Теперь, когда наличие секретов установлено и легализовано, ей будет легче их рассказать.
– …Но вы видите эту девушку из России, которая похожа на вашу племянницу, словно сестра-близняшка. Разве такое сходство может быть случайным? Поймите, вокруг этих двух девушек так много загадочных и опасных событий, что совершенно необходимо прояснить их хотя бы частично! Кто знает, может быть, их судьба сейчас в ваших руках? – воскликнул он патетически.
Логики в этом было мало, Джонатан блефовал, но на Жюстин тем не менее подействовало.
– Это не мои секреты, дети мои, – вздохнула она. – Я не имею права их разглашать.
Жюстин задумчиво гладила бархатную подушечку и молчала, но мы с Джонатаном чувствовали, что лед тронулся.
– Для Вирджини это уже ничего не изменит, – поднажала я. – Она погибла много лет назад. А вот для Шерил как раз очень важно. И для меня тоже. Чтобы нам не погибнуть…
Мне было немного стыдно так сгущать краски, но что же было делать? Надо же как-то заставить ее говорить!
– Хорошо, – решительно тряхнула Жюстин крашеными кудрями. – Но если у вас на уме что-то недоброе, имейте в виду, я нигде потом официально не подтвержу свои слова.
Я встала и подошла к ней вплотную.
– Посмотрите на меня внимательно, Жюстин, вглядитесь в мое лицо. И вы увидите, что оно покрыто шрамами. Посмотрите на мои руки, – вытянула я ей под нос свои бледные пальцы, – на них тоже шрамы. Это следы ожогов и осколков стекла, которые впились в мою кожу. То же самое у Шерил, только еще сильнее, она ведь была рядом с машиной… Это вообще чудо, что мы не оказались обе внутри. Мы должны были с ней ехать… Шерил уже завела мотор и протирала стекла в ожидании, пока я спущусь. Знаете, что ее спасло? Что она пошла мне навстречу, чтобы придержать дверь: у меня в руках были сумки…
Мои слова произвели впечатление. Жюстин с потрясенным видом схватилась за кофейник. Подлив себе кофе, она произнесла, не отрывая глаз от своей чашки:
– Шерил родилась в Москве.
Я, кажется, ахнула. Джонатан метнул на меня многозначительный взгляд и легонько кивнул, призывая взять себя в руки.
Жюстин смотрела в окно, покачивая головой, словно упрекала кого-то, кого здесь не было. Может быть, Вирджини? На балконной ограде сидел белый голубь и тоже смотрел на Жюстин, наклонив набок голову. Оторвав свой взгляд от затуманенного стекла, Жюстин направилась из комнаты, обронив на ходу: «Я сейчас вернусь».
Она появилась спустя несколько минут с пожелтевшим листком бумаги в руках. Взяв с буфета очки, села на свое место, надела очки, расправила листок перед глазами и посмотрела на нас поверх него:
– Я прочитаю вам… Это письмо Вирджини. Вы поймете лучше, чем если я начну объяснять. Но помните все же: если что – я ничего не говорила и ничего не знаю.
Избегая моего взгляда, она снова уткнулась в листок бумаги. Мы замерли в ожидании.
Но Жюстин опять подняла глаза:
– Письмо написано по-английски. Вам переводить?
– Не надо.
Откашлявшись, она наконец начала читать.
– «Здравствуй, моя дорогая Жюстин…» Ну это я пропущу, не имеет значения… Так, так, ага, вот:
«…Я убеждена, что мужчина никогда не будет любить бесплодную женщину так же, как любил бы мать своего ребенка. Я убеждена, что ребенок никогда не будет любить приемную мать так же, как любил бы родную… У нас нельзя усыновить, не сказав правду ребенку, но эта правда будет всегда стоять между нами – между мной и Робином, между мной и ребенком…
Я хочу этого избежать. Я решаюсь на этот шаг из любви к Робину, из страха его потерять – ты знаешь, как тяжело мне достался этот блистательный любимец женщин; я решаюсь на этот шаг во имя нашей взаимной любви с моим будущим ребенком…
Это будет очень трудно сделать. Трудно в практическом смысле, хотя я все уже продумала и уже договорилась обо всем в Москве с людьми, которые мне помогут найти младенца, – и еще более трудно психологически. Я должна обмануть всех, включая самых близких мне людей, обмануть их хорошо и убедительно, и мне не с кем поделиться всем этим, не у кого попросить совета и поддержки, кроме тебя, моей единственной подруги…
Пожалуйста, сожги это письмо, как договаривались. Ты знаешь, что тебе я доверяю полностью, но кто может поручиться, что оно никогда не попадет в чужие руки?»
Жюстин оторвала взгляд от страницы.
– Ни одна душа не знает об этом. Вы первые, кому я доверила секрет Вирджини. Может, зря…
Наткнувшись на мой взгляд, она добавила торопливо:
– Нет, я вам доверяю, не думайте. Но все же… Никто не должен знать об этом, и в первую очередь – Кати.
– Это я могу пообещать вам твердо… Так получается, что Шерил – вообще не ребенок Вирджини? – Я посмотрела на Джонатана. Он в ответ прикрыл глаза.
– Да, – вздохнула Жюстин, – ты права, Оля.
– Вы знали, что девочек было две?
– Нет. Я вообще не знаю ничего. И как ей только удалось все устроить, как удалось вывезти младенца из СССР?
– Вряд ли сама Вирджини знала о существовании второго ребенка, – задумчиво проговорил Джонатан, – то есть о тебе. Ей обещали подыскать младенца – и она его получила. А уж откуда он взялся – не ее была забота…
– Но каким образом получилось, что официальное место рождения Шерил – Париж?
– Это-то как раз было очень просто сделать, – немного виновато ответила Жюстин. – Она приехала ко мне с младенцем, и через несколько дней мы пошли в мэрию и заявили, что преждевременные роды произошли у меня дома… В те времена никаких иных подтверждений не требовалось.
– Вот почему наши даты рождения расходятся! – воскликнула я.
– Да, теперь понятно… А живот – она носила накладной? – спросил Джонатан.
– Сообразил, – кивнула Жюстин, – правильно. Вирджини сообщила всем, что беременна. Робин был счастлив – четыре года им не удавалось родить ребенка, и он уже начал отчаиваться. Стал поговаривать об усыновлении… Но Вирджини не хотела – я вам прочитала ее доводы. Она предпочла пойти на обман. Муж был в Москве, она у себя в Бостоне, так что она почти ничем не рисковала. Поехала в Москву, когда была «на седьмом месяце», повидать Робина. Затем, якобы боясь преждевременных родов, она через неделю покинула его. Только он не знал, что границу она пересекла с ребенком. Версия для Робина, как и для всех остальных, – преждевременные роды в Париже, когда Вирджини гостила у меня… Это все, что я знаю.
Мой мозг закипал от мыслей. Мне необходимо было поскорей уйти отсюда, обдумать услышанное, обсудить это с Джонатаном.
– Спасибо, Жюстин, – с чувством сказала я. – И не жалейте о том, что раскрыли нам этот секрет. Раз уж получилось так, что мы с Шерил встретились, я бы так или иначе докопалась до правды.
Улыбка Жюстин была жалкой.
– И вот еще что… Кати тоже задумалась о нашем необычайном сходстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– …Но вы видите эту девушку из России, которая похожа на вашу племянницу, словно сестра-близняшка. Разве такое сходство может быть случайным? Поймите, вокруг этих двух девушек так много загадочных и опасных событий, что совершенно необходимо прояснить их хотя бы частично! Кто знает, может быть, их судьба сейчас в ваших руках? – воскликнул он патетически.
Логики в этом было мало, Джонатан блефовал, но на Жюстин тем не менее подействовало.
– Это не мои секреты, дети мои, – вздохнула она. – Я не имею права их разглашать.
Жюстин задумчиво гладила бархатную подушечку и молчала, но мы с Джонатаном чувствовали, что лед тронулся.
– Для Вирджини это уже ничего не изменит, – поднажала я. – Она погибла много лет назад. А вот для Шерил как раз очень важно. И для меня тоже. Чтобы нам не погибнуть…
Мне было немного стыдно так сгущать краски, но что же было делать? Надо же как-то заставить ее говорить!
– Хорошо, – решительно тряхнула Жюстин крашеными кудрями. – Но если у вас на уме что-то недоброе, имейте в виду, я нигде потом официально не подтвержу свои слова.
Я встала и подошла к ней вплотную.
– Посмотрите на меня внимательно, Жюстин, вглядитесь в мое лицо. И вы увидите, что оно покрыто шрамами. Посмотрите на мои руки, – вытянула я ей под нос свои бледные пальцы, – на них тоже шрамы. Это следы ожогов и осколков стекла, которые впились в мою кожу. То же самое у Шерил, только еще сильнее, она ведь была рядом с машиной… Это вообще чудо, что мы не оказались обе внутри. Мы должны были с ней ехать… Шерил уже завела мотор и протирала стекла в ожидании, пока я спущусь. Знаете, что ее спасло? Что она пошла мне навстречу, чтобы придержать дверь: у меня в руках были сумки…
Мои слова произвели впечатление. Жюстин с потрясенным видом схватилась за кофейник. Подлив себе кофе, она произнесла, не отрывая глаз от своей чашки:
– Шерил родилась в Москве.
Я, кажется, ахнула. Джонатан метнул на меня многозначительный взгляд и легонько кивнул, призывая взять себя в руки.
Жюстин смотрела в окно, покачивая головой, словно упрекала кого-то, кого здесь не было. Может быть, Вирджини? На балконной ограде сидел белый голубь и тоже смотрел на Жюстин, наклонив набок голову. Оторвав свой взгляд от затуманенного стекла, Жюстин направилась из комнаты, обронив на ходу: «Я сейчас вернусь».
Она появилась спустя несколько минут с пожелтевшим листком бумаги в руках. Взяв с буфета очки, села на свое место, надела очки, расправила листок перед глазами и посмотрела на нас поверх него:
– Я прочитаю вам… Это письмо Вирджини. Вы поймете лучше, чем если я начну объяснять. Но помните все же: если что – я ничего не говорила и ничего не знаю.
Избегая моего взгляда, она снова уткнулась в листок бумаги. Мы замерли в ожидании.
Но Жюстин опять подняла глаза:
– Письмо написано по-английски. Вам переводить?
– Не надо.
Откашлявшись, она наконец начала читать.
– «Здравствуй, моя дорогая Жюстин…» Ну это я пропущу, не имеет значения… Так, так, ага, вот:
«…Я убеждена, что мужчина никогда не будет любить бесплодную женщину так же, как любил бы мать своего ребенка. Я убеждена, что ребенок никогда не будет любить приемную мать так же, как любил бы родную… У нас нельзя усыновить, не сказав правду ребенку, но эта правда будет всегда стоять между нами – между мной и Робином, между мной и ребенком…
Я хочу этого избежать. Я решаюсь на этот шаг из любви к Робину, из страха его потерять – ты знаешь, как тяжело мне достался этот блистательный любимец женщин; я решаюсь на этот шаг во имя нашей взаимной любви с моим будущим ребенком…
Это будет очень трудно сделать. Трудно в практическом смысле, хотя я все уже продумала и уже договорилась обо всем в Москве с людьми, которые мне помогут найти младенца, – и еще более трудно психологически. Я должна обмануть всех, включая самых близких мне людей, обмануть их хорошо и убедительно, и мне не с кем поделиться всем этим, не у кого попросить совета и поддержки, кроме тебя, моей единственной подруги…
Пожалуйста, сожги это письмо, как договаривались. Ты знаешь, что тебе я доверяю полностью, но кто может поручиться, что оно никогда не попадет в чужие руки?»
Жюстин оторвала взгляд от страницы.
– Ни одна душа не знает об этом. Вы первые, кому я доверила секрет Вирджини. Может, зря…
Наткнувшись на мой взгляд, она добавила торопливо:
– Нет, я вам доверяю, не думайте. Но все же… Никто не должен знать об этом, и в первую очередь – Кати.
– Это я могу пообещать вам твердо… Так получается, что Шерил – вообще не ребенок Вирджини? – Я посмотрела на Джонатана. Он в ответ прикрыл глаза.
– Да, – вздохнула Жюстин, – ты права, Оля.
– Вы знали, что девочек было две?
– Нет. Я вообще не знаю ничего. И как ей только удалось все устроить, как удалось вывезти младенца из СССР?
– Вряд ли сама Вирджини знала о существовании второго ребенка, – задумчиво проговорил Джонатан, – то есть о тебе. Ей обещали подыскать младенца – и она его получила. А уж откуда он взялся – не ее была забота…
– Но каким образом получилось, что официальное место рождения Шерил – Париж?
– Это-то как раз было очень просто сделать, – немного виновато ответила Жюстин. – Она приехала ко мне с младенцем, и через несколько дней мы пошли в мэрию и заявили, что преждевременные роды произошли у меня дома… В те времена никаких иных подтверждений не требовалось.
– Вот почему наши даты рождения расходятся! – воскликнула я.
– Да, теперь понятно… А живот – она носила накладной? – спросил Джонатан.
– Сообразил, – кивнула Жюстин, – правильно. Вирджини сообщила всем, что беременна. Робин был счастлив – четыре года им не удавалось родить ребенка, и он уже начал отчаиваться. Стал поговаривать об усыновлении… Но Вирджини не хотела – я вам прочитала ее доводы. Она предпочла пойти на обман. Муж был в Москве, она у себя в Бостоне, так что она почти ничем не рисковала. Поехала в Москву, когда была «на седьмом месяце», повидать Робина. Затем, якобы боясь преждевременных родов, она через неделю покинула его. Только он не знал, что границу она пересекла с ребенком. Версия для Робина, как и для всех остальных, – преждевременные роды в Париже, когда Вирджини гостила у меня… Это все, что я знаю.
Мой мозг закипал от мыслей. Мне необходимо было поскорей уйти отсюда, обдумать услышанное, обсудить это с Джонатаном.
– Спасибо, Жюстин, – с чувством сказала я. – И не жалейте о том, что раскрыли нам этот секрет. Раз уж получилось так, что мы с Шерил встретились, я бы так или иначе докопалась до правды.
Улыбка Жюстин была жалкой.
– И вот еще что… Кати тоже задумалась о нашем необычайном сходстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111