он сначала проглатывал новость, потом выделял части и только после этого брал сообщение вкупе, выявив для себя главное и отбросив ненужное. Однако, судя по тому, как двигались зрачки американца, Штирлиц понял, что в этом тексте ему было важно каждое слово.
Роумэн прочитал его не три, а четыре раза, молча протянул Штирлицу и, резко поднявшись, снова пошел в телетайпную.
Штирлиц пробежал сообщение, полез за сигаретами, вспомнив тот весенний день в Берне, когда он сидел с пастором Шлагом на набережной, спустившись по красивым дорожкам, устланным бурой, ржавой прошлогодней листвой, к вольерам, где содержались олени: самое пустынное место в зоопарке, только утки летают, безлюдье и тишина. Именно там он впервые подумал, что может случиться с миром, если Даллес договорится с Вольфом, диффузия идей – штука сложная, проникновение концепции нацизма в буржуазно-демократическое общество незаметно; он помнил Берлин тридцать второго года, он хорошо помнил тот год, лучше б ему не помнить ту пору, так она была страшна, так горько было ощущение собственной беспомощности; видишь и понимаешь, куда катится страна, но ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить ее сползание в ужас...
«Здесь передают, – прочитал он сообщение еще раз, – что комиссии по расследованию антиамериканской деятельности в составе председателя Перкэна Томаса, сенаторов Карла Мундта, Южная Дакота, Джона Макдоуэла, Пенсильвания, Ричарда Никсона, Калифорния, Ричарда Вайля, Иллинойс, Джона Ранкина, Миссисипи, Хардина Петерсона, Флорида, и Герберта Боннера, Северная Каролина, провели предварительную беседу с Герхардом Эйслером, братом известного композитора, работающего в Голливуде. По поручению комиссии материалы к собеседованию готовили главный следователь Роберт Стриплинг и следователь Луис Рассел. Официальное слушание назначено на начало сорок седьмого года.
Приводим текст стенографического отчета, полученный от адвокатов.
Стриплинг. – Мистер Эйслер, встаньте.
Эйслер. – Я не намерен вставать.
Стриплинг. – У вас есть адвокат?
Эйслер. – Да.
Стриплинг. – Господин председатель, я считаю, что мы можем разрешить свидетелю пригласить адвоката.
Председатель. – Мистер Эйслер, поднимите вашу правую руку.
Эйслер. – Я не подниму мою правую руку до тех пор, пока мне не будет предоставлена возможность сделать заявление.
Стриплинг. – Господин председатель, я думаю, вы должны объявить, чему посвящено слушание, прежде чем принимать решение о правах свидетеля Эйслера.
Председатель. – Мистер Эйслер, вы в Комиссии по антиамериканской деятельности. На основании шестьсот первого параграфа гражданского права нам вменено в обязанность расследовать характер и объект антиамериканской пропаганды в Соединенных Штатах, а также выяснить, какие иностранные государства стоят за этой пропагандой и является ли ее целью свержение правительства США, а также иные вопросы, возникающие в связи с исследованием главного. Поскольку Коммунистическая партия США признана подрывной организацией, все формы ее деятельности подлежат рассмотрению в нашей комиссии. Поэтому ваши ответы на вопросы должны быть прямыми и ответственными, никаких двусмысленностей. Мы не намерены дать вам возможность выступать с какими бы то ни было заявлениями до тех пор, пока вы не принесете присягу. Лишь после присяги комиссия рассмотрит ходатайство о приобщении вашего заявления к делу. Итак, поднимите вашу правую руку.
Эйслер. – Нет.
Председатель. – Мистер Эйслер, не забывайте, что вы являетесь гостем этой страны.
Эйслер. – С гостями так не обращаются, потому что я...
Председатель. – Эта комиссия...
Эйслер. – Потому что я не гость, а политический заключенный в Соединенных Штатах.
Председатель. – Одну минуту! Вы готовы присягнуть?
Эйслер. – Я не могу присягнуть, прежде чем не сделаю нескольких замечаний.
Председатель. – Нет, сейчас вы не будете делать никаких замечаний.
Эйслер. – Значит, не будет никакого слушания моего дела – во всяком случае, в моем присутствии.
Председатель. – Вы отказываетесь присягнуть? Я правильно вас понял, мистер Эйслер? Вы отказываетесь присягать?!
Эйслер. – Я готов ответить на все ваши вопросы.
Председатель. – Одну минуту... Вы отказываетесь дать присягу?
Эйслер. – Я готов ответить на все ваши вопросы.
Председатель. – Мистер Стриплинг, вызовите другого свидетеля. Комиссия будет соблюдать свой порядок. Вы ведь отказываетесь присягнуть перед лицом нашей комиссии.
Эйслер. – Я не отказывался и не отказываюсь присягать.
Стриплинг. – Господин председатель, по-моему, свидетель должен замолчать. Или же встать и присягнуть. Или же быть выведенным из зала – во всяком случае, до тех пор, пока мы не придем к единому мнению.
Сенатор Мундт. – Господин председатель, спросите его еще раз: готов ли он присягнуть?
Председатель. – Вы снова отказываетесь принести присягу, мистер Эйслер?
Эйслер. – Я никогда не отказывался дать показания под присягой. Я доставлен сюда как политический заключенный. Я прошу дать мне возможность сделать несколько замечаний по делу – всего три минуты – перед тем, как я присягну и отвечу на ваши вопросы, а потом выступлю с моим заявлением.
Председатель. – Я уже сказал, что вы получите право на слово лишь после того, как ответите на наши вопросы под присягой. Затем ваши замечания – если следствие найдет их заслуживающими внимания – будут рассмотрены комиссией. Но сначала вы должны присягнуть.
Эйслер. – Вы ошибаетесь в этом пункте. Я ничего не должен , ибо я политический заключенный. А политический заключенный ничего никому не должен.
Председатель. – Вы отказываетесь присягнуть?
Эйслер. – Я прошу дать мне три минуты для того, чтобы я мог разъяснить комиссии то, что я на...
Председатель. – Мы будем дискутировать ваш вопрос только после того, как вы присягнете.
Сенатор Мундт. – Господин председатель, я полагаю, что свидетель должен быть удален.
Сенатор Ренкин. – Согласен.
Председатель. – Уведите свидетеля.
Стриплинг. – Господин председатель, я бы хотел, чтобы знали, в какую тюрьму отправят Эйслера.
Председатель. – Кто его сюда доставил?
Стриплинг. – Два присутствующих здесь джентльмена. Назовите ваши имена.
Греннан. – Я – Стив Греннан, офицер секретной службы, министерство юстиции, отдел иммиграции.
Бросман. – Я – Бросман, офицер секретной службы, министерство юстиции, отдел иммиграции.
Председатель. – Это вы привезли сюда Эйслера? Офицеры секретной службы подтверждают это.
Председатель. – Куда вы его берете?
Греннан. – В городскую тюрьму Вашингтона.
Затем была приглашена для дачи показаний Рут Фишер, которая является родной сестрой Ганса Эйслера, композитора, проживающего по адресу 122, Вавэрли-плэйс, Нью-Йорк, и Герхардта Эйслера, находящегося в тюрьме Вашингтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175
Роумэн прочитал его не три, а четыре раза, молча протянул Штирлицу и, резко поднявшись, снова пошел в телетайпную.
Штирлиц пробежал сообщение, полез за сигаретами, вспомнив тот весенний день в Берне, когда он сидел с пастором Шлагом на набережной, спустившись по красивым дорожкам, устланным бурой, ржавой прошлогодней листвой, к вольерам, где содержались олени: самое пустынное место в зоопарке, только утки летают, безлюдье и тишина. Именно там он впервые подумал, что может случиться с миром, если Даллес договорится с Вольфом, диффузия идей – штука сложная, проникновение концепции нацизма в буржуазно-демократическое общество незаметно; он помнил Берлин тридцать второго года, он хорошо помнил тот год, лучше б ему не помнить ту пору, так она была страшна, так горько было ощущение собственной беспомощности; видишь и понимаешь, куда катится страна, но ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить ее сползание в ужас...
«Здесь передают, – прочитал он сообщение еще раз, – что комиссии по расследованию антиамериканской деятельности в составе председателя Перкэна Томаса, сенаторов Карла Мундта, Южная Дакота, Джона Макдоуэла, Пенсильвания, Ричарда Никсона, Калифорния, Ричарда Вайля, Иллинойс, Джона Ранкина, Миссисипи, Хардина Петерсона, Флорида, и Герберта Боннера, Северная Каролина, провели предварительную беседу с Герхардом Эйслером, братом известного композитора, работающего в Голливуде. По поручению комиссии материалы к собеседованию готовили главный следователь Роберт Стриплинг и следователь Луис Рассел. Официальное слушание назначено на начало сорок седьмого года.
Приводим текст стенографического отчета, полученный от адвокатов.
Стриплинг. – Мистер Эйслер, встаньте.
Эйслер. – Я не намерен вставать.
Стриплинг. – У вас есть адвокат?
Эйслер. – Да.
Стриплинг. – Господин председатель, я считаю, что мы можем разрешить свидетелю пригласить адвоката.
Председатель. – Мистер Эйслер, поднимите вашу правую руку.
Эйслер. – Я не подниму мою правую руку до тех пор, пока мне не будет предоставлена возможность сделать заявление.
Стриплинг. – Господин председатель, я думаю, вы должны объявить, чему посвящено слушание, прежде чем принимать решение о правах свидетеля Эйслера.
Председатель. – Мистер Эйслер, вы в Комиссии по антиамериканской деятельности. На основании шестьсот первого параграфа гражданского права нам вменено в обязанность расследовать характер и объект антиамериканской пропаганды в Соединенных Штатах, а также выяснить, какие иностранные государства стоят за этой пропагандой и является ли ее целью свержение правительства США, а также иные вопросы, возникающие в связи с исследованием главного. Поскольку Коммунистическая партия США признана подрывной организацией, все формы ее деятельности подлежат рассмотрению в нашей комиссии. Поэтому ваши ответы на вопросы должны быть прямыми и ответственными, никаких двусмысленностей. Мы не намерены дать вам возможность выступать с какими бы то ни было заявлениями до тех пор, пока вы не принесете присягу. Лишь после присяги комиссия рассмотрит ходатайство о приобщении вашего заявления к делу. Итак, поднимите вашу правую руку.
Эйслер. – Нет.
Председатель. – Мистер Эйслер, не забывайте, что вы являетесь гостем этой страны.
Эйслер. – С гостями так не обращаются, потому что я...
Председатель. – Эта комиссия...
Эйслер. – Потому что я не гость, а политический заключенный в Соединенных Штатах.
Председатель. – Одну минуту! Вы готовы присягнуть?
Эйслер. – Я не могу присягнуть, прежде чем не сделаю нескольких замечаний.
Председатель. – Нет, сейчас вы не будете делать никаких замечаний.
Эйслер. – Значит, не будет никакого слушания моего дела – во всяком случае, в моем присутствии.
Председатель. – Вы отказываетесь присягнуть? Я правильно вас понял, мистер Эйслер? Вы отказываетесь присягать?!
Эйслер. – Я готов ответить на все ваши вопросы.
Председатель. – Одну минуту... Вы отказываетесь дать присягу?
Эйслер. – Я готов ответить на все ваши вопросы.
Председатель. – Мистер Стриплинг, вызовите другого свидетеля. Комиссия будет соблюдать свой порядок. Вы ведь отказываетесь присягнуть перед лицом нашей комиссии.
Эйслер. – Я не отказывался и не отказываюсь присягать.
Стриплинг. – Господин председатель, по-моему, свидетель должен замолчать. Или же встать и присягнуть. Или же быть выведенным из зала – во всяком случае, до тех пор, пока мы не придем к единому мнению.
Сенатор Мундт. – Господин председатель, спросите его еще раз: готов ли он присягнуть?
Председатель. – Вы снова отказываетесь принести присягу, мистер Эйслер?
Эйслер. – Я никогда не отказывался дать показания под присягой. Я доставлен сюда как политический заключенный. Я прошу дать мне возможность сделать несколько замечаний по делу – всего три минуты – перед тем, как я присягну и отвечу на ваши вопросы, а потом выступлю с моим заявлением.
Председатель. – Я уже сказал, что вы получите право на слово лишь после того, как ответите на наши вопросы под присягой. Затем ваши замечания – если следствие найдет их заслуживающими внимания – будут рассмотрены комиссией. Но сначала вы должны присягнуть.
Эйслер. – Вы ошибаетесь в этом пункте. Я ничего не должен , ибо я политический заключенный. А политический заключенный ничего никому не должен.
Председатель. – Вы отказываетесь присягнуть?
Эйслер. – Я прошу дать мне три минуты для того, чтобы я мог разъяснить комиссии то, что я на...
Председатель. – Мы будем дискутировать ваш вопрос только после того, как вы присягнете.
Сенатор Мундт. – Господин председатель, я полагаю, что свидетель должен быть удален.
Сенатор Ренкин. – Согласен.
Председатель. – Уведите свидетеля.
Стриплинг. – Господин председатель, я бы хотел, чтобы знали, в какую тюрьму отправят Эйслера.
Председатель. – Кто его сюда доставил?
Стриплинг. – Два присутствующих здесь джентльмена. Назовите ваши имена.
Греннан. – Я – Стив Греннан, офицер секретной службы, министерство юстиции, отдел иммиграции.
Бросман. – Я – Бросман, офицер секретной службы, министерство юстиции, отдел иммиграции.
Председатель. – Это вы привезли сюда Эйслера? Офицеры секретной службы подтверждают это.
Председатель. – Куда вы его берете?
Греннан. – В городскую тюрьму Вашингтона.
Затем была приглашена для дачи показаний Рут Фишер, которая является родной сестрой Ганса Эйслера, композитора, проживающего по адресу 122, Вавэрли-плэйс, Нью-Йорк, и Герхардта Эйслера, находящегося в тюрьме Вашингтона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175