От ужасного наскока собаки и поступательного движения Гартман полетел вперед и распластался на земле, причем одна сторона его лица врезалась в покрытую тонким слоем гравия дорогу.
Мужчина уже подбежал к лежавшему на земле Гартману. В правой руке он держал «магнум» 0,357 калибра и резко приказал собаке:
– Держи его, Драм, держи.
Лежа под доберманом, Адриан Гартман скорее испытывал злость, нежели страх, и гневно сказал:
– Уберите этого пса, пока он меня не загрыз!
Но в следующую долю секунды до него дошло, что все это произошло не случайно, ведь незнакомый мужчина отдал собаке приказ.
К этому моменту машина находилась у поворота, метрах в семидесяти пяти от того места, где лежал Гартман.
Ортега, продолжавший бежать, оказался застигнутым врасплох, застыл и быстрым отработанным движением достал оружие. Тяжело дыша, Ортега точно прицелился и нажал курок, но тут мужчина, находящийся в машине, два раза выстрелил из винтовки ему прямо в грудь и сразил наповал.
Когда раздался выстрел из винтовки, собака отпустила Гартмана и в это мгновение он выхватил короткоствольный револьвер 0,38 калибра, покоившийся в его кобуре на поясе. Он отчаянно стрелял по двум мужчинам, бежавшим к нему, и в колено хозяину собаки. Мужчина с винтовкой тут же бросился к Гартману и выстрелил ему прямо в голову. Земля окрасилась в красно-серый цвет.
Быстро оглядев парк, трое мужчин бросились к машине, раненый держался за колено, остальные помогали ему передвигаться. Они сели в машину, доберман забрался последним. Не успела дверца закрыться, как машина рванула с места и начала удаляться от парка.
– Вот, возьми! – Мужчина с винтовкой достал из-под сиденья тряпку и протянул ее раненому. – Перевяжи вот этим. До врача мы не скоро доберемся.
– Парень, ты все испортил! – сказал другой мужчина, хватая тряпку. – Зачем ты убил его? Ведь можно было просто ранить!
Мужчина с винтовкой вытер рукой пот со лба. Мимо мелькал утренний Буэнос-Айрес, все еще спавший, мирный.
– Не мог же я просто стоять. Выстрели он еще раз, и один из нас был бы мертвым. Взглянем на это следующим образом. Мы всех избавили от судебного процесса. Черт, ведь через шесть месяцев его все равно казнили бы.
– Да, – проворчал другой, старательно перевязывая ногу свого друга. – Только теперь нам нечего показать миру. А мы должны были показать, какой свиньей был этот тип. Нам нужна широкая гласность.
– По крайней мере, – хрипло заговорил мужчина за рулем, – полиция, вероятнее всего, заподозрит, что левые совершили теракт. Гартман был консерватором. Так что мы вне подозрений.
– И какой с этого толк?
Вопрос остался без ответа. Машина приближалась к цели и, скрипнув тормозами, остановилась у бетонированной площадки Aeroparque Ciudad de Buenos Aires. Трое мужчин вышли из машины и устремились к ожидавшему их грузовому самолету DC-3. Пропустив собаку вперед, они поднялись по трапу. Когда дверь закрылась, самолет вырулил с бетонированной площадки и побежал по взлетной полосе.
Прежде чем войти в свой кабинет и осмотреть последнего пациента, доктор Джон Сухов задержался у окна своей маленькой лаборатории и взглянул на улицу. Близился вечер, стояла такая отличная погода, что было грешно торчать в здании, когда светит солнце и в Центральном парке играют дети. Слишком хорошо для октября: деревья все еще были зелеными, день теплым. Похоже, Нью-Йорк наслаждался затянувшимся летом.
В дверь робко постучали. Вошла седовласая женщина в белой форменной одежде и, улыбнувшись, сказала:
– Доктор Сухов, вы не забыли, что в кабинете вас ждет посетительница?
Он обернулся и улыбнулся ей.
– Нет. Спасибо, Наташа. Я не забыл. Но сегодня такой чудесный день. Подойди и посмотри на парк. Все так рады этому дню.
Он вышел в коридор и взглянул на часы. Почти четыре. Может быть, этот пациент не займет слишком много времени и тогда удастся прогуляться по парку. Когда еще подвернется такой счастливый случай? Прихрамывая, доктор Сухов поправил лацканы халата и направился к своему кабинету. Прежде чем войти, он остановился, чтобы бросить взгляд на медицинскую карту, которую Наташа опустила в ящик.
В ней значилась лишь скупая информация, строчки, где надлежало вписать причину обращения к врачу, остались незаполненными. Мэри Данн, семейное положение не указано, дата рождения – 22 февраля 1916 года, адрес – отель «Американа», род занятий – административный работник в больнице, место рождения – Польша.
Джон Сухов некоторое время смотрел на название страны, в его памяти мелькнули воспоминания. Он закрыл медицинскую карту и вошел в кабинет.
– Здравствуйте, мисс Данн, – сказал он, протягивая руку.
Хорошо одетая женщина, которой перевалило за шестьдесят, крепко пожала его руку.
– Здравствуйте, доктор.
– Присаживайтесь, пожалуйста. – Сухов сел напротив женщины на стул, стоявший за его письменным столом, и сложил руки на коленях. – Чем могу вам помочь?
– Доктор, я немного нервничаю. Извините меня. – Она говорила с едва заметным акцентом. – Можно мне положить эти вещи сюда?
В руке она держала маленькую сумочку и свернутую газету.
– Конечно.
Положив сумочку и газету на край стола, мисс Данн отняла руку и газета случайно раскрылась на первой полосе.
– Не знаю, доктор Сухов, сможете ли вы мне вообще помочь, – спокойно заговорила она, не сводя глаз с его лица. – У меня необычный случай, и я уже побывала у стольких врачей.
Джон Сухов кивнул. Он и раньше от других пациентов не раз слышал подобные вступления.
– Мне придется выяснить, чем я могу помочь. Продолжайте, пожалуйста.
Когда он сказал это, его взгляд задержался на газете. От увиденного он чуть приподнялся.
– Доктор Сухов, я пришла к вам по рекомендации, – продолжала она тем же тоном.
– Да… – Он не мог оторвать глаз от фотографии на первой полосе газеты.
– Откровенно говоря, я не знаю, с чего начать. Джон Сухов снова посмотрел на женщину и невольно нахмурился.
– Извините, можно мне взглянуть вот на это?
– Разумеется.
Он взял газету и, прищурив глаза, взглянул на фотографию. Затем прочитал подпись: «Адриан Гартман, хорошо известный в Буэнос-Айресе производитель ювелирных изделий, застрелен сегодня рано утром неизвестными».
– Извините, – сказал доктор Сухов. – Мне на мгновение показалось, что я…
Его взгляд снова вернулся к газете, к тексту под фотографией.
В довольно пространном тексте описывались сделки и связи Гартмана в Южной Америке, все, что относилось к его затянувшемуся на двадцать два года проживанию в Буэнос-Айресе. В конце сообщалось, что его смерть стала следствием недавней волны терроризма в Аргентине и что Гартман был хорошо известным архиконсерватором.
– Интересно… – пробормотал Джон Сухов, не отрывая взгляда от напечатанной в газете фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89