Эти люди допустили ту же ошибку, что и Шейла: они попались. И если вы полагаете, что агенты, прибывающие сюда для переподготовки или, как я, на лечение, встречают этих безнадежных инвалидов по чистой случайности, то вы ошибаетесь.
В том-то и состояла задумка, чтобы у нас постоянно перед глазами были эти несчастные — те, кому не повезло, кто допустил оплошность. Это послужило нам мягким предупреждением о том, что может случиться, если ты дашь маху. Словом, как я говорил, место безопасное, но не лишенное своих недостатков.
Мне дали просторную палату с письменным столом. На столе было много бумаг. Я начал открывать пакеты, но потом бросил это занятие: мне было наплевать на эти бумаги. Как было наплевать и на то, что за окном светило яркое солнце. Я опустил жалюзи, разделся, забрался под одеяло и мгновенно уснул.
Глава 7
На фигуре было развевающееся белое одеяние; она протягивала ко мне руки и шептала мое имя. Я не смог рассмотреть лица. Я попытался проснуться и понял, что уже не сплю. Однако почему-то не поверил этому. Ведь привидения должны обитать лишь во сне, где им самое место.
Но фигура по-прежнему стояла посреди комнаты, освещенная сзади пробивавшимся сквозь жалюзи светом фонарей в саду. Наверное, я все-таки мгновение назад был в глубоком сне и ко мне еще не вернулась ясность мысли. Я знал, что не верю в привидения, что на этом ранчо никогда не страдаю ночными кошмарами от перемены обстановки и что здесь в интересах боевой подготовки персонал иногда разыгрывает постояльцев — для определения быстроты реакции вновь поступившего пациента.
И я бросился на белую фигуру, опережая ее возможное поползновение броситься на меня. Пригнувшись, я выскочил из постели, сделал ей подсечку, крепко обхватил и припечатал к полу. Фигура была одета в какой-то грубый на ощупь материал, и я подумал: саван! Ну, хватит! Кто-то явно решил разыграть меня, но пусть лучше они шуткуют с кем-нибудь другим. Но потом я ощутил слабое и паническое сопротивление, услышал испуганное прерывистое дыхание и наконец понял, кто ко мне пожаловал. Я разжал объятия, встал и включил свет, чувствуя себя последним дураком.
— Господи, Худышка! Только не уверяй меня, что ты лунатик.
Она съежилась на полу, как мне показалось, завернувшись в индейское пончо. Мне почудилось, что она плачет, но когда она повернула ко мне лицо, я увидел, что оно сухое. И глаза были сухими. Да, они и впрямь невероятных размеров, с желтизной в глубине. Я шагнул к ней, желая помочь ей встать, но она отпрянула. Я замер.
— Успокойся! — презрительно сказал я. — Обычно жертвой моих сексуальных притязаний становится женщина весом не менее ста фунтов. У тебя в запасе есть по крайней мере еще десять фунтов, так что ты в полной безопасности. Но какого черта ты здесь делаешь?
Она, конечно, не ответила. Я подошел к своему чемодану и достал оттуда сандалии и халат, которые не удосужился вытащить раньше, и оделся. Когда я обернулся, она уже вставала с пола. Ей выдали нелепый груботканый халат без рукавов, доходивший до пят. Ага, теперь ясно, почему мне приснилась фигура в развевающемся одеянии. Нельзя сказать, что ее наряд был самым сексапильным в мире, но в нем была некая строгая простота, которая удачно гармонировала с ее худым лицом, огромными глазами и коротко стриженными волосами. Она была похожа на мученицу, идущую на костер.
— Не оставляйте меня! — попросила она. Я уставился на нее. У нее оказался нормальный человеческий голос. Что ж, можно было и раньше догадаться, что где-то он обитает в этом тщедушном теле.
— Пожалуйста, не оставляйте меня! — отчетливо повторила она.
Я глубоко вздохнул.
— У меня нет ни малейшего желания оставлять тебя здесь. Это вообще-то моя палата, и я еще не вполне проснулся. Я сию же минуту выдворю тебя в коридор — если у тебя есть прямо противоположное намерение.
— Я имею в виду это ранчо. Я не хочу здесь оставаться.
— Почему?
Огромные глаза следили за мной, но желтизна уже растаяла. Они желтели только в минуту страха или отчаяния, решил я. У нее были серые глаза, а если бы они хоть иногда моргали, можно было бы сказать, что это умные и красивые глаза. Когда она открывала рот, то произносила тоже вполне разумные вещи.
— Не будь дураком! — сказала она. — Это же знаменитый санаторий. А я для них новенькая пациентка, и мне придется полюбить это место, даже если им потребуется убить меня для этого. Но мне здесь не нравится! Здесь ужасно! Все так мне чертовски сочувствуют — кроме тебя!
Святотатственное поминание дьявола никак не вязалось со святомученической аскетичной внешностью этой босой девушки в груботканом халате.
— Ас чего это ты решила, что я тебе не сочувствую? — спросил я с удивлением.
— Потому что я точно знаю: ты считаешь меня маленькой неумехой, от которой одни только неприятности, которая завалила простое задание и попалась, так что кому-то пришлось поплатиться жизнью, спасая ее, а кто-то стер себе ладони в кровь, выволакивая ее из джунглей. — Она выпалила все это на одном дыхании. — И разумеется, ты прав?
Я не знал, что и сказать. Она не мигая смотрела на меня и ждала. Странное дело — я уже был знаком с ней целую неделю, но до сего момента и за живого человека ее не считал. Она была деформированной государственной собственностью, за которую я нес некоторую ответственность. И вдруг она предстала передо мной личностью — и оказалась вовсе не той, какой я ее себе воображал. Прежде чем кто-то из нас успел проронить звук, в коридоре послышались шаги.
— Свет! — раздался голос могучей медсестры, с которой я познакомился днем.
— Пожалуйста! — Шейла, заколебавшись, быстро шагнула ко мне. Было ясно, что она сейчас совершила самый героический поступок в своей жизни, заставив себя взять меня за руку и повернуть к свету мою ладонь с уже заживающими мозолями. Она взглянула мне в лицо и зашептала: — Ну, скажи: зачем ты вынес меня из джунглей, если теперь хочешь бросить в этом ужасном месте?
В дверь уже стучали, она выпустила мою руку и виновато отшатнулась, точно ее застигли в момент совершения какого-то дикого извращения.
— А, вот вы где, милочка! — воскликнула медсестра. — Знаете ли, как вы нас всех напугали тем, что исчезли неизвестно куда?
Рослая медсестра внушительно возвышалась на фоне дверного проема в легком полосатом халате и с бигудями на голове. Очевидно, ее подняла с постели ночная сиделка — пухлая женщина небольшого роста, пытавшаяся скрыть свою профессию, облачившись в яркую цветастую рубашку и шорты.
— Ах какие мы непослушные! — укоризненно произнесла маленькая сиделка. — Мы же обещали нянечке пойти прямехонько спать!
— Не ругай ее, Джонни. Первая ночь в незнакомом месте всегда проходит очень трудно, не правда ли, милочка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50