И тебе, Ахти, спасибо, что друга не кинул, дорогу не заступил.
— Спасибо, тетя Кюлликки, — сказали Мирко и Ахти в один голос.
— Ступайте, не то припозднитесь! — наказал им Йорма. — Свидимся еще.
Мирко и Ахти пошли со двора. Путь их шел все по той же главной улице, сбегавшей к озеру. По середине дороги тянулись вдоль два желоба, шириною как раз чтобы входило колесо телеги. Между желобами вершков сорок или немного меньше. Говорить было больше нечего, оставалось ждать, когда позовут на сход, и Мирко просто так спросил:
— Отчего желобки такие по дороге? Для телег?
— Для них, — подтвердил хиитола. — Это дела древние. Говорят, это вольки еще завели, а другие отказываться не стали. Вот и пользуемся.
— Ага. А этот самый Рейо Лахтинен, которого Йорма Тойвович все поминал, это не тот ли старик, что мы на поле с внучками повстречали?
— Тот самый. Он в селе человек уважаемый, даже старостой был.
— Странный он, однако. А еще со мной о чем-то говорить хотел. Он и вправду такой грозный да праведный, как Йорма расписал?
— Не простой, да, пожалуй, — полуутвердительно произнес Ахти. — А так ты его не бойся. Вот ему-то первому все сказать и надо было. Жаль, не успели за всем. По молодости он по разным краям ходил, может, и у вас был.
Продолжив путь в молчании, к дому Виипуненов они явились точь-в-точь вовремя: Крета и Тиина уже принялись собирать на стол для вечерней трапезы, а баня была готова принять уставших работников. И работники были уже здесь: по переулку вышагивал Юкка, ведя в поводу гнедую, тянувшую телегу с сеном и инструментом. А позади, ведя еще двух лошадей, шли усталые поденщики — сегодня они успели много. Девушки-работницы уже разошлись по домам, а парни сначала обиходили коней, задали им корму и, распрощавшись с хозяевами, тоже ушли.
Кони хозяйские и приведенные Мирко поначалу косились друг на друга, прядали беспокойно ушами, а потом принюхались и замирились, стали есть из одних яслей.
Баня, как ее делали хиитола, была сухой и горячей, сидеть в ней можно было долго, рассуждая о том о сем. Потом выходить в предбанник, окунаться в огромную бадью с прохладной водою, пить квас, переводить дух и снова возвращаться в сухой, щекочущий ноздри жар.
Разговор опять пошел про погоду, урожай да пути-дороги с юга на север и обратно. Меж тем все находились в ожидании, и все знали, чего ждать: не каждый день уходили из Сааримяки люди, не каждый день топились в колодце молодые пригожие девицы, да еще и в зажиточной семье. «Вся деревня небось судачит про Хилку да про Антеро. И Ахти, знамо, достается, да и всех Суолайненов в десятом колене поминают, и всех Виипуненов. Одно интересно: большаки только сойдутся или все село созовут? Быстрее все же на всю деревню суда не будет — если разве большаки на узком совете между собой не договорятся».
Большаком в роду Виипуненов был дядя Юкки, Матти Виипунен, как успел Мирко узнать у Ахти. Кем был старший у Саволяйненов, к роду которых принадлежала Хилка, мякша так и не услышал. Едва вышли они из бани, мокрые еще, красные, вытираясь длинным узорчатым рушником, как с околицы послышался чей-то хриплый голос:
— Юкка, ты дома, что ли?
— Дома, сейчас иду, — отвечал хозяин и пояснил негромко: — Это Хейкн Саволяйнен прибыл, большак он у них. Пойду разузнаю, зачем пришел.
Но все и так поняли зачем. Тиина сбегала, принесла отцу чистую рубаху, и он направился встречать пришедшего. Пока Ахти и Мирко одевались, они могли слышать происходивший разговор.
— Доброго вечера тебе, Юкка, — пробасил старший Саволяйнен. — Ведаешь, зачем мы пришли?
— И тебе доброго вечера, Хейки, и тебе, дядюшка. Как не смекнуть? Сход собираете?
— Ага, и наш дедушка Матти пришел, — шепнул Ахти. — Сейчас нас выкликать будут… Хоть бы поужинать сперва дали, — с досадой добавил хиитола.
— Собираем, — раздался скрипучий стариковский голос Матти Виипунена. — Токмо не все печище, а одних большаков.
— Что ж от меня надобно? — для порядка спросил Юкка.
— Немного, братан, — отвечал Матти. — Дело-то известное. — Про Антеро Суолайнена судить будем. Для того нам твой Ахти надобен, а еще молодец тот, что с ним пришел, Мирко Вилкович.
— Ахти — это мне пояснять не требуется, — вежливо, но твердо отвечал Юкка. — А гостя вам на что? Какое ему до всего этого касательство?
— Ты, Юкка, меня не первый день знаешь, — загудел сызнова Хейки. — Все село уже прознало, а ты словно родился сейчас. Брось ты присловья всякие, не прежние времена…
— Жаль, — прервал его Юкка, несколько раздраженно. — Что сказать? Гость он, человек вольный. Позвать — позову. Захочет — пойдет с вами, а нет — и суда нет.
— Не пойдет, так приведем, — усмехнулся бас.
— Ты, Хейки, руками махать погоди, — урезонил его Матти на правах старшего. — Те времена, не те, а гость гостем и останется. И ты, Юкка, то ж, ровно гвоздь, что в каждую дыру воткнуться норовит: чего вздоришь?
— Вздорить нечего, — ровным уже голосом согласился Юкка Виипунен, — а дом свой обесчестить не дам. Парень вежливый, не жулик какой. Ахти я сегодня по двору работы задал, так гость моему олуху помогал во всем. И еще, — добавил он. — Ты, Хейки, хоть и здоров не в меру, а парень-то с севера один пришел и девять коней в поводу привел. Один с конями в такой путь не забоялся,..
— Так что? — самоуверенно хохотнул Саволяйнен.
— Так и тебя не забоится, — поучительно сказал Юкка. — Я тебе, Хейки, не грожу, а так, подумать советую. Тебе еще на сход идти, там пригодится.
— Ладно, — засопел Хейки, видно, не найдя, что возразить. — Время не терпит. Зови обоих. Дело долгое будет, чую.
Парни были уж готовы, когда Юкка, высунувшись из-за угла избы, поманил их своим длинным гуслярским пальцем:
— Подите сюда, парни. Вижу, знаете, зачем зову, да и слышали все. Тебе, Ахти, не пойти никак нельзя, знаешь. А ты, Мирко Вилкович, сам решай, вольному воля. А ежели что, я поденщиков своих мигом кликну, они ребята дюжие.
— Ничего, Юкка Антивич, — переврал на мякищенский лад Мирко имя деда Ахти. — Мне туда тоже не пойти нельзя. Антеро — уж не ведаю, как ты сам судишь-рядишь — парень добрый, отстоять его надо. И Ахти в обиду не дам.
— Ну, ступайте тогда, — пристально глядя на Мирко, молвил Юкка.
В сопровождении хозяина Мирко и Ахти подошли к калитке. Матти казался совсем уже дряхлым: невысокий, с редкими бровями и жидкими седыми волосами. Но глаза у старика были ясные, а когда Мирко посмотрел на дедовы руки, оставалось только крякнуть уважительно: такой крепкой ладони и сильным пальцам иной медведь бы позавидовал.
Задиристый Хейки был ростом не выше Мирко, но мощный, плечистый, крупноголовый. Лицо его, широкое, красноватое, с близко посаженными хитрыми глазами, обрамляла густая черная борода. Хейки был вряд ли старше Юкки, и Мирко подумал, как с таким неуживчивым да нахальным нравом смог он стать большаком богатого рода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
— Спасибо, тетя Кюлликки, — сказали Мирко и Ахти в один голос.
— Ступайте, не то припозднитесь! — наказал им Йорма. — Свидимся еще.
Мирко и Ахти пошли со двора. Путь их шел все по той же главной улице, сбегавшей к озеру. По середине дороги тянулись вдоль два желоба, шириною как раз чтобы входило колесо телеги. Между желобами вершков сорок или немного меньше. Говорить было больше нечего, оставалось ждать, когда позовут на сход, и Мирко просто так спросил:
— Отчего желобки такие по дороге? Для телег?
— Для них, — подтвердил хиитола. — Это дела древние. Говорят, это вольки еще завели, а другие отказываться не стали. Вот и пользуемся.
— Ага. А этот самый Рейо Лахтинен, которого Йорма Тойвович все поминал, это не тот ли старик, что мы на поле с внучками повстречали?
— Тот самый. Он в селе человек уважаемый, даже старостой был.
— Странный он, однако. А еще со мной о чем-то говорить хотел. Он и вправду такой грозный да праведный, как Йорма расписал?
— Не простой, да, пожалуй, — полуутвердительно произнес Ахти. — А так ты его не бойся. Вот ему-то первому все сказать и надо было. Жаль, не успели за всем. По молодости он по разным краям ходил, может, и у вас был.
Продолжив путь в молчании, к дому Виипуненов они явились точь-в-точь вовремя: Крета и Тиина уже принялись собирать на стол для вечерней трапезы, а баня была готова принять уставших работников. И работники были уже здесь: по переулку вышагивал Юкка, ведя в поводу гнедую, тянувшую телегу с сеном и инструментом. А позади, ведя еще двух лошадей, шли усталые поденщики — сегодня они успели много. Девушки-работницы уже разошлись по домам, а парни сначала обиходили коней, задали им корму и, распрощавшись с хозяевами, тоже ушли.
Кони хозяйские и приведенные Мирко поначалу косились друг на друга, прядали беспокойно ушами, а потом принюхались и замирились, стали есть из одних яслей.
Баня, как ее делали хиитола, была сухой и горячей, сидеть в ней можно было долго, рассуждая о том о сем. Потом выходить в предбанник, окунаться в огромную бадью с прохладной водою, пить квас, переводить дух и снова возвращаться в сухой, щекочущий ноздри жар.
Разговор опять пошел про погоду, урожай да пути-дороги с юга на север и обратно. Меж тем все находились в ожидании, и все знали, чего ждать: не каждый день уходили из Сааримяки люди, не каждый день топились в колодце молодые пригожие девицы, да еще и в зажиточной семье. «Вся деревня небось судачит про Хилку да про Антеро. И Ахти, знамо, достается, да и всех Суолайненов в десятом колене поминают, и всех Виипуненов. Одно интересно: большаки только сойдутся или все село созовут? Быстрее все же на всю деревню суда не будет — если разве большаки на узком совете между собой не договорятся».
Большаком в роду Виипуненов был дядя Юкки, Матти Виипунен, как успел Мирко узнать у Ахти. Кем был старший у Саволяйненов, к роду которых принадлежала Хилка, мякша так и не услышал. Едва вышли они из бани, мокрые еще, красные, вытираясь длинным узорчатым рушником, как с околицы послышался чей-то хриплый голос:
— Юкка, ты дома, что ли?
— Дома, сейчас иду, — отвечал хозяин и пояснил негромко: — Это Хейкн Саволяйнен прибыл, большак он у них. Пойду разузнаю, зачем пришел.
Но все и так поняли зачем. Тиина сбегала, принесла отцу чистую рубаху, и он направился встречать пришедшего. Пока Ахти и Мирко одевались, они могли слышать происходивший разговор.
— Доброго вечера тебе, Юкка, — пробасил старший Саволяйнен. — Ведаешь, зачем мы пришли?
— И тебе доброго вечера, Хейки, и тебе, дядюшка. Как не смекнуть? Сход собираете?
— Ага, и наш дедушка Матти пришел, — шепнул Ахти. — Сейчас нас выкликать будут… Хоть бы поужинать сперва дали, — с досадой добавил хиитола.
— Собираем, — раздался скрипучий стариковский голос Матти Виипунена. — Токмо не все печище, а одних большаков.
— Что ж от меня надобно? — для порядка спросил Юкка.
— Немного, братан, — отвечал Матти. — Дело-то известное. — Про Антеро Суолайнена судить будем. Для того нам твой Ахти надобен, а еще молодец тот, что с ним пришел, Мирко Вилкович.
— Ахти — это мне пояснять не требуется, — вежливо, но твердо отвечал Юкка. — А гостя вам на что? Какое ему до всего этого касательство?
— Ты, Юкка, меня не первый день знаешь, — загудел сызнова Хейки. — Все село уже прознало, а ты словно родился сейчас. Брось ты присловья всякие, не прежние времена…
— Жаль, — прервал его Юкка, несколько раздраженно. — Что сказать? Гость он, человек вольный. Позвать — позову. Захочет — пойдет с вами, а нет — и суда нет.
— Не пойдет, так приведем, — усмехнулся бас.
— Ты, Хейки, руками махать погоди, — урезонил его Матти на правах старшего. — Те времена, не те, а гость гостем и останется. И ты, Юкка, то ж, ровно гвоздь, что в каждую дыру воткнуться норовит: чего вздоришь?
— Вздорить нечего, — ровным уже голосом согласился Юкка Виипунен, — а дом свой обесчестить не дам. Парень вежливый, не жулик какой. Ахти я сегодня по двору работы задал, так гость моему олуху помогал во всем. И еще, — добавил он. — Ты, Хейки, хоть и здоров не в меру, а парень-то с севера один пришел и девять коней в поводу привел. Один с конями в такой путь не забоялся,..
— Так что? — самоуверенно хохотнул Саволяйнен.
— Так и тебя не забоится, — поучительно сказал Юкка. — Я тебе, Хейки, не грожу, а так, подумать советую. Тебе еще на сход идти, там пригодится.
— Ладно, — засопел Хейки, видно, не найдя, что возразить. — Время не терпит. Зови обоих. Дело долгое будет, чую.
Парни были уж готовы, когда Юкка, высунувшись из-за угла избы, поманил их своим длинным гуслярским пальцем:
— Подите сюда, парни. Вижу, знаете, зачем зову, да и слышали все. Тебе, Ахти, не пойти никак нельзя, знаешь. А ты, Мирко Вилкович, сам решай, вольному воля. А ежели что, я поденщиков своих мигом кликну, они ребята дюжие.
— Ничего, Юкка Антивич, — переврал на мякищенский лад Мирко имя деда Ахти. — Мне туда тоже не пойти нельзя. Антеро — уж не ведаю, как ты сам судишь-рядишь — парень добрый, отстоять его надо. И Ахти в обиду не дам.
— Ну, ступайте тогда, — пристально глядя на Мирко, молвил Юкка.
В сопровождении хозяина Мирко и Ахти подошли к калитке. Матти казался совсем уже дряхлым: невысокий, с редкими бровями и жидкими седыми волосами. Но глаза у старика были ясные, а когда Мирко посмотрел на дедовы руки, оставалось только крякнуть уважительно: такой крепкой ладони и сильным пальцам иной медведь бы позавидовал.
Задиристый Хейки был ростом не выше Мирко, но мощный, плечистый, крупноголовый. Лицо его, широкое, красноватое, с близко посаженными хитрыми глазами, обрамляла густая черная борода. Хейки был вряд ли старше Юкки, и Мирко подумал, как с таким неуживчивым да нахальным нравом смог он стать большаком богатого рода?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131