— У меня есть основания предполагать, что именно вы их убили.
— И какие же это основания? — Голос Калимова был по-прежнему ровен.
За три дня до смерти Нарышев посещал «Метрополь» вместе с вами, — решил пойти я с главных козырей, — обслуга вас помнит. А с места происшествия на проспекте Художников уезжала синяя иномарка. Того же цвета, что и ваш «форд». Работники заправки тоже опознают машину, если будет такая нужда.
— Если это и правда, — резонно заявил бизнесмен, — то зачем мне все это?
— Я полагаю, что дело касается какого-то открытия. — Это предположение родилось у меня только что, и я поспешил его высказать. Калимов вздрогнул, и я понял, что попал в точку. — Мне одно непонятно, зачем вы хотели убить меня?
Этот вопрос, если признаться, мучил меня больше всего. Случай со мной никак не хотел укладываться в уже почти сложившуюся картину.
— Так это был ты на «Невском проспекте»? — Калимов резко повернулся ко мне. Я отшатнулся. Собственно, я уже получил то, что хотел, — своим вопросом Калимов выдал себя с головой. Он это и сам понял и после паузы продолжил:
— Ты похож на Мишку Карпова, а со спины особенно.
Он был последним из тех… — Калимов замолчал.
— Но ради чего? Вы, надеюсь, понимаете, что уже во всем признались?
— Понимаю, — кивнул Калимов. — Но вы не милиционер, иначе меня бы уже повязали. Так кто вы?
— Журналист, — пояснил я. — Я провел собственное расследование. Мне, знаете ли, очень не понравилось на рельсах, и я захотел узнать, кто меня туда столкнул.
— Понятно, — протянул бизнесмен.
Интонации его голоса изменились, но я не обратил на это внимания.
— И все-таки, ради чего? — настаивал я.
— Ради четырех с половиной миллионов долларов, — пожал плечами Калимов. — После заключения этого контракта я мог уехать в какую-нибудь теплую страну и забыть обо всем. Я имею все права на это изобретение, я тоже участвовал в разработке методики раннего обнаружения лейкемии и имею право на патент.
— Это было еще в институте? догадался я. — И в разработке участвовали не только вы, но и ваши сокурсники?
— Да, мы работали над этой методикой почти всем курсом. Но когда дело подходило к концу, нас осталось одиннадцать. Мы разработали неплохую схему ранней диагностики. Даже подали заявку в патентное бюро. А потом нашу работу похерили чиновники и партийные боссы. Ненавижу! — Калимов ударил кулаком по скамейке. — Сколько отличных идей погубили эти идиоты!
— А какова была официальная версия отказа в патентовании? — осторожно спросил я.
— Они сказали, что слишком дорого. Тогда действительно не было многого из того, что сейчас в порядке вещей. Того же лазера, спектрального анализа, электронных микроскопов.
— А сейчас это все есть, и ваше изобретение получило новую жизнь? — спросил я.
— Именно! воскликнул Калимов. — Новую жизнь! Я запатентовал методику на свое имя и предложил патент англичанам. Они заинтересовались, но стали проверять законность моих прав на изобретение. Это-то ерунда, я единственный законный правообладатель. Но эти пуритане стали проверять, не найдутся ли люди, способные опротестовать законность моих прав.
Чертова заявка сохранилась, и они могли выйти на других. Но это мое изобретение! Мое! Ведь никому из них в голову не пришло возобновить процедуру регистрации! Так какое они право имеют на мои деньги?!
Калимов повернулся ко мне всем телом. Глаза его горели, ноздри раздувались. Я попытался встать, но бизнесмен схватил меня за руку.
— Нет, ты должен знать, что я не мог поступить иначе, — крепко держа меня за правую руку — так, что я не мог достать пистолет, заговорил он. — Ты правильно сказал: новая жизнь! Но новая жизнь всегда рождается с кровью и болью. Уж кому, как не мне, врачу, знать это!
— Отпустите меня, — потребовал я, безуспешно пытаясь освободиться. Калимов был явно сильнее меня, и это мне очень не нравилось.
— Не-е-ет, — рассмеялся он, — ты сам выбрал свою судьбу. Не надо тебе было копаться в этом деле.
Калимов резко повернул мою правую руку, и она сразу потеряла чувствительность. Я попытался левой достать пистолет, но Калимов заметил мое движение и молниеносным движением выбил газовик. А потом ударом костяшками пальцев по плечевой кости обездвижил и вторую руку.
— Ты не бойся, — прохрипел он, доставая одноразовый шприц, — тебе не будет больно. Просто уснешь.
Я с ужасом понял, что, кажется, влип довольно серьезно, и мысленно обругал себя, что не позаботился о страховке. Но кто ж знал, что все получится так скверно! А теперь уже поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Калимов уже воткнул иголку мне в ногу… И тут откуда-то сзади налетел вихрь, и Калимова от меня словно ветром унесло. Послышались чьи-то крики, мат, звонкие шлепки ударов. Мне уже было все равно, я медленно уплывал куда-то…
***
Я вышел из больницы, немного постоял и двинулся прямо к ларьку: очень хотелось пива. Меня должны были выписать лишь завтра, но я убедил врачей, что буду только зря занимать койко-место. Чувствовал я себя превосходно, и меня отпустили, взяв расписку, что всю ответственность за свое здоровье я беру на себя.
Пиво показалось мне необычно вкусным. Как будто я его сто лет не пил. Где-то это было недалеко от истины: за три дня, проведенных в больнице, мне раз пять промыли желудок, поставили штук двадцать капельниц и искололи всю задницу. К счастью, Калимов успел вколоть лишь небольшую дозу «лекарства»
(как мне сказали врачи, это было снотворное из группы барбитуратов, что-то типа веронала или нембутала, только очень высокой концентрации), в ином случае мне бы уже не довелось больше попить пивка: вряд ли в аду подают «Балтику» или «Невское».
Как оказалось, меня спасла недоверчивость Спозаранника. После того как я выпросил у него диктофон, он тут же позвонил Обнорскому на мобильник и доложил о происшедшем. Обнорский понял, что, несмотря на его приказ, я продолжаю охоту за призрачным (по его мнению) маньяком, и, раз взял диктофон, значит, собираюсь кого-то записывать. Шеф решил, что я могу влипнуть в какую-нибудь мерзкую историю, да к тому же и Агентство подставить.
Он дал команду Зудинцеву и Каширину немедленно сесть мне на хвост и проследить, куда это я отправился. В общем, когда мы с бизнесменом входили в скверик, все подступы во двор были уже под контролем сотрудников Агентства во главе с Обнорским и бойцов из дружественной нам охранной фирмы «Бонжур-секьюр» во главе с Юрием Шиповым. Как только они заметили, что беседа переходит в странную возню, Обнорский и Зудинцев бросились на Калимова и помешали ему довести свой план до конца.
Все это мне рассказали ребята из Агентства, зашедшие навестить меня в больницу на следующий день. Спозаранник даже соизволил сообщить, что диктофонная запись получилась превосходно, но тут же «подсластил» пилюлю, сказав, что микрофон во время драки сломался и мне придется покупать новый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— И какие же это основания? — Голос Калимова был по-прежнему ровен.
За три дня до смерти Нарышев посещал «Метрополь» вместе с вами, — решил пойти я с главных козырей, — обслуга вас помнит. А с места происшествия на проспекте Художников уезжала синяя иномарка. Того же цвета, что и ваш «форд». Работники заправки тоже опознают машину, если будет такая нужда.
— Если это и правда, — резонно заявил бизнесмен, — то зачем мне все это?
— Я полагаю, что дело касается какого-то открытия. — Это предположение родилось у меня только что, и я поспешил его высказать. Калимов вздрогнул, и я понял, что попал в точку. — Мне одно непонятно, зачем вы хотели убить меня?
Этот вопрос, если признаться, мучил меня больше всего. Случай со мной никак не хотел укладываться в уже почти сложившуюся картину.
— Так это был ты на «Невском проспекте»? — Калимов резко повернулся ко мне. Я отшатнулся. Собственно, я уже получил то, что хотел, — своим вопросом Калимов выдал себя с головой. Он это и сам понял и после паузы продолжил:
— Ты похож на Мишку Карпова, а со спины особенно.
Он был последним из тех… — Калимов замолчал.
— Но ради чего? Вы, надеюсь, понимаете, что уже во всем признались?
— Понимаю, — кивнул Калимов. — Но вы не милиционер, иначе меня бы уже повязали. Так кто вы?
— Журналист, — пояснил я. — Я провел собственное расследование. Мне, знаете ли, очень не понравилось на рельсах, и я захотел узнать, кто меня туда столкнул.
— Понятно, — протянул бизнесмен.
Интонации его голоса изменились, но я не обратил на это внимания.
— И все-таки, ради чего? — настаивал я.
— Ради четырех с половиной миллионов долларов, — пожал плечами Калимов. — После заключения этого контракта я мог уехать в какую-нибудь теплую страну и забыть обо всем. Я имею все права на это изобретение, я тоже участвовал в разработке методики раннего обнаружения лейкемии и имею право на патент.
— Это было еще в институте? догадался я. — И в разработке участвовали не только вы, но и ваши сокурсники?
— Да, мы работали над этой методикой почти всем курсом. Но когда дело подходило к концу, нас осталось одиннадцать. Мы разработали неплохую схему ранней диагностики. Даже подали заявку в патентное бюро. А потом нашу работу похерили чиновники и партийные боссы. Ненавижу! — Калимов ударил кулаком по скамейке. — Сколько отличных идей погубили эти идиоты!
— А какова была официальная версия отказа в патентовании? — осторожно спросил я.
— Они сказали, что слишком дорого. Тогда действительно не было многого из того, что сейчас в порядке вещей. Того же лазера, спектрального анализа, электронных микроскопов.
— А сейчас это все есть, и ваше изобретение получило новую жизнь? — спросил я.
— Именно! воскликнул Калимов. — Новую жизнь! Я запатентовал методику на свое имя и предложил патент англичанам. Они заинтересовались, но стали проверять законность моих прав на изобретение. Это-то ерунда, я единственный законный правообладатель. Но эти пуритане стали проверять, не найдутся ли люди, способные опротестовать законность моих прав.
Чертова заявка сохранилась, и они могли выйти на других. Но это мое изобретение! Мое! Ведь никому из них в голову не пришло возобновить процедуру регистрации! Так какое они право имеют на мои деньги?!
Калимов повернулся ко мне всем телом. Глаза его горели, ноздри раздувались. Я попытался встать, но бизнесмен схватил меня за руку.
— Нет, ты должен знать, что я не мог поступить иначе, — крепко держа меня за правую руку — так, что я не мог достать пистолет, заговорил он. — Ты правильно сказал: новая жизнь! Но новая жизнь всегда рождается с кровью и болью. Уж кому, как не мне, врачу, знать это!
— Отпустите меня, — потребовал я, безуспешно пытаясь освободиться. Калимов был явно сильнее меня, и это мне очень не нравилось.
— Не-е-ет, — рассмеялся он, — ты сам выбрал свою судьбу. Не надо тебе было копаться в этом деле.
Калимов резко повернул мою правую руку, и она сразу потеряла чувствительность. Я попытался левой достать пистолет, но Калимов заметил мое движение и молниеносным движением выбил газовик. А потом ударом костяшками пальцев по плечевой кости обездвижил и вторую руку.
— Ты не бойся, — прохрипел он, доставая одноразовый шприц, — тебе не будет больно. Просто уснешь.
Я с ужасом понял, что, кажется, влип довольно серьезно, и мысленно обругал себя, что не позаботился о страховке. Но кто ж знал, что все получится так скверно! А теперь уже поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Калимов уже воткнул иголку мне в ногу… И тут откуда-то сзади налетел вихрь, и Калимова от меня словно ветром унесло. Послышались чьи-то крики, мат, звонкие шлепки ударов. Мне уже было все равно, я медленно уплывал куда-то…
***
Я вышел из больницы, немного постоял и двинулся прямо к ларьку: очень хотелось пива. Меня должны были выписать лишь завтра, но я убедил врачей, что буду только зря занимать койко-место. Чувствовал я себя превосходно, и меня отпустили, взяв расписку, что всю ответственность за свое здоровье я беру на себя.
Пиво показалось мне необычно вкусным. Как будто я его сто лет не пил. Где-то это было недалеко от истины: за три дня, проведенных в больнице, мне раз пять промыли желудок, поставили штук двадцать капельниц и искололи всю задницу. К счастью, Калимов успел вколоть лишь небольшую дозу «лекарства»
(как мне сказали врачи, это было снотворное из группы барбитуратов, что-то типа веронала или нембутала, только очень высокой концентрации), в ином случае мне бы уже не довелось больше попить пивка: вряд ли в аду подают «Балтику» или «Невское».
Как оказалось, меня спасла недоверчивость Спозаранника. После того как я выпросил у него диктофон, он тут же позвонил Обнорскому на мобильник и доложил о происшедшем. Обнорский понял, что, несмотря на его приказ, я продолжаю охоту за призрачным (по его мнению) маньяком, и, раз взял диктофон, значит, собираюсь кого-то записывать. Шеф решил, что я могу влипнуть в какую-нибудь мерзкую историю, да к тому же и Агентство подставить.
Он дал команду Зудинцеву и Каширину немедленно сесть мне на хвост и проследить, куда это я отправился. В общем, когда мы с бизнесменом входили в скверик, все подступы во двор были уже под контролем сотрудников Агентства во главе с Обнорским и бойцов из дружественной нам охранной фирмы «Бонжур-секьюр» во главе с Юрием Шиповым. Как только они заметили, что беседа переходит в странную возню, Обнорский и Зудинцев бросились на Калимова и помешали ему довести свой план до конца.
Все это мне рассказали ребята из Агентства, зашедшие навестить меня в больницу на следующий день. Спозаранник даже соизволил сообщить, что диктофонная запись получилась превосходно, но тут же «подсластил» пилюлю, сказав, что микрофон во время драки сломался и мне придется покупать новый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51