Мария откинулась на спинку стула и опустила руки на колени. Она думала о Максе Гартунге. И о том, что до сих пор от него не было никаких известий.
Ресторан казался уютным уголком после напряженной работы в больнице. Он назывался просто «Restauracja» и управлялся семьей из края Свибодзин, которая готовила еду каждому посетителю. В воздухе витал густой табачный дым и запах лука, чеснока и тмина. Перед Яном и Марией стояли две оловянные кружки с темным пенистым пивом, столь популярным в Польше.
– Все еще нет вестей от него? – поинтересовался Шукальский.
Мария отрицательно покачала головой.
– Наверно, он занят.
Принесли главное блюдо – две тарелки сосисок с очень кислой капустой. Отведав еды, Мария сказала:
– Да, эпидемия приносит плоды. Как вы думаете, не из-за нее ли в последнее время не случилось ни одной партизанской вылазки?
Он покачал головой.
– Думаю, им помешала зима. Кто бы ни были эти партизаны, мы точно услышим о них теперь, когда пришла весна. Судя по длительному затишью, я думаю, они отметят наступление весны чем-то внушительным.
Мария задумчиво жевала.
– Ян, это пугает меня.
Он чуть приподнял плечи и ответил:
– Меня тоже. Я им не доверяю. Psiakrew, жаль, что я не знаю, кто они!
Мария оглядела ресторан.
– Поскольку наш карантин столь ненадежен, – сказала она почти шепотом, – заметное выступление партизан может испортить все и привлечь сюда сотни немцев. Ян, мы никому не нужны, для них важен лишь этот склад. Если партизаны решатся на крупную операцию, нацисты сотрут нас с лица земли с тифом или без него.
– Да, я думал об этом. Хорошо бы связаться с ними, дать им знать, что мы задумали.
– Уверена, они считают нас трусами потому, что мы не сражаемся вместе с ними.
– Трусы… – Шукальский сердито взглянул на кислую капусту.
– Ян, – произнесла она едва слышным голосом. Он поднял голову.
– Как, по-вашему, сколько мы сможем обманывать их?
– Наверно, до тех пор, пока немцы будут считать, что имеют дело с очень заразной болезнью.
– Вы уверены, что нет иных анализов крови, которые могут выявить тиф точнее, чем способ Вейля-Феликса?
– Мне они неизвестны.
– Может быть, имеются способы лечения тифа, о которых мы не слышали?
– Я о них ничего не знаю. Но скажу вам, что в прошлом году я действительно читал материалы о конференции, состоявшейся в Женеве. В них говорится, что в Швейцарии разработан новый пестицид, который сейчас именуется ДДТ.
– Я вроде слышала о нем.
– Он убивает платяную вошь и должен быть эффективен в борьбе с тифом.
– У нацистов есть ДДТ?
– Я уверен, что есть. Но сомневаюсь, что в таких количествах, которые можно применять в широких масштабах. Иначе они не испытывали бы такой страх перед нашей эпидемией.
– А что если они прикажут нам использовать ДДТ?
– Мария, думаю, мы займемся этой проблемой, если она возникнет.
Несмотря на страшно холодный вечер, гауптштурмфюрер СС Дитер Шмидт стоял совсем нагой перед зеркалом во весь рост. Лампа с тумбочки теперь находилась на полу и освещала его, словно прожектор, пока он, держа маленькое зеркальце в одной руке и расческу в другой, педантично обследовал волосы на лобке.
Эта процедура стала для Шмидта ритуальной с тех пор, как с начала эпидемии он начал два раза в день осматривать себя. Он не только принимал невыносимо горячие ванны два раза в день и менял одежду три раза в день, но и сбрил волосы на голове. Медленно проводя расческой по коротким курчавым волоскам, Шмидт со знанием дела изучал каждый подъем и впадину, затем он прочесал волосы под мышками и остался доволен тем, что прожил еще один день, успешно борясь с тифом.
Поставив лампу на тумбочку, Шмидт тщательно осмотрел матрас и пружины кровати, после чего застелил постель только что продезинфицированными простынями. Прежде чем лечь, он вошел в небольшую ванную, находившуюся рядом со спальней, чтобы проверить, как работает его импровизированный паровой стерилизатор.
Собственными руками он установил небольшую керамическую печь, растапливаемую на углях, и вывел трубу через стену. На ее небольшой ровной поверхности стоял котел, доверху наполненный водой, он постоянно кипел. Над котлом в потолке были вмонтированы крючки с деревянными вешалками, на которых висела красивая униформа, обернутая в ткань. Все это непрерывно обрабатывалось паром.
Прочитав составленный Шукальским список мер предосторожности, которые надо предпринимать против вшей, Шмидт добросовестно решил выполнить как можно больше указаний. Он не доверял собственное здоровье своим адъютантам. В одном Шмидт нисколько не сомневался: если случится, что он все же заразится тифом, шансов выжить почти не будет.
Адъютант, который приносил еду, также должен был соблюдать меры предосторожности. Он обрил голову и не снимал перчатки. Ему не разрешалось слишком углубляться в жилище своего командира. Хотя Дитер Шмидт отдал строгие указания своим людям строго соблюдать меры предосторожности и постоянно убеждался, что все подчиняются ему беспрекословно, он все же решил не допускать ни малейшего риска. Шмидт уже не ездил каждый день на «мерседесе» и не появлялся с неожиданными визитами в разных местах города вроде больницы или костела.
В Зофии и ее окрестностях тысячи людей страдали от этой ужасной болезни. Многие уже умерли, если верить ежедневным докладам врача, а среди них оказались и немцы. И во всем виновата эта свинья! Если эта свинья, Шукальский, был бы хоть мало-мальски компетентен, такая эпидемия никогда не разразилась бы. Из-за него Дитер Шмидт должен выполнять нелепые ритуалы.
Комендант гестапо был разъярен тем, что его довели до такой беспомощности. Вышестоящее руководство требовало от него избавиться от эпидемии и начать полномасштабную работу на складе боеприпасов и в ремонтных мастерских. Но как это сделать? Шукальский предпринимал все возможные меры.
Но все же Дитер Шмидт мог себя поздравить. Теперь он знал, кто эти партизаны и где они скрываются. Он также узнал через своих двоих шпионов, Кажика и Станислава, о плане взрыва склада. Шмидту был даже известен день и час этой операции. Он тешил себя надеждой, что проявит себя, уничтожив партизан.
Анна пошла к доктору Шукальскому, рассчитывая на откровенный разговор. Она боялась потерять Ганса. Игра в тиф имела для того большое значение, и он не допустит, чтобы возникли препятствия на пути спасения Зофии от «окончательного решения». Анна боялась, что, если они возникнут, Ганс скорее откажется от нее, чем станет подвергать риску осуществление этого плана. Кроме того, ей были невыносимы муки совести Ганса из-за того, что ему приходится обманывать священника, когда он исчезает по ночам и тайком пробирается к дому бабушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89