В толпе оказалось не много трупов — их местонахождение угадывалось по движению живых, старавшихся отодвинуться подальше, — эти пустоты вокруг погибших казались язвинами на теле сборища. Их было на удивление мало: среди примерно пятнадцати тысяч человек таких язвин насчитывалось не более двадцати.
Криспин все еще стоял, погрузив ладони в свет, круживший в центре Зеркала Душ. Тело его застыло, голова склонилась, на плечи словно давили неведомые силы.
А потом последние струйки света скользнули по спирали от сердцевины Зеркала и исчезли, оставив предмет безмолвным, спящим, мертвым. Отшатнувшись назад, Криспин вскрикнул, а затем встряхнулся, как будто приходя в себя после перенесенного кошмара. Он побагровел, на лице его было написано явственное смятение.
Глубоко вздохнув, он сошел вниз по ступеням и опустился на колени возле тела парниссы. И в этот самый миг сквозь облака пробился единственный солнечный луч и осветил его, заставив вспыхнуть теплым светом золотую ткань, а драгоценные камни — рассыпать разноцветные искры.
Распрямившись, он поднял руку, и звуки паники, начинавшейся в толпе, немедленно стихли.
— Народ мой, — сказал он негромко, но так, чтобы услышали все, — боги привели нас сюда, дабы все увидели их суд над неверными, недостойными и бесчестными. Многие из нас оказались одураченными теми, кому мы доверяли; многие из нас пали жертвами собственной доверчивости.
Криспин сделал шаг вверх по лестнице, демонстративно отстраняясь от мертвого Номени.
— Я тоже оказался в дураках: я позволил человеку, которому верил, привести меня сюда, чтобы принести жертву. Однако наши боги сами сказали свое слово, сами выбрали себе жертву. И мы, прошедшие испытание огнем, оправданные в глазах наших богов, должны вернуться домой и поразмыслить о тех, кто умер в результате совершенного ими зла.
Люди на площади не отрывали от него глаз. Овцы. Глупые овцы. Криспин махнул им рукой:
— Ступайте домой. Возвращайтесь под собственный кров, беритесь за работу, за то дело, которым вы были заняты. Боги повеселились и достигли собственной цели. И мы должны старательно блюсти свое благочестие, а боги позаботятся о благочестии тех, кого они возвысят над нами, чтобы служить им. В голосе его проскользнула горечь. — А теперь — по домам. Ступайте.
Анвин, преодолевая сопротивление толпы, повалившей с площади, наконец добрался до него.
— Не слышу в твоем голосе счастья, — мурлыкнул он. — Дорогой мой, не слышу счастья.
Криспин окинул его холодным взглядом.
— Какая чувствительность, братец.
— Так, значит, твоя крохотная игрушка сработала совсем не так, как ты надеялся?
— Если бы она оправдала мои ожидания, я бы уже стал богом, а ты и все прочие жители этого города стояли бы сейчас передо мной на коленях, — огрызнулся он. — А вокруг даже кланяющихся не видно.
Анвин расхохотался так, что задребезжала металлическая маска на его лице.
— Бедняга Криспин, такой умный и такой неудачливый. Тебе следовало бы подождать нас… быть может, втроем мы сумели бы заставить Зеркало сделать именно то, что оно обязано делать.
Криспин качнул головой:
— Оно… неисправно. Должно быть, сломалась какая-то деталь. Я слышал треск, его магия обратилась против самой себя. — Он пожал плечами с отрешенным выражением на лице. — Попытка ничего не стоила мне. Теперь мы заберем Зеркало домой; вы с Эндрю можете заняться им… быть может, вы сумеете заставить его работать.
Криспин подозвал одного из младших парнисс, прятавшихся за алтарем.
— Ты… доставишь эту вещь в Дом Сабиров. — И он кивнул в сторону Зеркала Душ.
— А не в Дом Галвеев? — спросил Анвин.
— Это неудобно, он находится чересчур далеко. Я приказал перенести сокровища Галвеев в Дом Сабиров. Рабов уже переселили оттуда. А мебель… — Криспин пожал плечами. — Мы можем использовать его в качестве крепости или для развлечения. Однако для повседневной жизни Дом Сабиров кажется мне более удобным.
— Понимаю. Хорошо, что ты будешь с нами, — произнес подошедший Эндрю. — Нам придется следить за тобой, Криспин. Я больше не доверяю тебе. — Анвин расхохотался. Криспин последовал его примеру.
— Доверие? Как мне кажется, Анвин, я и ты, Эндрю, слишком цивилизованны, чтобы позволить этому словечку соблазнить нас, — ответил Криспин. — Доверие — оно для скота… для стада, которое доверяет хозяину, кормящему свой скот и забивающему его.
Спустившись по лестнице, он прошел мимо кузена и брата и направился прямо к своей карете.
— Я поговорю с вами обоими дома. Конечно, когда у вас найдется для этого время.
Криспин уселся в коляску, возница хлестнул лошадей, и карета загремела по мостовой.
Он повернулся к окну, разглядывая уходящих с площади людей. Внимание его привлекла молодая красотка. Она глядела прямо на него, а в глазах ее светилось холодное любопытство. Он прикоснулся мизинцем к щеке, и губы ее тронула улыбка. Коротко кивнув, красотка отвернулась. А потом он заметил мужчину, высокого, широкоплечего, худого, внимательно глядевшего на него черными как уголь глазами. Он тоже поднес мизинец к щеке. Криспин кивнул.
Изящная девушка, сложенная как танцовщица, отвернулась от державшего ее за руку парня; услышав грохот колес по булыжникам, она отступила на шаг, подняла голову и посмотрела на Криспина; улыбка ее казалась дикарской. Быстрым движением руки она смахнула со лба непокорную прядь… и мизинец на мгновение прикоснулся к щеке. Она отвернулась прежде, чем Криспин успел ответить. Но это не имело значения. Они еще соберутся вместе. И он, и она, и все остальные… сотни их в этом городе обрели свою плоть, захватив самые молодые, самые крепкие, самые прекрасные из доступных тел и еще тела тех, кто был облечен властью.
Через неделю они соберутся. Еще через неделю вновь обретут контроль над ресурсами, необходимыми, чтобы заново воздвигнуть жизненные опоры, уничтоженные в Великой Войне. А когда они будут восстановлены… что ж, тогда они действительно обретут бессмертие.
Дафриль, Дракон, облекшийся в тело Криспина, улыбнулся, потянулся, вытянул вперед ноги и изогнул спину. Он блаженствовал, вновь обретя тело… более чем за тысячу лет он успел позабыть многие из удовольствий, даруемых плотью. Впрочем, у него впереди достаточно времени, чтобы заново ознакомиться с ними. Драконы вернулись. И на сей раз они намеревались остаться. Навеки.
Глава 25
Боль обагрила весь мир вокруг, и Даня постаралась сдержать крик; она зажмурила глаза, напрягла мышцы и задержала дыхание, но сделала этим только хуже. Казалось, ребенок рвется из нее наружу, прокладывая себе путь когтями и зубами. Она уже видела это маленькое животное. Он будет таким же, как и она сама, чудовищем: чешуйчатым, клыкастым, с жуткими шипами на суставах… порождение кошмара, тварь, что пожрет ее внутренности, а потом вспорет живот и загрызет двух повитух, сейчас склонившихся над ней и поддерживавших ее спину, чтобы она могла сесть на корточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Криспин все еще стоял, погрузив ладони в свет, круживший в центре Зеркала Душ. Тело его застыло, голова склонилась, на плечи словно давили неведомые силы.
А потом последние струйки света скользнули по спирали от сердцевины Зеркала и исчезли, оставив предмет безмолвным, спящим, мертвым. Отшатнувшись назад, Криспин вскрикнул, а затем встряхнулся, как будто приходя в себя после перенесенного кошмара. Он побагровел, на лице его было написано явственное смятение.
Глубоко вздохнув, он сошел вниз по ступеням и опустился на колени возле тела парниссы. И в этот самый миг сквозь облака пробился единственный солнечный луч и осветил его, заставив вспыхнуть теплым светом золотую ткань, а драгоценные камни — рассыпать разноцветные искры.
Распрямившись, он поднял руку, и звуки паники, начинавшейся в толпе, немедленно стихли.
— Народ мой, — сказал он негромко, но так, чтобы услышали все, — боги привели нас сюда, дабы все увидели их суд над неверными, недостойными и бесчестными. Многие из нас оказались одураченными теми, кому мы доверяли; многие из нас пали жертвами собственной доверчивости.
Криспин сделал шаг вверх по лестнице, демонстративно отстраняясь от мертвого Номени.
— Я тоже оказался в дураках: я позволил человеку, которому верил, привести меня сюда, чтобы принести жертву. Однако наши боги сами сказали свое слово, сами выбрали себе жертву. И мы, прошедшие испытание огнем, оправданные в глазах наших богов, должны вернуться домой и поразмыслить о тех, кто умер в результате совершенного ими зла.
Люди на площади не отрывали от него глаз. Овцы. Глупые овцы. Криспин махнул им рукой:
— Ступайте домой. Возвращайтесь под собственный кров, беритесь за работу, за то дело, которым вы были заняты. Боги повеселились и достигли собственной цели. И мы должны старательно блюсти свое благочестие, а боги позаботятся о благочестии тех, кого они возвысят над нами, чтобы служить им. В голосе его проскользнула горечь. — А теперь — по домам. Ступайте.
Анвин, преодолевая сопротивление толпы, повалившей с площади, наконец добрался до него.
— Не слышу в твоем голосе счастья, — мурлыкнул он. — Дорогой мой, не слышу счастья.
Криспин окинул его холодным взглядом.
— Какая чувствительность, братец.
— Так, значит, твоя крохотная игрушка сработала совсем не так, как ты надеялся?
— Если бы она оправдала мои ожидания, я бы уже стал богом, а ты и все прочие жители этого города стояли бы сейчас передо мной на коленях, — огрызнулся он. — А вокруг даже кланяющихся не видно.
Анвин расхохотался так, что задребезжала металлическая маска на его лице.
— Бедняга Криспин, такой умный и такой неудачливый. Тебе следовало бы подождать нас… быть может, втроем мы сумели бы заставить Зеркало сделать именно то, что оно обязано делать.
Криспин качнул головой:
— Оно… неисправно. Должно быть, сломалась какая-то деталь. Я слышал треск, его магия обратилась против самой себя. — Он пожал плечами с отрешенным выражением на лице. — Попытка ничего не стоила мне. Теперь мы заберем Зеркало домой; вы с Эндрю можете заняться им… быть может, вы сумеете заставить его работать.
Криспин подозвал одного из младших парнисс, прятавшихся за алтарем.
— Ты… доставишь эту вещь в Дом Сабиров. — И он кивнул в сторону Зеркала Душ.
— А не в Дом Галвеев? — спросил Анвин.
— Это неудобно, он находится чересчур далеко. Я приказал перенести сокровища Галвеев в Дом Сабиров. Рабов уже переселили оттуда. А мебель… — Криспин пожал плечами. — Мы можем использовать его в качестве крепости или для развлечения. Однако для повседневной жизни Дом Сабиров кажется мне более удобным.
— Понимаю. Хорошо, что ты будешь с нами, — произнес подошедший Эндрю. — Нам придется следить за тобой, Криспин. Я больше не доверяю тебе. — Анвин расхохотался. Криспин последовал его примеру.
— Доверие? Как мне кажется, Анвин, я и ты, Эндрю, слишком цивилизованны, чтобы позволить этому словечку соблазнить нас, — ответил Криспин. — Доверие — оно для скота… для стада, которое доверяет хозяину, кормящему свой скот и забивающему его.
Спустившись по лестнице, он прошел мимо кузена и брата и направился прямо к своей карете.
— Я поговорю с вами обоими дома. Конечно, когда у вас найдется для этого время.
Криспин уселся в коляску, возница хлестнул лошадей, и карета загремела по мостовой.
Он повернулся к окну, разглядывая уходящих с площади людей. Внимание его привлекла молодая красотка. Она глядела прямо на него, а в глазах ее светилось холодное любопытство. Он прикоснулся мизинцем к щеке, и губы ее тронула улыбка. Коротко кивнув, красотка отвернулась. А потом он заметил мужчину, высокого, широкоплечего, худого, внимательно глядевшего на него черными как уголь глазами. Он тоже поднес мизинец к щеке. Криспин кивнул.
Изящная девушка, сложенная как танцовщица, отвернулась от державшего ее за руку парня; услышав грохот колес по булыжникам, она отступила на шаг, подняла голову и посмотрела на Криспина; улыбка ее казалась дикарской. Быстрым движением руки она смахнула со лба непокорную прядь… и мизинец на мгновение прикоснулся к щеке. Она отвернулась прежде, чем Криспин успел ответить. Но это не имело значения. Они еще соберутся вместе. И он, и она, и все остальные… сотни их в этом городе обрели свою плоть, захватив самые молодые, самые крепкие, самые прекрасные из доступных тел и еще тела тех, кто был облечен властью.
Через неделю они соберутся. Еще через неделю вновь обретут контроль над ресурсами, необходимыми, чтобы заново воздвигнуть жизненные опоры, уничтоженные в Великой Войне. А когда они будут восстановлены… что ж, тогда они действительно обретут бессмертие.
Дафриль, Дракон, облекшийся в тело Криспина, улыбнулся, потянулся, вытянул вперед ноги и изогнул спину. Он блаженствовал, вновь обретя тело… более чем за тысячу лет он успел позабыть многие из удовольствий, даруемых плотью. Впрочем, у него впереди достаточно времени, чтобы заново ознакомиться с ними. Драконы вернулись. И на сей раз они намеревались остаться. Навеки.
Глава 25
Боль обагрила весь мир вокруг, и Даня постаралась сдержать крик; она зажмурила глаза, напрягла мышцы и задержала дыхание, но сделала этим только хуже. Казалось, ребенок рвется из нее наружу, прокладывая себе путь когтями и зубами. Она уже видела это маленькое животное. Он будет таким же, как и она сама, чудовищем: чешуйчатым, клыкастым, с жуткими шипами на суставах… порождение кошмара, тварь, что пожрет ее внутренности, а потом вспорет живот и загрызет двух повитух, сейчас склонившихся над ней и поддерживавших ее спину, чтобы она могла сесть на корточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97