Теперь этот срок приближается, и я хочу спросить тебя: как ты собираешься рассчитываться со мной?
— Каждый месяц буду приносить вам восемьдесят — девяносто рублей.
— Сколько ты зарабатываешь?
— Сто пятьдесят — сто шестьдесят.
— Ясно, значит, ты намерен отдавать половину своей зарплаты. Что ж, вообще говоря, это честно с твоей стороны, но, посуди сам, выплата долга растянется на тридцать девять месяцев. Немыслимо долгий срок, ждать столько я просто не могу! Деньги мне необходимы не позже чем через год — первого ноября. Люди, знающие, где и в каких архивах можно отыскать документы о моей родословной, уже работают, и труд их должен быть оплачен. Свадьба тоже влетит в копеечку. Простой поп
не может венчать внучку камер-фрейлины. К счастью, согласился архимандрит... за две тысячи...
Демид невольно улыбнулся.
— Я выгляжу смешным? — сразу забеспокоился Колобок.— Пойми меня правильно, я не требую, а убедительно прошу: заработай, займи у кого-нибудь эти деньги к ноябрю будущего года. Работа в архивах отнимает уйму времени, но первого ноября она будет закончена, и моя родословная, или, точнее, генеалогическое древо, будет в полном порядке. И не забывай о благодарности: ведь я не отдал тебя в интернат.
— Это правда,— сказал Демид,— хотя сейчас интернат почему-то не кажется мне страшным. У нас работает много ребят, воспитанников детдомов, мой бригадир например.
— Прежде ты не относился к этому так спокойно.
— Мал был и глуп. Значит, в месяц я должен буду вам отдавать около трехсот рублей?
— Триста двадцать три рубля и сорок пять копеек.— Он вдруг резко вытянул руку с растопыренными пальцами и с силой опустил ее, будто намереваясь раздавить кого-то. Жест был и в самом деле театрально-величественным.— Пойми, от этого зависит мое счастье!
Сказал так, что мысль Демида о его безумии исчезла. Перед ним был человек, охваченный странной, немыслимой, но, безусловно, глубокой страстью.
— Вы так ее любите?
— Кого? — удивился Колобок.
— Анастасию Петровну?
— Да, я влюблен, и она меня тоже полюбила.
— Значит, триста двадцать три рубля? — повторил юноша.— Много...
— Не больше того, что я потратил на тебя.
— Ладно,— вдруг посуровев лицом, словно принимая решение, сказал Демид,— может, так и лучше. Одним махом...
— Но не вздумай красть,— предостерег Колобок.
— Постараюсь...— ответил Демид.
— Выходит, договорились?
— Да, договорились.
Демид вышел на осеннюю улицу Воровского, и красота родного Киева снова очаровала его. Удивительный это город, все в нем есть: и Золотые Ворота, через которые когда-то выходили воины на поле брани, и ВУМ с его мудрыми машинами, и метро, пронзившее древние Киев
ские холмы, и прекрасные соборы. В этом городе живет и Семен Павлов, наладчик сложнейших электронно-вычислительных машин, способных обеспечить стыковку спутников в космическом пространстве, и внучка бывшей камер-фрейлины Анастасия Петровна, которая способна всего-навсего отрывать корешки у билетов в кинотеатр. Все в нем есть, в этом прекрасном осеннем Киеве, где сейчас медно краснеют опавшие листья каштанов и клены, как по команде, сбрасывают свою листву сразу за одну ночь.
А теперь — бегом до остановки трамвая и к себе на Борщаговку. Все верно... Нужно заработать эти деньги, вернуть долг, чтобы раз и навсегда забыть про Колобка.
Забыть? А он тебя семь долгих лет разве забывал? Ничего нельзя забывать. Ни добра, ни зла. А больше всего надо чтить добро, запомни это на всю жизнь, Демид.
Возле Лилиных дверей позвонил уверенно, без колебаний.
— Ну, вот и ты! — радостно встретила его Лиля, и едва заметный пушок на верхней губе дрогнул в улыбке.— Видишь, я же говорила, что ты придешь.
Потянулась к нему, обняла, поцеловала, будто ничего между ними не произошло, будто совсем недавно не распрощались они навсегда.
Демид посмотрел на нее. Словно не видел давным-давно: красивая, молодая, славная, и ему ничего, кроме добра, не сделала.
— Пришел, потому что понял — ты права,— сказал Демид. — За честную работу не стыдно получать достойное вознаграждение. Позови Гафию Дмитриевну.
— Интересно, послушаем, что за идеи пришли тебе в голову. Мама!
Женщина вошла, недобро взглянула на Демида, хмуро поздоровалась и опустилась на стул, стоявший около дверей. Напряженное лицо выдавало настороженность.
— У Демида появилась новая идея,— обратилась к ней Лиля.— Ну, Демид, выкладывай.
— Мне необходимо заработать около четырех тысяч,— сказал Демид.
— Немало,— сухо заметила Гафия Дмитриевна.
— Люблю широкий размах,— засмеялась Лиля.
— Причем они мне нужны в этом году, к ноябрю,— добавил Демид.
— Для этого придется, не ленясь, поработать,— скупо процедила женщина и крепко сжала губы.
— Знаю. Каждый месяц мне надо класть на книжку триста двадцать три рубля и сорок пять копеек.
— Здорово ты все подсчитал, мне это нравится,—
снова засмеялась Лиля.
— Мне тоже. Рублей сто я смогу отрывать от зарплаты. А остальные придется прирабатывать.
Сказал и снова взглянул на постное лицо Лилиной мамы, на ее поджатые бледные губы, взглянул и подумал, что она, пожалуй, не такая уж и старая, вот только эти злые губы прибавляют ей возраст.
Лиля смотрела на Демида как-то недоверчиво, но с явным интересом.
— А можно узнать, зачем тебе вдруг понадобились такие деньги?
— Хочу дом купить,— и на мгновение запнулся,— есть подходящий и недалеко, в Буче. Отец одного моего товарища продает. Сын вернется из армии в будущем году, первого ноября, и сразу женится. У них квартира в Киеве, а у невесты дача в Ирпене. Зачем им две дачи?
Демид видел, как алчно загорелись глаза у Гафии Дмитриевны.
— Хорошая идея,— медленно сказала Лиля.— Разведешь поросят, кур, уток... Знаешь, сколько на этом деле можно заработать?
— Пока не знаю, но узнаю со временем. Гуси и утки — дело хорошее. Да и на завод близко. Электричка...
— Думаю, что смогу тебе найти работу,— после недолгого молчания, мысленно ведя свой подсчет, сказала Гафия Дмитриевна.
— Буду вам благодарен,— обрадовался Демид.— Я готов к любой работе.
Демид ушел, а Лиля продолжила разговор с матерью.
— Дом, конечно, хорошая затея, только что-то мне не верится... На него это не похоже. По-моему, он темнит.
— Ты хочешь иметь этот дом?
— Я? Зачем он мне? Это не мои масштабы — дом, дача. Смешно! Но мне хотелось бы понять этого паренька...
— За год все выяснится. За год он свои четыре тысячи возьмет, и мы в накладе не останемся.
— Да, за год много воды утечет,— задумчиво сказала Лиля,— и никто не знает, где я окажусь за этот год.
— Теперь что-то темнишь ты,— рассердилась женщина и вышла.
Глава пятнадцатая
Валера Пальчик, бригадир и комеорг, как бы забыв о Демиде, целый год не давал ему никаких общественных поручений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Каждый месяц буду приносить вам восемьдесят — девяносто рублей.
— Сколько ты зарабатываешь?
— Сто пятьдесят — сто шестьдесят.
— Ясно, значит, ты намерен отдавать половину своей зарплаты. Что ж, вообще говоря, это честно с твоей стороны, но, посуди сам, выплата долга растянется на тридцать девять месяцев. Немыслимо долгий срок, ждать столько я просто не могу! Деньги мне необходимы не позже чем через год — первого ноября. Люди, знающие, где и в каких архивах можно отыскать документы о моей родословной, уже работают, и труд их должен быть оплачен. Свадьба тоже влетит в копеечку. Простой поп
не может венчать внучку камер-фрейлины. К счастью, согласился архимандрит... за две тысячи...
Демид невольно улыбнулся.
— Я выгляжу смешным? — сразу забеспокоился Колобок.— Пойми меня правильно, я не требую, а убедительно прошу: заработай, займи у кого-нибудь эти деньги к ноябрю будущего года. Работа в архивах отнимает уйму времени, но первого ноября она будет закончена, и моя родословная, или, точнее, генеалогическое древо, будет в полном порядке. И не забывай о благодарности: ведь я не отдал тебя в интернат.
— Это правда,— сказал Демид,— хотя сейчас интернат почему-то не кажется мне страшным. У нас работает много ребят, воспитанников детдомов, мой бригадир например.
— Прежде ты не относился к этому так спокойно.
— Мал был и глуп. Значит, в месяц я должен буду вам отдавать около трехсот рублей?
— Триста двадцать три рубля и сорок пять копеек.— Он вдруг резко вытянул руку с растопыренными пальцами и с силой опустил ее, будто намереваясь раздавить кого-то. Жест был и в самом деле театрально-величественным.— Пойми, от этого зависит мое счастье!
Сказал так, что мысль Демида о его безумии исчезла. Перед ним был человек, охваченный странной, немыслимой, но, безусловно, глубокой страстью.
— Вы так ее любите?
— Кого? — удивился Колобок.
— Анастасию Петровну?
— Да, я влюблен, и она меня тоже полюбила.
— Значит, триста двадцать три рубля? — повторил юноша.— Много...
— Не больше того, что я потратил на тебя.
— Ладно,— вдруг посуровев лицом, словно принимая решение, сказал Демид,— может, так и лучше. Одним махом...
— Но не вздумай красть,— предостерег Колобок.
— Постараюсь...— ответил Демид.
— Выходит, договорились?
— Да, договорились.
Демид вышел на осеннюю улицу Воровского, и красота родного Киева снова очаровала его. Удивительный это город, все в нем есть: и Золотые Ворота, через которые когда-то выходили воины на поле брани, и ВУМ с его мудрыми машинами, и метро, пронзившее древние Киев
ские холмы, и прекрасные соборы. В этом городе живет и Семен Павлов, наладчик сложнейших электронно-вычислительных машин, способных обеспечить стыковку спутников в космическом пространстве, и внучка бывшей камер-фрейлины Анастасия Петровна, которая способна всего-навсего отрывать корешки у билетов в кинотеатр. Все в нем есть, в этом прекрасном осеннем Киеве, где сейчас медно краснеют опавшие листья каштанов и клены, как по команде, сбрасывают свою листву сразу за одну ночь.
А теперь — бегом до остановки трамвая и к себе на Борщаговку. Все верно... Нужно заработать эти деньги, вернуть долг, чтобы раз и навсегда забыть про Колобка.
Забыть? А он тебя семь долгих лет разве забывал? Ничего нельзя забывать. Ни добра, ни зла. А больше всего надо чтить добро, запомни это на всю жизнь, Демид.
Возле Лилиных дверей позвонил уверенно, без колебаний.
— Ну, вот и ты! — радостно встретила его Лиля, и едва заметный пушок на верхней губе дрогнул в улыбке.— Видишь, я же говорила, что ты придешь.
Потянулась к нему, обняла, поцеловала, будто ничего между ними не произошло, будто совсем недавно не распрощались они навсегда.
Демид посмотрел на нее. Словно не видел давным-давно: красивая, молодая, славная, и ему ничего, кроме добра, не сделала.
— Пришел, потому что понял — ты права,— сказал Демид. — За честную работу не стыдно получать достойное вознаграждение. Позови Гафию Дмитриевну.
— Интересно, послушаем, что за идеи пришли тебе в голову. Мама!
Женщина вошла, недобро взглянула на Демида, хмуро поздоровалась и опустилась на стул, стоявший около дверей. Напряженное лицо выдавало настороженность.
— У Демида появилась новая идея,— обратилась к ней Лиля.— Ну, Демид, выкладывай.
— Мне необходимо заработать около четырех тысяч,— сказал Демид.
— Немало,— сухо заметила Гафия Дмитриевна.
— Люблю широкий размах,— засмеялась Лиля.
— Причем они мне нужны в этом году, к ноябрю,— добавил Демид.
— Для этого придется, не ленясь, поработать,— скупо процедила женщина и крепко сжала губы.
— Знаю. Каждый месяц мне надо класть на книжку триста двадцать три рубля и сорок пять копеек.
— Здорово ты все подсчитал, мне это нравится,—
снова засмеялась Лиля.
— Мне тоже. Рублей сто я смогу отрывать от зарплаты. А остальные придется прирабатывать.
Сказал и снова взглянул на постное лицо Лилиной мамы, на ее поджатые бледные губы, взглянул и подумал, что она, пожалуй, не такая уж и старая, вот только эти злые губы прибавляют ей возраст.
Лиля смотрела на Демида как-то недоверчиво, но с явным интересом.
— А можно узнать, зачем тебе вдруг понадобились такие деньги?
— Хочу дом купить,— и на мгновение запнулся,— есть подходящий и недалеко, в Буче. Отец одного моего товарища продает. Сын вернется из армии в будущем году, первого ноября, и сразу женится. У них квартира в Киеве, а у невесты дача в Ирпене. Зачем им две дачи?
Демид видел, как алчно загорелись глаза у Гафии Дмитриевны.
— Хорошая идея,— медленно сказала Лиля.— Разведешь поросят, кур, уток... Знаешь, сколько на этом деле можно заработать?
— Пока не знаю, но узнаю со временем. Гуси и утки — дело хорошее. Да и на завод близко. Электричка...
— Думаю, что смогу тебе найти работу,— после недолгого молчания, мысленно ведя свой подсчет, сказала Гафия Дмитриевна.
— Буду вам благодарен,— обрадовался Демид.— Я готов к любой работе.
Демид ушел, а Лиля продолжила разговор с матерью.
— Дом, конечно, хорошая затея, только что-то мне не верится... На него это не похоже. По-моему, он темнит.
— Ты хочешь иметь этот дом?
— Я? Зачем он мне? Это не мои масштабы — дом, дача. Смешно! Но мне хотелось бы понять этого паренька...
— За год все выяснится. За год он свои четыре тысячи возьмет, и мы в накладе не останемся.
— Да, за год много воды утечет,— задумчиво сказала Лиля,— и никто не знает, где я окажусь за этот год.
— Теперь что-то темнишь ты,— рассердилась женщина и вышла.
Глава пятнадцатая
Валера Пальчик, бригадир и комеорг, как бы забыв о Демиде, целый год не давал ему никаких общественных поручений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92