Аттон, глядя как дракон уписывает быка, истекал слюной. Последний раз они ели два дня назад, когда совместными усилиями наловили в быстром холодном ручье крабов-пауков. Окрестные скалы были пустынны, птица и зверь ушли в долины.
Мерриз, стараясь, чтобы не заметил Аттон, смахнул с глаза слезинку, и сжал челюсти. Аттон сел на край и покосился на монаха..
— Ты думаешь, что я не замечаю твоей боли? Потерпи. Еще один переход, и мы выйдем к Зайлл-Туану. Там есть место, где живут древние знахари. Они тебе помогут. С такой дырой в голове, как у тебя, не справится, пожалуй, ни один другой лекарь…
— У нас нечем заплатить…
— Не переживай монах… Вот… — Аттон пошарил в мешке и достал маленький сверток.
— Что это?
Аттон улыбнулся и высыпал на ладонь несколько темных предметов.
— Ты собрался расплачиваться сухарями?
— Нет, монах… Ни за что не догадаешься… Это смола Свийри…
— Джайллар… Ведь это… Не может быть… Сколько это стоит?
— Много монах, много.
— Смола Свийри содержится только в мозге некоторых редких пород летающих псов… Где ты достал ее?
Аттон рассеяно взмахнул рукой и перегнулся через край.
— Да так. Маркиз один подсобил…
Мерриз посмотрел вниз, на чудовище. Дракон, как настоящий гурман, снимал самым краешком когтя нежнейшее мясо с шеи тура, и был настолько поглощен этим занятием, что даже пригнул к туше голову.
— Не заметит он тебя, Птица-Лезвие?
Аттон посмотрел на монаха, как на маленького ребенка.
— Он уже давно заметил нас, монах. Еще, наверное, как только мы подошли к подножию этой горы… Вставай, пойдем. Нам нужно торопиться, пока твои мозги окончательно не вывалились на землю…
— Куда пойдем? — Мерриз в недоумении оглядел отвесные скалы вокруг.
— Как куда? Туда… — Аттон указал рукой на восток, и поднял дорожный мешок.
— А… Там ведь… Дракон… — Мерриз с сомнением посмотрел на Аттона.
— А что дракон? — Аттон усмехнулся. — Не бойся, монах… Драконы людей не едят. Мы для них, что-то вроде колючей гусеницы — горькие на вкус и отвратительные на вид… Это только в сказках драконы питаются исключительно принцессами и рыцарями… — Он закинул мешок за спину и начал спускаться вниз. Мерриз, с опаской глядя на чудовище, последовал за ним. Обойдя дракона справа, Аттон остановился, и, скинув мешок на землю, вытащил из-за голенища нож. Мерриз смотрел на него с удивлением.
— Ты собрался напасть на дракона?
— Нет. Я отрежу немного мяса от его трофея.
— Мне казалось, что это меня ударили мечом по голове, а не тебя, Птица-Лезвие… Ты хочешь пойти к дракону?
Аттон пожал плечами.
— Этого быка ему вполне хватит чтобы насытиться. Я думаю, что он не станет возражать, если я отрежу небольшой кусок. Нам нужно хорошо поесть, чтобы идти вперед. Спой песенку…
— Что? — Мерриз оторопел.
— Спой песню, какую-нибудь, или расскажи притчу… Ты ведь мастер на такие дела… А они это любят…
— Кто любит?
— Кто… Драконы, конечно же…
Аттон неспешно пошел, обходя длинный полосатый хвост. Дракон перестал есть и посмотрел на него, пригнув огромную голову. В узких желтых глазах не было ничего животного, и Мерризу показалось, что дракон больше удивлен и заинтересован происходящим. Монах, глядя, как Аттон обходит могучие кривые лапы, набрал в грудь побольше воздуха, и не обращая на дикую боль в голове, заговорил:
— Отведу от вас мир животный, тварей всяческих, драконов и мантикор злобных… И войдете вы в леса чистые, добрые и поймете, велика сила моя… Весь мир даю вам, для жизни и счастия, верой преисполненные, идите по миру, вершите дела добрые и славные, во имя Иллара… А когда, в конце пути, вы подойдете к ногам моим, дам вам силу духов, и в мире моем обретете вы благость вечную, за дела ваши благородные…
Аттон встал перед чудовищем и аккуратно вырезал кусок мяса, из той части туши, что еще не была тронута. Дракон опустил голову вплотную, глядя на действия человека умными желтыми глазами. Аттон, чувствуя, как горячее дыхание обжигает затылок, выдавил немного крови из отрезанного куска на плоский камень, и повернувшись, слегка поклонился чудовищу. Дракон открыл пасть, и Аттон на мгновенье замер, увидев, как возносятся над головой белые сабли клыков, каждый с его руку длинной. Из пылающей жаром глотки, показался узкий, длинный язык. Дракон слизнул кровь, и подхватив остатки туши, с шумом расправил огромные крылья и оттолкнувшись лапами так, что вздрогнула земля под ногами, взлетел, и через мгновенье скрылся в облаках. Аттон подошел к Мерризу и кинул кусок мяса на камень.
— Ему не понравилась твоя проповедь… Ты цитировал Четвертую Книгу Возвышения, не так ли?
— Драконы понимают что-то в древней литературе?
— Не знаю… Приляг, пока… Что-то ты плохо выглядишь…— Аттон принялся собирать хворост для костра. — Я видел нескольких драконов… Эти существа огромны и загадочны, так и хочется сложить о них пару легенд… На самом деле они безобидны… Они нападают на стада, но редко, и берут не много, и не режут, как гурпаны или мантикоры, направо и налево… И, конечно же, у них нет никаких сокровищ… Зачем животному золото? Главное их сокровище — это яйцо, которое дракониха откладывает раз в восемьдесят лет. Вот тут и случаются охотники за сокровищами. На ярмарке в Маэнне за яйцо дракона давали пятьсот золотых. Но, насколько мне известно, еще никому не удавалось похитить у дракона его сокровище…
— Но ведь драконов убивали…. Есть история о некоем рыцаре, убившем больше десятка…
— История о рыцаре Гумбольдте? Сказка… У дракона нет уязвимых мест. Лет двести назад, дружинники барона Тогха, убили спящего дракона, проткнув ему прозрачное веко колом, отравленным ядом голубой каракатицы… Впрочем, дракон умирал долго и перед смертью успел порешить всех, в том числе и самого барона… И это был очень молодой дракон. А рыцарь Гумбольдт бился со своей старой уродливой женой и застарелым геморроем… Но исправно платил уличным поэтам…
84
— Почему Вы считаете, что я соглашусь на ваше предложение, барон? — Манфред сидел в глубоком кресле и смотрел на молодого человека в дорогом камзоле, цвета взбитых сливок.
— Мы спасли вас, Ваше Высочество… Многим, очень многим, при этом рискуя… К величайшему нашему сожалению, мы не смогли спасти вашего брата Виго… — Молодой человек говорил красивым, хорошо поставленным голосом, непринужденно, при этом, поигрывая черной тростью, с навершием в виде драконьей головы. Весь его вид, от тщательно начищенных сапог из баснословно дорогой кожи ледяного исчадия, до напомаженных волос, словно напоминал Манфреду, что в мире еще остались уголки, где проводятся балы и светские рауты, где подают данлонские вина и проводят время с прекрасными женщинами.
— Вы не похожи на моего спасителя, барон… Судя по вашему внешнему виду, вам более подходит роль мажордома, при каком-нибудь ландграфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Мерриз, стараясь, чтобы не заметил Аттон, смахнул с глаза слезинку, и сжал челюсти. Аттон сел на край и покосился на монаха..
— Ты думаешь, что я не замечаю твоей боли? Потерпи. Еще один переход, и мы выйдем к Зайлл-Туану. Там есть место, где живут древние знахари. Они тебе помогут. С такой дырой в голове, как у тебя, не справится, пожалуй, ни один другой лекарь…
— У нас нечем заплатить…
— Не переживай монах… Вот… — Аттон пошарил в мешке и достал маленький сверток.
— Что это?
Аттон улыбнулся и высыпал на ладонь несколько темных предметов.
— Ты собрался расплачиваться сухарями?
— Нет, монах… Ни за что не догадаешься… Это смола Свийри…
— Джайллар… Ведь это… Не может быть… Сколько это стоит?
— Много монах, много.
— Смола Свийри содержится только в мозге некоторых редких пород летающих псов… Где ты достал ее?
Аттон рассеяно взмахнул рукой и перегнулся через край.
— Да так. Маркиз один подсобил…
Мерриз посмотрел вниз, на чудовище. Дракон, как настоящий гурман, снимал самым краешком когтя нежнейшее мясо с шеи тура, и был настолько поглощен этим занятием, что даже пригнул к туше голову.
— Не заметит он тебя, Птица-Лезвие?
Аттон посмотрел на монаха, как на маленького ребенка.
— Он уже давно заметил нас, монах. Еще, наверное, как только мы подошли к подножию этой горы… Вставай, пойдем. Нам нужно торопиться, пока твои мозги окончательно не вывалились на землю…
— Куда пойдем? — Мерриз в недоумении оглядел отвесные скалы вокруг.
— Как куда? Туда… — Аттон указал рукой на восток, и поднял дорожный мешок.
— А… Там ведь… Дракон… — Мерриз с сомнением посмотрел на Аттона.
— А что дракон? — Аттон усмехнулся. — Не бойся, монах… Драконы людей не едят. Мы для них, что-то вроде колючей гусеницы — горькие на вкус и отвратительные на вид… Это только в сказках драконы питаются исключительно принцессами и рыцарями… — Он закинул мешок за спину и начал спускаться вниз. Мерриз, с опаской глядя на чудовище, последовал за ним. Обойдя дракона справа, Аттон остановился, и, скинув мешок на землю, вытащил из-за голенища нож. Мерриз смотрел на него с удивлением.
— Ты собрался напасть на дракона?
— Нет. Я отрежу немного мяса от его трофея.
— Мне казалось, что это меня ударили мечом по голове, а не тебя, Птица-Лезвие… Ты хочешь пойти к дракону?
Аттон пожал плечами.
— Этого быка ему вполне хватит чтобы насытиться. Я думаю, что он не станет возражать, если я отрежу небольшой кусок. Нам нужно хорошо поесть, чтобы идти вперед. Спой песенку…
— Что? — Мерриз оторопел.
— Спой песню, какую-нибудь, или расскажи притчу… Ты ведь мастер на такие дела… А они это любят…
— Кто любит?
— Кто… Драконы, конечно же…
Аттон неспешно пошел, обходя длинный полосатый хвост. Дракон перестал есть и посмотрел на него, пригнув огромную голову. В узких желтых глазах не было ничего животного, и Мерризу показалось, что дракон больше удивлен и заинтересован происходящим. Монах, глядя, как Аттон обходит могучие кривые лапы, набрал в грудь побольше воздуха, и не обращая на дикую боль в голове, заговорил:
— Отведу от вас мир животный, тварей всяческих, драконов и мантикор злобных… И войдете вы в леса чистые, добрые и поймете, велика сила моя… Весь мир даю вам, для жизни и счастия, верой преисполненные, идите по миру, вершите дела добрые и славные, во имя Иллара… А когда, в конце пути, вы подойдете к ногам моим, дам вам силу духов, и в мире моем обретете вы благость вечную, за дела ваши благородные…
Аттон встал перед чудовищем и аккуратно вырезал кусок мяса, из той части туши, что еще не была тронута. Дракон опустил голову вплотную, глядя на действия человека умными желтыми глазами. Аттон, чувствуя, как горячее дыхание обжигает затылок, выдавил немного крови из отрезанного куска на плоский камень, и повернувшись, слегка поклонился чудовищу. Дракон открыл пасть, и Аттон на мгновенье замер, увидев, как возносятся над головой белые сабли клыков, каждый с его руку длинной. Из пылающей жаром глотки, показался узкий, длинный язык. Дракон слизнул кровь, и подхватив остатки туши, с шумом расправил огромные крылья и оттолкнувшись лапами так, что вздрогнула земля под ногами, взлетел, и через мгновенье скрылся в облаках. Аттон подошел к Мерризу и кинул кусок мяса на камень.
— Ему не понравилась твоя проповедь… Ты цитировал Четвертую Книгу Возвышения, не так ли?
— Драконы понимают что-то в древней литературе?
— Не знаю… Приляг, пока… Что-то ты плохо выглядишь…— Аттон принялся собирать хворост для костра. — Я видел нескольких драконов… Эти существа огромны и загадочны, так и хочется сложить о них пару легенд… На самом деле они безобидны… Они нападают на стада, но редко, и берут не много, и не режут, как гурпаны или мантикоры, направо и налево… И, конечно же, у них нет никаких сокровищ… Зачем животному золото? Главное их сокровище — это яйцо, которое дракониха откладывает раз в восемьдесят лет. Вот тут и случаются охотники за сокровищами. На ярмарке в Маэнне за яйцо дракона давали пятьсот золотых. Но, насколько мне известно, еще никому не удавалось похитить у дракона его сокровище…
— Но ведь драконов убивали…. Есть история о некоем рыцаре, убившем больше десятка…
— История о рыцаре Гумбольдте? Сказка… У дракона нет уязвимых мест. Лет двести назад, дружинники барона Тогха, убили спящего дракона, проткнув ему прозрачное веко колом, отравленным ядом голубой каракатицы… Впрочем, дракон умирал долго и перед смертью успел порешить всех, в том числе и самого барона… И это был очень молодой дракон. А рыцарь Гумбольдт бился со своей старой уродливой женой и застарелым геморроем… Но исправно платил уличным поэтам…
84
— Почему Вы считаете, что я соглашусь на ваше предложение, барон? — Манфред сидел в глубоком кресле и смотрел на молодого человека в дорогом камзоле, цвета взбитых сливок.
— Мы спасли вас, Ваше Высочество… Многим, очень многим, при этом рискуя… К величайшему нашему сожалению, мы не смогли спасти вашего брата Виго… — Молодой человек говорил красивым, хорошо поставленным голосом, непринужденно, при этом, поигрывая черной тростью, с навершием в виде драконьей головы. Весь его вид, от тщательно начищенных сапог из баснословно дорогой кожи ледяного исчадия, до напомаженных волос, словно напоминал Манфреду, что в мире еще остались уголки, где проводятся балы и светские рауты, где подают данлонские вина и проводят время с прекрасными женщинами.
— Вы не похожи на моего спасителя, барон… Судя по вашему внешнему виду, вам более подходит роль мажордома, при каком-нибудь ландграфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86