Телри до таких мелочей не опускался. Его тон был игривым, и хотя до обидных выпадов герцог не доходил, но и интереса к собеседнику Не выказывал. После приветствия он тут же позабыл о Сарин, вероятно решив, что принцесса ничего собой не представляет.
Вскоре герцог покинул их; Сарин с неприязнью прожигала взглядом его спину. Она терпеть не могла, когда ее игнорируют.
— Лорд Шуден, — вздохнула она. — Я бы хотела быть представленной гостям. Хратен опередил меня на неделю, но Доми будь проклят, если я позволю ему меня обойти.
Было уже поздно. Шуден давно порывался уйти, но Сарин настояла на том, чтобы остаться до конца, кружась среди сотен гостей и завязывая новые знакомства с упорством одержимой. Барон представил ее всем, кого знал, и теперь имена и лица слились в ее памяти в одно размытое пятно — оставалось надеяться, что со временем она сумеет всех их запомнить.
Когда она наконец позволила Шудену отвезти ее во дворец, принцесса осталась очень довольна вечером. Молодой джиндосец помог ей выйти из кареты и усталым голосом пожелал спокойной ночи, сообщив, как он счастлив, что на следующий бал ее должен сопровождать Эхан.
— Ваша компания не оставляет желать лучшего, — пояснил он, — но я не в состоянии угнаться за вами!
Сарин тоже порой не могла угнаться за собой. Спотыкаясь от усталости и выпитого вина, едва удерживая глаза открытыми, она пробиралась к своим покоям, как вдруг тишина в глубине дворца взорвалась криками.
Принцесса нахмурилась и повернула к королевской опочивальне, откуда они доносились. По коридору рядом со спальней метались гвардейцы охраны, перекрикиваясь и устроив немыслимую сумятицу.
— Что происходит? — недовольно спросила Сарин. От шума у нее разболелась голова.
— Кто-то проник во дворец, — объяснил гвардеец. — Причем через королевские покои.
— Никто не пострадал? — От тревожных новостей принцесса немедленно проснулась. Йадон и Эшен покинули бал задолго до нее.
— Хвала Доми, нет. — Гвардеец повернулся к двум солдатам поблизости: — Проводите принцессу в ее комнату и оставайтесь на посту у дверей. Спокойной ночи, принцесса, — добавил он. — Не волнуйтесь, злоумышленники уже покинули дворец.
Сарин вздохнула. Солдаты охраны с криками сновали вокруг, бряцая оружием и доспехами, и принцесса сильно сомневалась, что ее ждет спокойная ночь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ночью, когда непроницаемая тьма стирает все краски, Хратен мог представить себе величие Элантриса. Огромный город возвышался на фоне усыпанного звездами неба, разрушенные здания сбрасывали покрывавшую их днем мантию отчаяния и оживали в воспоминаниях. Воспоминаниях о городе, построенном с заботой и умением, где каждый камень казался произведением искусства; о возносящихся в небеса, щекочущих звезды башнях и покатых холмах куполов.
И все это оказалось миражом. Величие скрывало руины, и только сейчас их прогнившее нутро стало видимым. Как. часто ересь прикрывается позолотой! Как просто создается впечатление, что под внешней силой лежит внутренняя правда.
— Спи, Элантрис, — прошептал Хратен. Он стоял на вершине стены, окружающей город. — Вспоминай, каким ты был, пытайся скрыть под покровом ночи свои грехи. Завтра взойдет солнце, и они снова станут видимыми.
— Господин? Вы что-то сказали? — окликнул его солдат. Он остановился рядом, одной рукой придерживая вскинутое на плечо копье, а в другой сжимая погасший факел.
Жрец даже не заметил, как он прошел мимо.
— Нет. Просто мыслил вслух.
Солдат кивнул и продолжил обход. Охрана привыкла к Хратену; он посещал Элантрис по ночам уже неделю и расхаживал по стене, погруженный в раздумья. Хотя обычно он искал здесь одиночества, сегодня у него имелась дополнительная причина. Верховный жрец сам не знал, что влечет его в Элантрис. Частью любопытство — он не видел элантрийцев в расцвете славы и не мог понять, как город, даже такой могущественный, сумел неоднократно противостоять мощи Фьердена, сначала военной, а потом и духовной.
Джьерн также чувствовал себя ответственным за жителей города. Он провозгласил их общими врагами последователей Джаддета. Жреца порой мучила; совесть: элантрийцев, которых он видел, трудно было назвать воплощениями зла — скорее несчастными калеками, пораженными страшной болезнью. Они заслуживали жалости, а не проклятия. И все же им придется принять на себя роль исчадий ада и расчистить ему путь к объединению Арелона. Если он обратит народ против правительства, как в Дюладеле, то прольется кровь. План с использованием Элантриса тоже принесет смерти, но в гораздо меньшем количестве.
«Лорд Джаддет, ты посылаешь нам тяжкие испытания», — подумал Хратен. Не имело значения, что он действует именем церкви и спасет в итоге тысячи душ. Разрушение, которое он учинил в Дюладеле, до сих пор лежало камнем у него на душе. Он видел смерть людей, которые доверяли ему; видел, как целая страна погрузилась в хаос.
Служение Фьердену требовало жертв. Что стоит совесть одного человека по сравнению со славой Джаддета? Что значит чье-то личное чувство вины, если целый народ объединится под его знаменем? Хратену до конца жизни придется нести бремя своих деяний, но лучше мучения одного человека, чем погрязшее в ереси королевство.
Джьерн повернулся к Элантрису спиной. Теперь ему подмигивали веселые огоньки Каи. Джаддет дал ему новую возможность: на этот раз не будет ни революции, ни раскола внутри общества, ни резни. Он начнет осмотрительное давление на Иадона, пока тот не сломается, а его место не займет более покладистый король. Тогда знать Арелона охотно последует за ним. Единственными козлами отпущения станут элантрийцы.
Жрецу нравился его план. Он испытывал уверенность, что сокрушит арелонскую монархию без труда — она и без его участия слабела и трещала по швам. Угнетенный народ с восторгом примет новое правительство, не дожидаясь слухов о падении Йадона. Никакой революции, все пройдет гладко.
Если он не совершит ошибки. Хратен посетил фермы и городки вокруг Каи и знал, что люди страдают от непосильного гнета. Если дать им свободу, они поднимутся и уничтожат все дворянство без разбору. Возможность подобного оборота тревожила жреца, в основном потому, что он знал — если такое произойдет, он не упустит случая использовать восстание себе на пользу. Джьерн ухватится за сметающую все на своем пути волну, как за гриву жеребца, и приведет народ Арелона к алтарю Дерети.
Хратен со вздохом продолжил прогулку. Охрана содержала бегущую по вершине стены дорожку в чистоте, но стоило забрести подальше, начинали попадаться покрытые патиной темной слизи участки. Джьерн не знал причины ее возникновения, только заметил, что грязь покрывает стену сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
Вскоре герцог покинул их; Сарин с неприязнью прожигала взглядом его спину. Она терпеть не могла, когда ее игнорируют.
— Лорд Шуден, — вздохнула она. — Я бы хотела быть представленной гостям. Хратен опередил меня на неделю, но Доми будь проклят, если я позволю ему меня обойти.
Было уже поздно. Шуден давно порывался уйти, но Сарин настояла на том, чтобы остаться до конца, кружась среди сотен гостей и завязывая новые знакомства с упорством одержимой. Барон представил ее всем, кого знал, и теперь имена и лица слились в ее памяти в одно размытое пятно — оставалось надеяться, что со временем она сумеет всех их запомнить.
Когда она наконец позволила Шудену отвезти ее во дворец, принцесса осталась очень довольна вечером. Молодой джиндосец помог ей выйти из кареты и усталым голосом пожелал спокойной ночи, сообщив, как он счастлив, что на следующий бал ее должен сопровождать Эхан.
— Ваша компания не оставляет желать лучшего, — пояснил он, — но я не в состоянии угнаться за вами!
Сарин тоже порой не могла угнаться за собой. Спотыкаясь от усталости и выпитого вина, едва удерживая глаза открытыми, она пробиралась к своим покоям, как вдруг тишина в глубине дворца взорвалась криками.
Принцесса нахмурилась и повернула к королевской опочивальне, откуда они доносились. По коридору рядом со спальней метались гвардейцы охраны, перекрикиваясь и устроив немыслимую сумятицу.
— Что происходит? — недовольно спросила Сарин. От шума у нее разболелась голова.
— Кто-то проник во дворец, — объяснил гвардеец. — Причем через королевские покои.
— Никто не пострадал? — От тревожных новостей принцесса немедленно проснулась. Йадон и Эшен покинули бал задолго до нее.
— Хвала Доми, нет. — Гвардеец повернулся к двум солдатам поблизости: — Проводите принцессу в ее комнату и оставайтесь на посту у дверей. Спокойной ночи, принцесса, — добавил он. — Не волнуйтесь, злоумышленники уже покинули дворец.
Сарин вздохнула. Солдаты охраны с криками сновали вокруг, бряцая оружием и доспехами, и принцесса сильно сомневалась, что ее ждет спокойная ночь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ночью, когда непроницаемая тьма стирает все краски, Хратен мог представить себе величие Элантриса. Огромный город возвышался на фоне усыпанного звездами неба, разрушенные здания сбрасывали покрывавшую их днем мантию отчаяния и оживали в воспоминаниях. Воспоминаниях о городе, построенном с заботой и умением, где каждый камень казался произведением искусства; о возносящихся в небеса, щекочущих звезды башнях и покатых холмах куполов.
И все это оказалось миражом. Величие скрывало руины, и только сейчас их прогнившее нутро стало видимым. Как. часто ересь прикрывается позолотой! Как просто создается впечатление, что под внешней силой лежит внутренняя правда.
— Спи, Элантрис, — прошептал Хратен. Он стоял на вершине стены, окружающей город. — Вспоминай, каким ты был, пытайся скрыть под покровом ночи свои грехи. Завтра взойдет солнце, и они снова станут видимыми.
— Господин? Вы что-то сказали? — окликнул его солдат. Он остановился рядом, одной рукой придерживая вскинутое на плечо копье, а в другой сжимая погасший факел.
Жрец даже не заметил, как он прошел мимо.
— Нет. Просто мыслил вслух.
Солдат кивнул и продолжил обход. Охрана привыкла к Хратену; он посещал Элантрис по ночам уже неделю и расхаживал по стене, погруженный в раздумья. Хотя обычно он искал здесь одиночества, сегодня у него имелась дополнительная причина. Верховный жрец сам не знал, что влечет его в Элантрис. Частью любопытство — он не видел элантрийцев в расцвете славы и не мог понять, как город, даже такой могущественный, сумел неоднократно противостоять мощи Фьердена, сначала военной, а потом и духовной.
Джьерн также чувствовал себя ответственным за жителей города. Он провозгласил их общими врагами последователей Джаддета. Жреца порой мучила; совесть: элантрийцев, которых он видел, трудно было назвать воплощениями зла — скорее несчастными калеками, пораженными страшной болезнью. Они заслуживали жалости, а не проклятия. И все же им придется принять на себя роль исчадий ада и расчистить ему путь к объединению Арелона. Если он обратит народ против правительства, как в Дюладеле, то прольется кровь. План с использованием Элантриса тоже принесет смерти, но в гораздо меньшем количестве.
«Лорд Джаддет, ты посылаешь нам тяжкие испытания», — подумал Хратен. Не имело значения, что он действует именем церкви и спасет в итоге тысячи душ. Разрушение, которое он учинил в Дюладеле, до сих пор лежало камнем у него на душе. Он видел смерть людей, которые доверяли ему; видел, как целая страна погрузилась в хаос.
Служение Фьердену требовало жертв. Что стоит совесть одного человека по сравнению со славой Джаддета? Что значит чье-то личное чувство вины, если целый народ объединится под его знаменем? Хратену до конца жизни придется нести бремя своих деяний, но лучше мучения одного человека, чем погрязшее в ереси королевство.
Джьерн повернулся к Элантрису спиной. Теперь ему подмигивали веселые огоньки Каи. Джаддет дал ему новую возможность: на этот раз не будет ни революции, ни раскола внутри общества, ни резни. Он начнет осмотрительное давление на Иадона, пока тот не сломается, а его место не займет более покладистый король. Тогда знать Арелона охотно последует за ним. Единственными козлами отпущения станут элантрийцы.
Жрецу нравился его план. Он испытывал уверенность, что сокрушит арелонскую монархию без труда — она и без его участия слабела и трещала по швам. Угнетенный народ с восторгом примет новое правительство, не дожидаясь слухов о падении Йадона. Никакой революции, все пройдет гладко.
Если он не совершит ошибки. Хратен посетил фермы и городки вокруг Каи и знал, что люди страдают от непосильного гнета. Если дать им свободу, они поднимутся и уничтожат все дворянство без разбору. Возможность подобного оборота тревожила жреца, в основном потому, что он знал — если такое произойдет, он не упустит случая использовать восстание себе на пользу. Джьерн ухватится за сметающую все на своем пути волну, как за гриву жеребца, и приведет народ Арелона к алтарю Дерети.
Хратен со вздохом продолжил прогулку. Охрана содержала бегущую по вершине стены дорожку в чистоте, но стоило забрести подальше, начинали попадаться покрытые патиной темной слизи участки. Джьерн не знал причины ее возникновения, только заметил, что грязь покрывает стену сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167