это аксиома, а не парадокс.
– Верно, я еще только подкрадываюсь к парадоксу... Ответь мне, какие этапы русской истории ты можешь определить как пиковые , наиболее значительные?
– Хм... Видимо, крещение, затем победа над татаро-монголами, после того разгром Наполеона, а затем – нынешняя победа над Гитлером.
Аллен покачал головой:
– Не совсем так, хотя первые две позиции я принимаю. Двумя махинами, определившими гигантские скачки России, были Петр Великий и Ленин. Первый сделал Россию европейской державой, великой европейской державой, уточнил бы я, а второй превратил ее в мировое государство: если до семнадцатого года в Мехико, Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресе не очень-то и знали о России, то после революции Ленина самая идея его государственности сделалась фактом присутствия на юге нашего континента, в Африке, Индии и Австралии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175