– Ты так говоришь обо мне, будто собственная жизнь тебе наскучила. Ты ведь, как и я, майор СС.
Фриц Мюллер, которому перевалило за тридцать, пожал плечами.
– Все относительно, мой друг. Работа в лаборатории меня увлекает. Тебе она показалась бы ужасно скучной. Но время от времени возникают проблемы, и тогда приходится искать выход из запутанных, но интересных ситуаций.
– Например?
– Например, эпидемия тифа.
Его собеседник поднял голову, капавшая жиром колбаска повисла в воздухе. Он, казалось, не верил своим ушам.
– Что ты говоришь!
– Ты же знаешь, что в странах, где живут эти свиньи, такое встречается постоянно, – сказал доктор Мюллер. – Но этот случай заслуживает особого внимания. Никогда раньше я не встречал подобной вирулентности. Поверь мне, я доволен, что мы вовремя ввели в этом районе карантин.
Иначе, как знать, что могло случиться с нашими войсками на Восточном фронте, если бы подобный штамм тифа попал туда. По моим оценкам, в таком случае смертность достигла бы от тридцати до сорока процентов.
– В самом деле?
– Слава богу, что мы локализовали эпидемию, – продолжил врач. – Комендант того района заверил меня, что болезнь не распространится за пределы территории, на которой мы объявили карантин. Но все же… – Он наклонил голову и посмотрел на недоеденную колбаску. – Я отвечаю за то, чтобы болезнь не вышла за пределы того района.
– Фриц, в каком месте случилась эпидемия?
– Это к юго-востоку отсюда. Недалеко от Кракова, ближе к Украине. Очаг эпидемии находится в Зофии.
Штурмбаннфюрер СС Макс Гартунг резко поднял голову.
Его удивление, похоже, достигло предела.
Глава 22
– Как ты сказал? Зофия?
– Да, а что?
– Какое совпадение, – удивился Макс Гартунг, и его красивое лицо исказила гримаса.
– В чем дело, Макс?
Немного подумав, штурмбаннфюрер повернул к доктору Мюллеру свое поразительное точеное лицо, выражавшее крайнее удивление.
– Видишь ли, чуть больше года назад я там побывал с целью обнаружить партизан. В то время там тифа не было.
Макс Гартунг снова умолк, его взгляд стал отсутствующим, будто он совсем забыл о присутствии Мюллера.
– Макс, в чем дело?
Он со стуком поставил стакан, подпер руками подбородок и еще какое-то время смотрел на сидевшего напротив него человека. Фрица Мюллера природа наделила круглым лицом и большими глазами, его светлые волосы были пострижены так коротко, что с небольшого расстояния он казался совершенно лысым. Благодаря бледной прилизанной внешности он производил впечатление человека, который никогда не видит солнечного света. Мюллер был высоким и долговязым, но в отличие от своего друга-эсэсовца, награжденного медалями за специальные рейды и «ликвидации», его никак нельзя было назвать импозантным мужчиной. У Макса Гартунга были широкие плечи и сильные руки человека, рожденного драться и вести за собой других.
Макс внимательно разглядывал своего друга, но перед ним возникло другое лицо, и он слышал не говорившего по-немецки врача, а мелодичный голос молодой полячки Марии Душиньской: «Врач думал, что недавно разработал новую вакцину от тифа, но обнаружилось, что он идет по неверному пути. Но одно он твердо решил – не допустить, чтобы в Зофии появилась такая болезнь, как тиф». А вакцину разрабатывал Ян Шукальский. Макс Гартунг опустил глаза и уставился на остывшую капусту. Тут все дело в другом… В той последней ночи, которую они провели вместе. Он тогда находился в состоянии полудремы, она, казалось, заснула. И вдруг она выпалила всего одно слово: «тиф». Мария произнесла его, разговаривая во сне. Она увидела больного, с которым занималась накануне. Но она произнесла это слово как-то странно, будто ее только что осенило…
– Макс?
Он посмотрел на своего старого приятеля.
– Извини, Фриц. Я вспоминал Зофию. Видно, я не могу избавиться от некоторых воспоминаний. Твои слова снова воскресили в моей памяти этот город. Извини, я испортил приятный обед.
– Забудь об этом, Макс. Давай закажем еще одну бутылку. – Фриц поднял руку, щелкнув пальцами, подозвал проходившего мимо официанта и заказал ему еще один шнапс. Затем он повернулся к своему другу. – Кто бы мог представить, Макси, что ты станешь штурмбаннфюрером СС и командиром «Einsatzgruppe»! И займешься очищением земель, чтобы рейх мог расширять свои владения!
Макс снова скромно улыбнулся и ждал, когда официант откроет новую бутылку и наполнит стаканы. Когда официант удалился, он спокойно сказал:
– Фриц, если честно, то это грязная работа. Расстреливать невооруженных людей в ямах. Рейх не может кормить недочеловеков. Они ни к чему не пригодны. Но какая тут слава?
– Макс, зато есть медали.
– Это точно, но все же я по рангу лишь майор и за два года не получил повышения.
– Тебе этого мало?
– Да, – спокойно ответил Макс, – мне этого мало. Фриц Мюллер откинулся на спинку стула и отпил большой глоток из своего стакана. В холодных хищных глазах собеседника, в квадратном аристократическом подбородке и в звериной красоте он увидел беспощадную решимость, которую уже давно заметил в друге детства. Он с самого начала знал, что Макс Гартунг не только выживет, но и станет лидером. Только посмотреть на него в этой черной униформе, он привлекает взоры дам и ходит с гордостью орла. И ему всего этого мало…
– Чего же тебе еще надо, Макс?
– Фриц, мне не хватает настоящей власти. – Макс подался вперед, и в его ледяных глазах вспыхнул голубой огонь. – Я хочу командовать более крупными силами, чем группой уничтожения.
– Макс…
Гартунг поднял руку. Ему больше не хотелось говорить об этом. О некоторых вещах он никогда никому не скажет, ни с кем не поделится, даже с таким близким другом, каким был Фриц Мюллер. Очень давно, когда он был еще в гитлерюгенде и нацисты заражали немецкий народ мыслью о национальной гордости, Макс Гартунг дал клятву служить одному делу – прославлению рейха и самого себя. Нет, для этого медалей и званий мало. Он хотел добиться признания таких людей, как Гиммлер, Геббельс или сам фюрер. Макс Гартунг давно посвятил себя достижению единственной цели – сделать блестящую карьеру любыми путями. И до сих пор ему удавалось без больших усилий подниматься вверх по лестнице успеха. Но теперь ему захотелось большего. Он пожелал стать рейхспротектором всей Восточной Европы и думал о том, как добиться этой цели.
Его мысли снова вернулись к Зофии. Он вспомнил тот день, когда пришел к Шукальскому домой. Это случилось в рождественский вечер они с Марией прихватили с собой вино и пирожные, чтобы отметить праздник. Ему удалось разговорить Шукальского. Когда Макс упомянул о движении Сопротивления, врач тотчас отреагировал на это словами: «Иногда я думаю, что лучше пусть вспыхнет эпидемия, нежели война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89