До полудня путники не встретили никого, кроме табунов, диких собак и птиц. Они остановились ненадолго, чтобы наспех перекусить, и тут же отправились в путь. Утренняя туча неумолимо надвигалась на них, над головой погромыхивало, то и дело вспыхивали молнии. Где-то впереди уже шел дождь. Они мчались галопом. Время от времени Брахт останавливался и поднимался в стременах, а то и забирался на седло, чтобы осмотреть окрестности. Как-то после обеда он, ругаясь, бросился в седло и приказал им гнать во весь опор.
В то же мгновение они пустили лошадей в галоп на запад, и топот их копыт слился с дальними раскатами грома.
— Семь всадников, — прокричал Брахт. — Они чуть впереди и справа от нас. И скачут прямо сюда!
Каландрилл взглянул на восток, умоляя ливень разразиться как можно быстрее: дождь мог бы укрыть их и помочь избежать кровавой схватки. Он молил об этом, но знал, что только божественное вмешательство может их спасти.
— Они нас видели? — спросила Катя.
— Пока, может, и нет, — ответил Брахт. — Но скоро заметят.
— Нам негде укрыться? — спросил Каландрилл. — Как в тот раз?
— Здесь — нет. — Брахт сердито махнул рукой на ровную поверхность. — Тут они нас везде заметят. Вперед! Может, с помощью Ахрда, они примут нас за простых асифов, нарушивших их владения, и махнут на нас рукой.
Но надежда эта быстро улетучилась. По крайней мере у одного из лыкардов был такой же острый глаз, как у Брахта, и очень скоро преследователи оказались настолько близко, что их стало видно. Они явно поменяли направление и бросились наперерез незваным гостям. До того как они увидели троицу, они гнали перед собой небольшой табун, но, едва завидев незнакомцев, оставили лошадей и бросились в погоню в сумасшедшем галопе. Ветер доносил до ушей Каландрилла их крики, краем глаза он видел, что они отстегивают луки и вставляют стрелы. Никаких сомнений. относительно их намерений больше не осталось. Брахт сдернул с плеча лук и подвязал поводья к седлу, управляя жеребцом одними ногами.
— Мы можем от них уйти, — закричал что есть мочи Каландрилл.
— Они намерены драться, — возразил Брахт и отцепил веревку, привязывавшую вьючную лошадь к вороному — у нас нет выбора.
Каландриллу показалось, что в голосе кернийца прозвучал восторг. Брахт с гиканьем развернул вороного и направил его прямо на мчавшихся им навстречу лыкардов. На лице его играла дикая ухмылка. Катя выдернула из ножен саблю — видимо, столь же не уверенная в своем умении стрелять из лука со спины лошади, как и Каландрилл. Она развернула сивого и направила его за вороным. Застонав, Каландрилл выхватил меч и вонзил шпоры в бока гнедого.
Они приближались. Воинственные крики лыкардов смешались с гиканьем Брахта. В воздухе засвистели стрелы, стальные наконечники их смертоносно поблескивали на солнце. Коричневоволосый лыкард вдруг откинулся назад и повалился на землю со стрелой в груди. Каландрилл вжался в шею гнедого. Одна стрела даже чиркнула его по голове, другая порвала рукав.
Но вот две группы сошлись, и Каландрилл забыл о сомнениях. Перед собой он видел звериный оскал воина, целящегося из лука прямо ему в грудь. Каландрилл развернулся в седле, пытаясь избежать смертельной стрелы и вовсю подгоняя коня, чтобы быстрее преодолеть разделявшее их расстояние и схватиться врукопашную. Он видел, как правая рука лыкарда отпускает тетиву, как он отбрасывает лук и выхватывает меч, и в следующее мгновение почувствовал сильный удар в левое плечо. Лыкард торжествующе ухмыльнулся, а Каландрилл страшно разозлился на какого-то дикаря, вознамерившегося убить его и поставить под вопрос их высокое предназначение. Он забыл обо всем на свете, кроме того, что надо выжить, и направил коня прямиком на врага, держа меч в высоко поднятой руке. Лыкард поднял свое оружие. Но Каландрилл выбил у него из рук меч и опустил клинок по дуге на грудь противнику, и из-под разверстой кожаной — туники брызнула кровь. Лошадь противника не успела еще промчаться мимо Каландрилла, как он нанес еще один косой удар на сей раз в спину лыкарда. Всадник завизжал, дернулся в седле и боком повалился на землю.
Каландрилл дрался как во сне, подныривая под опускающийся на него, как цеп, меч, делая выпады, не обращая внимания на крики боли и понимая, что где-то рядом точно так же Катя и Брахт парируют удары и нападают, а их клинки поблескивают алым. Развернув разгоряченного мерина, он обрушил удар меча на человека, из которого уже торчало две стрелы, пущенные Брахтом, и понял, что схватка подошла к концу. Лыкарды лежали в крови на примятой траве, лошади их нервно перебирали ногами и ржали. Брахт облизывал порезанную руку. На Кате не было ни царапинки.
— Катя! Вьючная лошадь! — резко выкрикнул Брахт. — Каландрилл, помоги мне собрать их лошадей.
— Мы их что, с собой возьмем? — спросил он, но Брахт покачал головой.
— Нет, мы снимем с них седла и уздечки и отпустим их на все четыре стороны. Они вольются в табун диких лошадей, и ни Ларрхыны ничего не узнают. Так мы выиграем время.
Каландрилл кивнул, сунул меч в ножны и соскочил с седла. Что-то задребезжало, он почувствовал жгучую боль в левой руке и левом боку, и в глазах у него потемнело. На лбу Каландрилла выступил холодный пот, и он задрожал всем телом. Перед глазами все поплыло, он замотал головой. Держа гнедого за повод левой рукой, он все еще тянул его за собой от места побоища. Животное мотнуло головой, и вновь острая боль пронзила Каландрилла, он выпустил поводья. Повернув голову, он увидел перья — красные и желтые — и кусок древка, торчащего у него из плеча. Он притронулся к нему правой рукой, и боль громом взорвалась у него в голове.
Он не знал, что упал, и понял это только тогда, когда увидел над собой Брахта, разглядывавшего его полными тревоги голубыми глазами.
— Ахрд! — воскликнул керниец. — Да ты ранен!
— Истинно, — согласился Каландрилл или подумал: он в этом он уверен не был, ибо в тот же миг мир для него почернел.
Глава пятнадцатая
Как крючок рыбака вытаскивает рыбу против ее воли из морских глубин, так боль вывела Каландрилла из бессознания. Как он этому ни сопротивлялся, деваться было некуда, и он пришел в себя и услышал пронзительный крик, который, как он понял сквозь затуманенное сознание, был его собственным. Он увидел над собой лицо Брахта: голубые глаза его были прищурены, выдавая крайнее сосредоточение, губы сложены в узкую полоску; в правой руке кернийца был окровавленный кинжал, а в левой — столь же окровавленная стрела. Он попытался приподняться, но сильные руки удержали его. До ушей его донесся Катин голос:
— Лежи спокойно, — и что-то еще — что он не понял, ибо опять погрузился в кромешную тьму. Затем чернота отхлынула и все вокруг окрасилось в багрянец:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131