Для второй половины XVI в. особое значение имеют М. Ганса фон Швейнихена. Возрождение литературы М. замечается в эпоху Фридриха II, когда появились написанные по-французски, не всегда достоверные, записки маркграфини Вильгельмины Байрейтской, а также М. барона фон Пёллница и самого короля. К XIX в. относятся М. Генца, герцога Евгения Вюртембергского, графини фон Фосс, Варнгагена фон Энзе, Меттерниха, Гагерна, Арндта, фон Ланга, Гормайра, Бейста и др. В последние годы большое внимание обратили на себя записки герцога Саксен-Кобург-Готского Эрнста II. Интересен и дневник принцессы Алисы, матери ныне благополучно царствующей императрицы Александры Федоровны («Исторический Вестник», 1894 г., № 6 и 7). Литературные М. оставили в XVIII ст. Христиан Волъф, И. Я. Мозер, а в XIX в. – Фаллерслебен, Г. Лео, Густав Фрейтаг, Боденштедт, Гамерлинг, граф Шак, А. Шпрингер. Несравненный образец в этом роде дал Гете в «Wahrheit und Dichtung». В Польше литература М. начинается при Сигизмунде III, записками Ерлича. Лучшим польским мемуаристом XVII в. является блещущий юмором Хриз. В том же веке писали М. макароническим языком, обильно насыщенным латинскими выражениями, Пасек, Е. Отвиновский, Денболенцкий и др. В XVIII в. оставили М. Китович, Выбицкий, Немцевич, Карпинский, С. Букар, М. Роговский, Чацкий, Охоцкий и др. Многие из них собрал в своем издании Zupanski, «Pamietniki z. XVIII w.» (Познань, 1860 и сл.), а также J. J. Kraszewski, в «Biblijotece pamietnikow i podrozy po dawnej Polsce» (1870). В XIX в. одно из первых мест в польской литературе М. занял Руфин Пиотровский; затем писали М. еще Дмоховсхий, Чаплицкий, Л. Потоцкий, М. Чайковский (Садыкпаша), Мохнацкий, Одынец, Ал. Чарторыжский.
В русской литературе ряд записок начинается «Историей кн. Великого Моск. о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашими», знаменитого кн. Курбского, имеющей характер скорее памфлета, чем истории, но важной, как выражение мнения известной партии. Смутное время вызвало целый ряд повествований современников и очевидцев смуты, но за немногими исключениями произведения эти не могут считаться простодушными записями о виденном и слышанном: во всех почти сказаниях выступает или предвзятая точка зрения, или же влияния, от которых страдает простота и правдивость показаний автора. Не говоря уже о произведениях, появившихся еще до окончания смуты (повесть протопопа Терентия), публицистические черты не чужды и двум крупнейшим повествованиям о смуте – Временнику Ивана Тимофеева и «Сказанию о осаде Троицко-Сергиева м-ря», Авраамия Палицына. И в том, и в другом труде преобладает желание обличить пороки моск. общества и ими объяснить происхождение смуты; в зависимости от такой задачи является отсутствие хронологической связи, пробелы в фактических показаниях, обилие отвлеченных рассуждений и нравоучений. Позднейшие труды очевидцев смуты, появившиеся при царях Михаиле и Алексее, отличаются от ранних большей объективностью и более фактическим изображением эпохи («Словеса» кн. И. А. Хворостинина, особенно же повесть кн. И. М. Катырева Ростовского, внесенная в хронограф Сергея Кубасова), но и в них изложение часто бывает подчинено или условным риторическим приемам (записки кн. Семена Шаховского, относящиеся к 1601 – 1649 гг.), или одной общей точке зрения (напр., официальной – в рукописи, приписываемой патр. Филарету и изображающей события с 1606 г. до избрания царем Михаила). Поэтому в качестве исторического источника имеют большее значение те немногие произведения, которые отступают от общего литературного шаблона и не идут далее простой бесхитростной передачи событий. Таково, например, житие препод. Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева м-ря, которое в 1648 – 54 гг. написал троицкий келарь Симон Азарьин, а дополнил своими воспоминаниями ключарь моск. Успенского собора Иван Наседка (ср. С. Ф. Платонов, «Древнеpyccкие сказания и повести о смутном времени, как источник исторический», СПб., 1888; тексты сказаний напеч. им же в издаваемой археографич. комиссией «Исторической библиотеке», т. 13). Характер записок или личных воспоминаний носят на себе сочинения Котошихина, Шушерина (житие Никона), Аввакума (автобиография), Семена Денисова. Начало царствования Петра вызвало целый ряд записок, авторами которых выступают представители различных партий, волновавших в ту эпоху общество: со стороны приверженцев Петра и Наталии Кирилловны – гр. Андрей Артам. Матвеев, со стороны приверженцев царевны Софьи – знаменитый Сильвестр Медведев, со стороны раскольников – Савва Романов. Того же времени и более позднего касаются записки Желябужского, Крекшина, Нартова, П. А. Толстого, Б. Куракина. Поход к Азову описан в особом журнале, который приписывается Шеину. Шведская война описана в так называемом «Журнале Петра Великого» (изд. кн. Щербатовым, 1770 – 1772), составленном Макаровым и шесть раз исправленном Петром I. «Диариуш» (дневник) св. Дмитрия Ростовского, начатый в 1681 г., оконченный в 1703 г. и неизвестно кем доведенный до 1709 г., важен для истории литературных трудов автора и проливает свет на состояние просвещения среди тогдашнего духовенства. При Петре начаты записки Неплюева, продолженные до смерти автора (1773). Время с 1712 до 1759 г. охватывают гораздо менее важные записки Нащокина. Для изучена малороссийских отношений важны записки Н. Д. Ханенко и Я. А. Марковича. Для истории верховного тайного совета представляют интерес записки Феофана Прокоповича, а для бытовой истории послепетровской эпохи – краткие, но прелестные записки кн. Н. Б. Долгоруковой, равно как и записки Данилова. Записки оставили фельдмаршал Миних и сын его граф Эрнст, кн. Я. П. Шаховской. Характеристику Петра III дает в своих записках академик Штелин. Блистательную картину двора Елизаветы и характеристику Петра III, не всегда беспристрастную, дают записки Екатерины II, заканчивающиеся на царствовании Елизаветы (изд. в Лондоне, 1858 г., на русск. и франц. яз.); дополнением к ним может служить письмо Екатерины II о событиях 28 июня 1762 г. (напеч. много раз, между прочим в «La Cour de Russie il у a cent ans», 3 изд., Б., 1860) и рассказы ее о первых годах своего царствования («Русск. Архив», 1865, 1866, 1870 и 1878 гг.). К эпохе Екатерины II (и отчасти к позднейшей) относятся записки А. А. Бибикова, Болотова, Винского, гр. А. Р. Воронцова, полковника Мих. Антоновича Гарновского (1754 – 1814), кн. Ф. Н. Голицына, Грибовского, Дашковой, Державина, Добрынина, кн. Ю. В. Долгорукова, Порошина, гр. А. И. Рибопьера, П. С. Рунича, Рычкова, Толубеева, В. С. Хвостова, Храповицкого. Для изучения событий в Польше 1767 – 68 гг. любопытен «Журнал ген.-мaйopa Петра Никитича Кречетникова» («Чтения в Общ. Ист. и Древн. Росс.», 1863, кн. III), а для событий в Литве 1792 г. – «Дневные записки генерал-аншефа Михаила Никитича Кречетникова» (ibid., 1863, кн. IV). Характеристику чарующего впечатления личности Екатерины дают анонимный записки современницы Екатерины, изд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260