Да, он знает, с чего начинать. Вставляем тэз в разъем и подаем напряжение на его двадцать седьмой контакт. Если там все более или менее собрано, то кварцевый генератор должен начать давать импульсы. Включим осциллограф. Есть импульсы? Есть, только до чего же искаженные, перекошенные!
А ну, товарищ тэз 0200, где вы тут спрятались, почему позволяете себе хулиганить на экране осциллографа, не выполняете своих прямых обязанностей? Ага, вот где ошибка! Контакт от одной микросхемы отошел.
Перепаяем контакт, снова поставим тэз на место и включим осциллограф. Ох, далеко еще этой кривой до классически идеальных линий. Правда, выступы стали прямоугольными, но один наклонился, а другой какой-то недомерок, одним словом, снова ищи, где ошибка.
— Демид, обедать пойдешь?
— Разве уже пора?
Столовая здесь же в цехе. Борщ, котлеты, компот — что еще нужно человеку?
Какая-то девушка, хорошенькая, веселая, с лукавинкой в глазах, посмотрела на него и спросила:
— Почему у тебя такой трагический вид?
— Тэзы не регулируются, — серьезно ответил Демид.
Девушка весело рассмеялась:
— А ты представь, как он работает, тэз, поставь себя на его место, попробуй выполнить в воображении его работу и сразу увидишь, чего ему не хватает.
— Ты так делала?
— Всегда. И помни: не горшки обяшгают.
— Не боги, — улыбнулся Демид и, помолчав, добавил: — А мастера, как сказал один хороший поэт.
Он вернулся к своему столику, вспоминая совет девушки: «Поставь себя на его место». Смешно, как это может человек вообразить себя на месте электрической схемы? Давай-ка пройдемся по ней, вот здесь генерируются импульсы — это, пожалуй, сердце. Вот кварцевый стабилизатор — это какая-то часть мозга, которая задает ритм сердцу, нормальный здоровый ритм. Вот система логических элементов, они направляют импульсы. Мамочка моя родная, куда же ты смотрел, товарищ Хорол? Вот же он, транзистор, который не работает! Ну-ка, долой его, поставим новый! А теперь взглянем, как выглядят эти капризные линии на экране осциллографа. Видишь, совсем другое дело. Немного перекосились, но длина всех одинакова. Сейчас найдем, как исправить этот перекос. Вот этот черненький триод вроде бы перевернут. Попробуем его заменить. А теперь как? Красота!
— Молодец! — Демид оглянулся и увидел Валеру. — Смена уже минут десять как окончилась.
— Вот видишь, а ты говоришь — молодец. Таких тэзов радиомонтажник должен десять штук за смену регулировать.
— Не торопись с козой на базар, поспешишь — людей насмешишь, — засмеялся Валера, — будешь делать и по пятнадцать. А похвалил я тебя за то, что стремишься к абсолютной безупречности в работе. Одним словом, монтажник из тебя выйдет.
— Послушай, Валера, — сказал Демид, — мы переезжаем на новую квартиру. Нельзя ли попросить ребят помочь немного?
— Кто это мы? Ты женат?
— Нет, что ты! Моя соседка по старой квартире, учительница, и я. И здесь мы жить будем рядом.
— Только дай знать, когда тебе нужно, перелетишь со всеми своими вещами как на ковре-самолете. Завтра твоя норма — два тэза.
— Какой у тебя темп!
— А как же! Это не мой темп, это темп завода. Ты его скоро сам почувствуешь и поймешь. Иначе нельзя. В технике каждый день приносит что-то новое, не выдержишь темп — отстанешь. Ну, всего хорошего тебе.
— Счастливо. Спасибо.
Неожиданно в глубине души родилось и окрепло чувство причастности к огромному веселому молодому коллективу. Он, Демид, будто бы стал маленькой частицей гигантского организма, который называется заводом, и нужно было много, еще очень много работать и учиться, чтобы заслужить звание мастера.
Сложный и хороший сегодня день. Ну, а сейчас в спортзал, на свидание с товарищем Владимиром Крячко и, что особенно приятно, с Софьей Павловной...
— Хорол, сначала в кабинет к врачу! — скомандовал Крячко, когда Демид вошел в зал.
— Владимир Семенович, с какой это радости я пойду к врачу? У меня же ничего не болит.
Здесь, в спортзале, цехового мастера Володю Крячко, мастера спорта, называли почтительно, по имени и отчеству.
— Вот врач и скажет, болит или не болит! Тебя постоянно нужно держать под наблюдением, а то вместо мастера спорта станешь калекой. Я хочу тебе увеличить нагрузку. Итак, марш!
— Болит? — спросил доктор, нажимая на колено.
— Нет, — заверил Демид.
— Неправда, — улыбнулся врач, — но раз ты выдержал боль, не вскрикнул, значит, все в колене если не в полном порядке, то где-то близко к этому. Попроси Крячко зайти ко мне на минуточку. Понемногу можно увеличивать нагрузку.
Демид вошел в спортивный зал, присел на скамеечку, стоявшую возле стены. Перед ним на ковре тренировались гимнастки, готовились к выступлению, и он невольно залюбовался слаженностью их движений, гибкостью молодых красивых тел. Просто не верилось, что человек может достичь такого совершенства, такой пластичности, акробатической виртуозности.
Переведя взгляд, Демид увидел Софью Павловну, она стояла у стены и тоже смотрела на девушек. Что-то изменилось в ее облике. Прическа? Белокурые волосы, ниспадая тяжелой волной, почти закрывали левую щеку, зато справа, забранные за ухо, они неожиданно ярко открывали сосредоточенное в эту минуту лицо.
— Софья Павловна, что с вами происходит? — спросил Демид, подходя к ней. — Здравствуйте.
— Здравствуй.
— Такой красивой я вас никогда не видел.
— Не преувеличивай, — почему-то покраснела Софья, — просто изменила прическу. Приятно, что ты это заметил.
— Хорол, на минутку, — послышался голос Крячко, — теперь ты у меня, с разрешения врача, поработаешь...
Демид стал постигать приемы: учился защищаться от удара ножом, от подножки, от выстрела из пистолета, учился сам нападать, и все это время легкая волна золотистых волос Софьи Павловны была перед глазами.
— Мастером спорта ты, возможно, и не станешь, но зато наверняка через год тебе никакой хулиган не будет страшен, сумеешь отразить любой удар, — с удовлетворением сказал тренер, заканчивая занятия.
Демид вымылся под душем, не торопясь оделся, закутался платком Ольги Степановны, сверху натянул бушлат и вышел из спортзала. Возле крыльца стояли синие «Жигули», а рядом прогуливался высокий мужчина в осеннем пальто, перехваченном широким поясом. На голове черная меховая шапка, лицо сухощавое, с глубокими складками возле рта, не старое, подбородок крепкий, с ямочкой. Волевое лицо и одновременно какое-то беспомощное. Глаза... Вот глаза странные, вроде бы не обращают внимания на окружающее, и в тоже время замечают каждый предмет в отдельности, пристально, внимательно рассматривают его. Человек на несколько минут задержал взгляд на Демиде и тут же словно забыл о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92