Потом провел рукой по голове. Вчера – пьяный вдребезги и без зеркала, он отрезал волосы. Баллас подозревал, что стрижку сложно будет назвать аккуратной, но по крайней мере она была короткой – и это немало изменило привычную внешность.
Поднявшись на ноги, Баллас напился из кувшина и вышел из комнаты. В пустом общем зале он украл со стойки бутылку виски и крадучись выбрался из гостиницы.
Ночное небо уже выцвело, побледнело. На горизонте над коньками крыш оно медленно наливалось розовым цветом восхода. Траву покрывал серебристый иней, было зябко, но холод освежил Балласа, а предутренняя тишина оказалась неожиданно приятной. Не слышалось никаких звуков, кроме шороха его собственных шагов, и на миг Балласу почудилось, будто он остался один в целом мире. Сейчас с трудом верилось, что Соритерат гудит от слухов, как растревоженный муравейник, что по дорогам Друина несутся конные отряды священных стражей, отправленные на его поимку…
Но вот тишина разбилась. Чей-то голос эхом разнесся в морозном воздухе. Кто-то рассмеялся. Послышался плеск воды. Баллас, обернувшись, глянул на реку Мерифед.
– Ну конечно, – пробормотал он. – Это же портовый город…
А может быть, путешествовать по воде безопаснее, чем посуху? Мерифед течет вдоль вересковой пустоши, и эта территория редко патрулируется стражами. Вдобавок, путешествуя в компании, он не привлечет к себе назойливого внимания: одинокий всадник вызывает больше подозрений, чем дюжина барочников.
Баллас пошел на звук и, попетляв между деревянными сараями, вышел на пристань. У мостков притулилась неказистая барка. Грубая, некрашеная, старая – она явно не первый год проводила в плаваниях. Скамьи для гребцов были голыми, нестругаными и занозистыми. Сиротливо торчала над палубой мачта, рассохшаяся и потемневшая от непогоды. Единственным украшением судна служили заржавленные буквы, приколоченные к борту возле носа. «Выдра» – гласила надпись.
Барка была нагружена ящиками и бочками. Полдюжины мужчин таскали их от склада и поднимали по сходням на борт. За их работой наблюдал невысокий коренастый человек с окладистой черной бородой. У него было широкое плоское лицо и живые голубые глаза. В прошлом он явственно с кем-то не поладил: длинный шрам пересекал щеку и лоб и слегка оттягивал веко, отчего казалось, будто человек то и дело кому-то подмигивает. Он лениво поглядывал по сторонам, облокотившись на фальшборт и положив руку на румпель.
Некоторое время Баллас наблюдал за ним. Затем приблизился. Человек перевел на него скучающий взгляд.
– Отличное утро, – сказал он. – Свежо нынче, а?
– Угу, – отозвался Баллас, остановившись на мостках. Под бортом бурлила сероватая речная вода. – Это твое?
– Точно так. – Капитан ухмыльнулся. – Каждый гнилой шпангоут, каждый дюйм щелястого борта и каждая крыса в трюме – все мое.
– Далеко направляетесь?
– С грузом в Редреат.
Город Редреат располагался в сотне миль к востоку. Это подходило Балласу как нельзя лучше. Если он добудет себе местечко на барке, то окажется в безопасности по меньшей мере на несколько дней. Он задумался. Чернобородый капитан созерцал его, чуть склонив голову набок.
– Плоховато выглядишь, приятель, – заявил он. Баллас вскинул взгляд.
– У меня тяжелые времена.
– Э?..
– Недавно я получил печальное известие, – медленно сказал Баллас, следя за реакцией капитана. – Узнал, что моя сестра тяжело заболела. Заражение крови или что-то в этом роде. Точно не знаю. А если б и знал – что ж, я не лекарь… Я простой человек, который любит свою сестру и хочет быть у ее ложа в последние минуты. А к этому все идет: мне сказали, что сестра безнадежна. У нее лихорадка, бред, ее мучают всякие видения – демоны, призраки, нежить. А вдобавок, говорят, еще и конвульсии. Я боюсь, что бедняжке недолго осталось…
– Похоже на красную лихорадку, – заметил капитан. – Я слышал, у нее похожие симптомы. Тут уж ничего не поделаешь. Лекарь только и может, что смягчить боль. Неприятная штука… – Он осекся. – Извини, приятель. Не хотел быть циничным.
– Капитан, – умоляюще проговорил Баллас, – моя сестра живет в двадцати милях от Редреата. Сделай милость: возьми меня на борт. Обещаю, что буду работать наравне с остальными. Я сильный, и к тому же работа отвлечет меня от тяжелых раздумий…
– Друг мой, – перебил хозяин барки. – Ей-ей, мне тебя жаль. Если б я только мог – непременно взял бы тебя, а еще, пожалуй, заставил своих людей грести в два раза быстрее, чтобы ты вовремя поспел к сестре. Но все места заняты. У меня двенадцать человек. Извини. – Он беспомощно развел руками. – Я уже пообещал им, а слово свое привык держать. Моим гребцам надо кормить семьи. Нынче тяжелые времена – зима на носу, и каждое пенни дорого. Я не могу никого прогнать ради тебя.
– Но я в отчаянии, – сказал Баллас совершенно искренне. – Что же мне делать?
– Не знаю, дружище, – отозвался капитан. – Разве что дождаться следующей попутной барки.
Баллас вздохнул.
– Видно, ничего больше не остается.
Отвернувшись от капитана, он зашагал по причалу. Разумеется, он не станет ждать другую барку: разгорался день, а Баллас не желал, чтобы его видели. Он помрачнел. Ничего не остается, как путешествовать по суше. Придется украсть еще одну лошадь. Снова ехать по дорогам, ведущим прочь от Соритерата. Баллас поспешно зашагал в сторону «Черного быка», где располагалась конюшня. Оттуда он уведет лошадь, а потом поедет…
Баллас остановился. Навстречу шел молодой человек в плотной кожаной куртке. Он явно торопился к причалу. Секунду Баллас стоял в нерешительности, а потом устремился за ним.
– Прости, приятель, – сказал он, ненавязчиво преграждая парню дорогу, – ты случайно не с «Выдры»?
Замедлив шаги, молодой человек подозрительно глянул на Балласа.
– Ну, с «Выдры». А что?
Баллас вместо ответа вделал гребцу в челюсть. Тот отшатнулся назад. Баллас прыгнул к нему и крепко ударил еще два раза. Парень упал. Лежа на спине, он невидящими глазами глядел в небо. Баллас схватил его за лодыжки и поволок к ближайшему сараю. Отыскав короткий кусок веревки, он связал гребцу лодыжки и запястья. Обшарив его, выудил четыре медяка из кармана кожаной куртки и сунул в свой собственный.
Через пару минут Баллас снова был на причале. Он сел у кромки воды, шагах в пятидесяти от барки, откупорил виски и печальным взглядом уставился на реку. Вскорости подошел капитан.
– Хорошее виски? – спросил он.
– Куда там! Жидкое дерьмо – иначе не скажешь. Но что с того? Вкус меня не волнует. Оно дарит забвение – а мне сейчас ничего больше не нужно.
– А еще согревает, – заметил капитан, – что нынче очень кстати. Свежо… Может, поделишься? А я выкрою тебе местечко на барке.
– Серьезно? – спросил Баллас с насмешливым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Поднявшись на ноги, Баллас напился из кувшина и вышел из комнаты. В пустом общем зале он украл со стойки бутылку виски и крадучись выбрался из гостиницы.
Ночное небо уже выцвело, побледнело. На горизонте над коньками крыш оно медленно наливалось розовым цветом восхода. Траву покрывал серебристый иней, было зябко, но холод освежил Балласа, а предутренняя тишина оказалась неожиданно приятной. Не слышалось никаких звуков, кроме шороха его собственных шагов, и на миг Балласу почудилось, будто он остался один в целом мире. Сейчас с трудом верилось, что Соритерат гудит от слухов, как растревоженный муравейник, что по дорогам Друина несутся конные отряды священных стражей, отправленные на его поимку…
Но вот тишина разбилась. Чей-то голос эхом разнесся в морозном воздухе. Кто-то рассмеялся. Послышался плеск воды. Баллас, обернувшись, глянул на реку Мерифед.
– Ну конечно, – пробормотал он. – Это же портовый город…
А может быть, путешествовать по воде безопаснее, чем посуху? Мерифед течет вдоль вересковой пустоши, и эта территория редко патрулируется стражами. Вдобавок, путешествуя в компании, он не привлечет к себе назойливого внимания: одинокий всадник вызывает больше подозрений, чем дюжина барочников.
Баллас пошел на звук и, попетляв между деревянными сараями, вышел на пристань. У мостков притулилась неказистая барка. Грубая, некрашеная, старая – она явно не первый год проводила в плаваниях. Скамьи для гребцов были голыми, нестругаными и занозистыми. Сиротливо торчала над палубой мачта, рассохшаяся и потемневшая от непогоды. Единственным украшением судна служили заржавленные буквы, приколоченные к борту возле носа. «Выдра» – гласила надпись.
Барка была нагружена ящиками и бочками. Полдюжины мужчин таскали их от склада и поднимали по сходням на борт. За их работой наблюдал невысокий коренастый человек с окладистой черной бородой. У него было широкое плоское лицо и живые голубые глаза. В прошлом он явственно с кем-то не поладил: длинный шрам пересекал щеку и лоб и слегка оттягивал веко, отчего казалось, будто человек то и дело кому-то подмигивает. Он лениво поглядывал по сторонам, облокотившись на фальшборт и положив руку на румпель.
Некоторое время Баллас наблюдал за ним. Затем приблизился. Человек перевел на него скучающий взгляд.
– Отличное утро, – сказал он. – Свежо нынче, а?
– Угу, – отозвался Баллас, остановившись на мостках. Под бортом бурлила сероватая речная вода. – Это твое?
– Точно так. – Капитан ухмыльнулся. – Каждый гнилой шпангоут, каждый дюйм щелястого борта и каждая крыса в трюме – все мое.
– Далеко направляетесь?
– С грузом в Редреат.
Город Редреат располагался в сотне миль к востоку. Это подходило Балласу как нельзя лучше. Если он добудет себе местечко на барке, то окажется в безопасности по меньшей мере на несколько дней. Он задумался. Чернобородый капитан созерцал его, чуть склонив голову набок.
– Плоховато выглядишь, приятель, – заявил он. Баллас вскинул взгляд.
– У меня тяжелые времена.
– Э?..
– Недавно я получил печальное известие, – медленно сказал Баллас, следя за реакцией капитана. – Узнал, что моя сестра тяжело заболела. Заражение крови или что-то в этом роде. Точно не знаю. А если б и знал – что ж, я не лекарь… Я простой человек, который любит свою сестру и хочет быть у ее ложа в последние минуты. А к этому все идет: мне сказали, что сестра безнадежна. У нее лихорадка, бред, ее мучают всякие видения – демоны, призраки, нежить. А вдобавок, говорят, еще и конвульсии. Я боюсь, что бедняжке недолго осталось…
– Похоже на красную лихорадку, – заметил капитан. – Я слышал, у нее похожие симптомы. Тут уж ничего не поделаешь. Лекарь только и может, что смягчить боль. Неприятная штука… – Он осекся. – Извини, приятель. Не хотел быть циничным.
– Капитан, – умоляюще проговорил Баллас, – моя сестра живет в двадцати милях от Редреата. Сделай милость: возьми меня на борт. Обещаю, что буду работать наравне с остальными. Я сильный, и к тому же работа отвлечет меня от тяжелых раздумий…
– Друг мой, – перебил хозяин барки. – Ей-ей, мне тебя жаль. Если б я только мог – непременно взял бы тебя, а еще, пожалуй, заставил своих людей грести в два раза быстрее, чтобы ты вовремя поспел к сестре. Но все места заняты. У меня двенадцать человек. Извини. – Он беспомощно развел руками. – Я уже пообещал им, а слово свое привык держать. Моим гребцам надо кормить семьи. Нынче тяжелые времена – зима на носу, и каждое пенни дорого. Я не могу никого прогнать ради тебя.
– Но я в отчаянии, – сказал Баллас совершенно искренне. – Что же мне делать?
– Не знаю, дружище, – отозвался капитан. – Разве что дождаться следующей попутной барки.
Баллас вздохнул.
– Видно, ничего больше не остается.
Отвернувшись от капитана, он зашагал по причалу. Разумеется, он не станет ждать другую барку: разгорался день, а Баллас не желал, чтобы его видели. Он помрачнел. Ничего не остается, как путешествовать по суше. Придется украсть еще одну лошадь. Снова ехать по дорогам, ведущим прочь от Соритерата. Баллас поспешно зашагал в сторону «Черного быка», где располагалась конюшня. Оттуда он уведет лошадь, а потом поедет…
Баллас остановился. Навстречу шел молодой человек в плотной кожаной куртке. Он явно торопился к причалу. Секунду Баллас стоял в нерешительности, а потом устремился за ним.
– Прости, приятель, – сказал он, ненавязчиво преграждая парню дорогу, – ты случайно не с «Выдры»?
Замедлив шаги, молодой человек подозрительно глянул на Балласа.
– Ну, с «Выдры». А что?
Баллас вместо ответа вделал гребцу в челюсть. Тот отшатнулся назад. Баллас прыгнул к нему и крепко ударил еще два раза. Парень упал. Лежа на спине, он невидящими глазами глядел в небо. Баллас схватил его за лодыжки и поволок к ближайшему сараю. Отыскав короткий кусок веревки, он связал гребцу лодыжки и запястья. Обшарив его, выудил четыре медяка из кармана кожаной куртки и сунул в свой собственный.
Через пару минут Баллас снова был на причале. Он сел у кромки воды, шагах в пятидесяти от барки, откупорил виски и печальным взглядом уставился на реку. Вскорости подошел капитан.
– Хорошее виски? – спросил он.
– Куда там! Жидкое дерьмо – иначе не скажешь. Но что с того? Вкус меня не волнует. Оно дарит забвение – а мне сейчас ничего больше не нужно.
– А еще согревает, – заметил капитан, – что нынче очень кстати. Свежо… Может, поделишься? А я выкрою тебе местечко на барке.
– Серьезно? – спросил Баллас с насмешливым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113