— Как бы не так!
— Винцек, почему ты меня не подождешь? — кричит кто-то сзади.
Я оглядываюсь.
— Винцек, а какой ты, оказывается, выдумщик,— говорит, догоняя меня, дядюшка Алексин, кларнетист.
— Они надо мной смеются,— отвечаю я.
— Смеются над тобой? Так ведь ты им врешь!
— Нет, не вру.
— Слышал я.
— Я вру им так, чтоб они об этом догадались.
— Винцек, ты лгун... Послушай! Почему же ты не пошел с нами в Винцентов день?
— Никто меня не звал.
— Винцек, золотой мой, не говори так! Я знаю, что за тобой дядюшка Загрушка лично заходил.
— Меня звали, но Рудо Кеменеш забрал у меня геликон.
— Вот видишь. Ты и меня хотел обмануть. Зачем же обманывать? Всегда правду говорить надо. Если Рудо
взял у тебя геликон, ты должен был прийти ко мне или к дядюшке Загрушке и получил бы другой.
— Какой другой?
— Так ведь у нас два геликона.
— Правда?
— Думаешь, что я попусту болтаю? Раз говорю, значит, так оно и есть.
— Где же второй?
— До сих пор у меня был, а сейчас у дядюшки Загрушки.
— У вас? Так ведь вы на кларнете играете?
— Есть время — играю и на геликоне, нету — не играю. Мне бы твои-то годы, милый Винцек, я бы показал, что с этой трубой можно сделать!
— А где он сейчас?
— Геликон? Я ведь тебе сказал где. Винцек, ты сам виноват! Вместо того чтобы упражняться, ты с мальчишками зубоскалишь.
— Ничего я не зубоскалю.
— Ну конечно! Слышал я, как вы все смеялись. Беги что есть духу!
— К дядюшке Загрушке?
— Беги знай!
И ОПОМНИТЬСЯ НЕ УСПЕЕШЬ...
И опомниться не успеешь, как весна уже пришла.
В один прекрасный день выходишь на двор и видишь своих соседей на деревьях. Сначала думаешь, что с ними что-то приключилось, можно подумать, что они в детство впали. Один сосед пилой сучья пилит, другой ножницами щелкает. А-а, теперь все ясно: деревья расчистить нужно, обрезать. В центре сада куча сухих листьев, бумаги и всякого мусора. Непременно сжигать все это придется.
— Дядя Яно, а что вы с листом делаете? — спрашиваю я через забор у соседа слева.
— Что-о? — откликается сосед справа.
Его тоже зовут Яно и он слышит лучше первого. А тот на ухо туговат.
Я перехожу через двор и завожу разговор с соседом справа.
— Дядя Яно, вы что с сухим листом сделаете?
— Что-нибудь уж сделаю.
— Сожжете?
— Еще чего!
— Что же тогда вы сделаете?
— Отвезу вон туда — к ограде.
— К ограде?
— Ну да.
— Почему же к ограде?
— Годик-другой оставлю их там погнить.
— А потом?
— Что — потом? Потом из них перегной получится.
— А из бумаги тоже?
— Разве может перегной из бумаги получиться?
— Может.
«Может, может»! Я не хотел сказать, что вообще не может получиться. Бумага гниет дольше, чем трава и листья, вот оно что!
— Можно я вам помогу?
— Почему же нельзя!
Я перепрыгиваю через забор и собираю лист в деревянную тележку. Наполнив ее, отвожу к тому месту, которое указал мне дядюшка Яно. Куча среди сада быстро исчезает. Я беру грабли и еще раз старательно прочесываю всю лужай-ку. Дядюшка Яно перелезает с дерева на дерево и весело пощелкивает ножницами.
— Эй, сосед! — вдруг зовет сосед слева, который туговат на ухо.
— Ну-ну? — откликается дядюшка Яно.
— Ишь какой у тебя помощник, хе-хе! — громко смеется другой сосед.
— Да вот нашелся один, — отвечает дядюшка Яно и начинает насвистывать.
— Сосед, а тебе, кажись, весело,— неуверенно говорит второй.
Он не знает: вправду ли свистит дядюшка Яно или это только так показалось?
— Мне весело,— отвечает дядюшка Яно.
— И мне весело,— говорит второй сосед и немного спустя добавляет: — Выходит, весна пришла.
— Что? — переспрашивает Яно: он тоже ведь глуховат.
— Говорю, весна-то и вправду пришла!
— Ну, и я это же говорю.
— Что?
— Говорю, что весна уже!
Пусть вас слово «сосед» с толку не сбивает. На нашей улице почти ко всем так обращаются. Я постарше стану, и ко мне так будут обращаться, а я так других называть стану.
«ПРИРОДА-ТО РАЗУМНО УСТРОЕНА...»
Однажды мама принесла в кухню гусенка. Она показала его отцу и мне, и мы все обрадовались. Отец веселый ушел на двор, а я все еще верчусь около мамы. Она завернула гусенка в белую тряпку и осторожно положила в корзину. А я лучше положил бы его на пол и любовался бы их долго- долго. Но мама сказала, что на полу ему холодно.
— Сколько у нас гусят будет? — спросил я у мамы.
— Десять или одиннадцать.
— Хорошо как! Я буду их пасти.
— Захочется ли еще тебе,— со вздохом протянула мама.
— Мне сейчас уже хочется,— сказал я.
— Сию минуту хочется, а потом раздумаешь.
— Нет, не раздумаю.
— Там увидим,— сказала мама.
— Мама, а гусяткам холодно не будет? — спросил я.
— Не будет. Видишь ведь, что этого я в тряпку закутала?
— А после? Потом разве им теплей станет?
— Когда потом?
— Когда мы их пастись выпустим.
— Не будет им холодно. Весна уж на дворе.
Конечно! Идешь по улице и чувствуешь тепло,
но как-то забываешь про весну, а ведь пришла самая настоящая весна. И вдруг на свет гусенок появился. Никто его не звал, но он появился, словно сам хотел напомнить людям о весне.
— Мама, но почему гусенок знает, что весна пришла?
— Он этого знать не может,— отвечает мама.
— Но он знает!
— Нет, ничего он не знает.
— Почему же тогда он раньше не появился?
— Не мог он раньше появиться. Если он раньше времени вылупится, так и взаправду замерзнет.
— Значит, он о весне все-таки знал. Или, может п хоть гусыня о ней знала?
— И гусыня ничего не знала. Если хочешь, подумай-ка сам. Гусенок — тоже частица природы, как и трава, деревья, вообще все на свете. Если кто его и позвал, так это сама природа.
— Правда?
— Правда. Природа-то разумно устроена...
ПОХВАЛА
Отец вернулся с ночной смены. Он улыбался. И вообще по нему не видно, что он ночь не спал. Иной раз он и после работы спать не ложится. Приедет домой, позавтракает и около дома возиться начинает. На прошлой неделе сделал новую лестницу. Старая-то уж совсем развалилась. Даже куры по ней прыгать не могли, а мама — за яйцами в курятник влезать.
— Я ведь уволился,— сообщил отец.
— Неужто? — удивилась мама.
— Я ведь говорил уже, что уволюсь. Этими поездками я по горло сыт. Теперь в кооперативе работать стану.
— Механиком?
— Я уже договорился. Механиком буду, и ездить никуда не придется.
Я собирался в школу, но эта новость меня остановила.
Отец обернулся ко мне:
— Ты все еще здесь?
— Иду уже, иду.— И я шагнул было к двери.
— Погоди,— позвал меня отец,— покажи-ка свой дневник.
Я открыл портфель, а отец сам взял школьный дневник. Я так и замер.
— Ну, успехи-то у тебя не больно велики,— проворчал отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19