Дебрен задумался над этим, потом глянул на третью от ворот перегородку конюшни и нашел ответ.
— Простите, господин Су… — Она осеклась, побледнев еще больше. — Прошу прощения… Вы говорили… ни с кем из здешних. Он никому… Простите. — Голос у нее надломился, сделался писклявым.
— Согрешила ты, Дюннэ. — Мужчина сверкнул черным, как уголь, глазом. — Живешь в грязи и ты, и девки твои. Господа нашего оскорбляешь. И Господь тебя моей рукой накажет. В подвал, и быстро!
— Я? — Женщина застонала, умоляюще сплела пальцы. — Почему я? У тебя столько девок и помоложе, и покрасивее… Я уже не…
— Наконец хоть что-то умное, — нервно рассмеялся он. — «Уже не», Дюннэ, хорошо сказано. Я тебе за голову плачу, дурная баба, а не за вертлявый зад и гладкую спину. Ты не спиной зарабатываешь на наш общий хлеб, и ничего не случится, если по ней кровушка потечет. Ну, что я сказал? Бегом! И вина вели отнести вниз, в «чистильню», потому что чую я, нелегко будет грехи из тебя изгонять.
Дюннэ вылетела из конюшни. Бегом, заливаясь слезами.
Дебрен ждал. Желудок у него сжался.
— Они по природе своей нечистые. — Черноглазый, стирая слюну со скошенного подбородка, удивил его спокойным звучанием голоса. Если смотреть ему в зрачки, то он напоминал вахмистра, который тупого рекрута облает, а зайдя за угол палатки, его уже и не помнит. — Говорят, Бог из ребра мужчины сотворил Еву, но ты, чароходец, когда-нибудь задумывался, каким путем это ребро он вытянул? Шрама-то не осталось. — Он снова рассмеялся тем же скрипучим и неискренним смехом. — Святые мужи, изучающие Писание, давно уже разрешили загадку, однако это не тот род знаний, который простакам с амвона вещают.
— Благодарю, — слегка поклонился Дебрен. — Благодарю за то, что поделились со мной неамвонными знаниями.
— Я имел в виду, что ты не простачок. Дважды подумаешь, прежде чем глупость совершить. Например, выбалтывать, что меня здесь видел. И вообще, что меня когда-нибудь где-нибудь видел, — поправился черный. — Такие, как ты, под любым предлогом не носящие кольца и по борделям без стыда и совести шастающие, вместо того чтобы сделать свое дело украдкой и быстренько в церковь бежать, дабы душу от греха очистить, очень часто скверно кончают. Если великой прозорливости не проявят. Ты свои годы уже прожил, так что, полагаю, язык за зубами держать умеешь. Поэтому оставляю тебя на время, положившись на твою рассудительность. Я с дороги возвращаюсь, надо посмотреть, что слышно. Сколько тут дурные бабы наворочали. Найди дубину Ленду и скажи, чтобы она была у тебя на услугах. Ты ж как-никак магун, специалист по объяснению всяческих явлений, связанных с колдовством. Ворвался сюда, как утверждает Дюннэ, преступным, а то и еще худшим путем, но я подарю тебе шанс и ни городским, ни епископским стражам не выдам. Докажи, что ты профессионал, узнай, кто или что девок мне портит, так я еще и заплачу. Вот и беритесь с Лендой за работу. К вечеру я хочу знать факты, иначе разорву с ней контракт. Передай ей слово в слово: разорву контракт. Она поймет.
Он вышел, не позаботившись закрыть дверь. Дебрен прислонился к почерневшей перегородке, покачался, тихо насвистывая. Перегородка скрипела чуть громче, чем доски настила, а потом — лестница.
— Что дальше, чародей? — спросила Ленда, стараясь казаться спокойной.
— Ты же подслушивала, значит, знаешь. Будешь у меня на услугах. — Она перестала сдерживаться, вызывающе, хоть и не очень обильно, сплюнула на пол. — Не боись. Я не о таких услугах думаю.
— О каких думаешь, то и сказал. — Дебрен перестал покачиваться, не зная, куда девать глаза. — Надеюсь, думаешь не чересчур глубоко, потому что ничего из этого не получится. Никогда.
— Ленда…
— Не принимай сказанного на свой счет, Дебрен. Это долгая история. Просто прими к сведению и больше этой темы не касайся. Если же есть у тебя какие-то другие желания…
Он присел на перевернутое корыто, указал девушке место рядом. Она не воспользовалась приглашением, выбрала самую нижнюю перекладину наклонно стоящей лестницы.
— Для начала скажи, с кем я имел сомнительное удовольствие беседовать? Что это за тип?
— Сусвок? Твой кормилец. Неофициально, разумеется. Мужик из плоти и крови. И даже больше, сказала бы я, но здесь, у нас, как ты знаешь, мужчинам нельзя даром пользоваться бордельными благами. Так что официально его никто не знает.
— Кормилец? — поморщился Дебрен. — Видимо, придется перейти на кашу. Ленда, ты не заметила, что он псих? Знал я телепата, который однажды такому субъекту в мозги заглянул. Так у него кровь ушами пошла. У телепата.
Ленда посматривала на него ничего не выражающим взглядом.
— Господин Сусвок — член городского совета. Всеми уважаемый предприниматель в области строительства. Этот дом тоже построил он, правда, если верить бумагам, не для себя. Но я не очень верю. Я работаю здесь недавно, однако успела заметить, что господин советник появляется у нас как дух и только днем, когда нет никого чужого. Либо в шапке-невидимке, либо, — она постучала каблуком по глинобитному полу, — у него дом в ста шагах отсюда, хоть и на другой улице. А в Виеке, следует тебе знать, идет слух о древнейших катакомбах еще тех времен, когда князь Вий первый столб под город вколотил. Сусвоковы мастера то тут, то там фундаменты в городе закладывают, кому как не им первыми о каких-то забытых ходах знать.
— Чего-то я не понимаю. — Дебрен почесал заросшую щетиной щеку. — Сейчас, правда, идет дождь, но вообще-то Желтые Поля славятся солнечной погодой. Город редко в грязи утопает. Зачем же тайные переходы поддерживать, стойками дорогими подпирать, головой о балки биться, если можно удобно, не испачкав ботинок… Получение выгоды наказуемо, но ведь в качестве клиента Сусвок может сюда без проблем и хоть по три раза на дню заглядывать…
— Где твои глаза, Дебрен? Ты все еще не понял? Это же прожженный ханжа, которого сам епископ перестал во дворец приглашать, потому что тот постоянно его за безбожное поведение укорял. Себя ломает, чтобы не заглядывать, постится, по всем храмам с молитвами бегает, перед кругом святым пятиспицным по полу валяется, прислужницам мыть полы не разрешает, а потом не выдержит и забежит… И уж тут, поверь, начинается такое, словно куммонская орда навалилась. Ни одной девки не пропустит. — Кончиком прутика она смахнула с каблука куриный помет. — Да и похотлив, как малый ордынец. Но не в этом дело. Он их мучает, Дебрен. Явных следов не оставляет, чтоб товар не портить. Бичом, правда, всего раза два воспользовался, по пьяни… Если б ты слышал, как они кричат. У него рядом с мойней есть подвал, ну, своя «чистильня». — Ленда немного подумала, не сплюнуть ли снова, но не сплюнула. — От греха таких девок очищает, поэтому и «чистильня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Простите, господин Су… — Она осеклась, побледнев еще больше. — Прошу прощения… Вы говорили… ни с кем из здешних. Он никому… Простите. — Голос у нее надломился, сделался писклявым.
— Согрешила ты, Дюннэ. — Мужчина сверкнул черным, как уголь, глазом. — Живешь в грязи и ты, и девки твои. Господа нашего оскорбляешь. И Господь тебя моей рукой накажет. В подвал, и быстро!
— Я? — Женщина застонала, умоляюще сплела пальцы. — Почему я? У тебя столько девок и помоложе, и покрасивее… Я уже не…
— Наконец хоть что-то умное, — нервно рассмеялся он. — «Уже не», Дюннэ, хорошо сказано. Я тебе за голову плачу, дурная баба, а не за вертлявый зад и гладкую спину. Ты не спиной зарабатываешь на наш общий хлеб, и ничего не случится, если по ней кровушка потечет. Ну, что я сказал? Бегом! И вина вели отнести вниз, в «чистильню», потому что чую я, нелегко будет грехи из тебя изгонять.
Дюннэ вылетела из конюшни. Бегом, заливаясь слезами.
Дебрен ждал. Желудок у него сжался.
— Они по природе своей нечистые. — Черноглазый, стирая слюну со скошенного подбородка, удивил его спокойным звучанием голоса. Если смотреть ему в зрачки, то он напоминал вахмистра, который тупого рекрута облает, а зайдя за угол палатки, его уже и не помнит. — Говорят, Бог из ребра мужчины сотворил Еву, но ты, чароходец, когда-нибудь задумывался, каким путем это ребро он вытянул? Шрама-то не осталось. — Он снова рассмеялся тем же скрипучим и неискренним смехом. — Святые мужи, изучающие Писание, давно уже разрешили загадку, однако это не тот род знаний, который простакам с амвона вещают.
— Благодарю, — слегка поклонился Дебрен. — Благодарю за то, что поделились со мной неамвонными знаниями.
— Я имел в виду, что ты не простачок. Дважды подумаешь, прежде чем глупость совершить. Например, выбалтывать, что меня здесь видел. И вообще, что меня когда-нибудь где-нибудь видел, — поправился черный. — Такие, как ты, под любым предлогом не носящие кольца и по борделям без стыда и совести шастающие, вместо того чтобы сделать свое дело украдкой и быстренько в церковь бежать, дабы душу от греха очистить, очень часто скверно кончают. Если великой прозорливости не проявят. Ты свои годы уже прожил, так что, полагаю, язык за зубами держать умеешь. Поэтому оставляю тебя на время, положившись на твою рассудительность. Я с дороги возвращаюсь, надо посмотреть, что слышно. Сколько тут дурные бабы наворочали. Найди дубину Ленду и скажи, чтобы она была у тебя на услугах. Ты ж как-никак магун, специалист по объяснению всяческих явлений, связанных с колдовством. Ворвался сюда, как утверждает Дюннэ, преступным, а то и еще худшим путем, но я подарю тебе шанс и ни городским, ни епископским стражам не выдам. Докажи, что ты профессионал, узнай, кто или что девок мне портит, так я еще и заплачу. Вот и беритесь с Лендой за работу. К вечеру я хочу знать факты, иначе разорву с ней контракт. Передай ей слово в слово: разорву контракт. Она поймет.
Он вышел, не позаботившись закрыть дверь. Дебрен прислонился к почерневшей перегородке, покачался, тихо насвистывая. Перегородка скрипела чуть громче, чем доски настила, а потом — лестница.
— Что дальше, чародей? — спросила Ленда, стараясь казаться спокойной.
— Ты же подслушивала, значит, знаешь. Будешь у меня на услугах. — Она перестала сдерживаться, вызывающе, хоть и не очень обильно, сплюнула на пол. — Не боись. Я не о таких услугах думаю.
— О каких думаешь, то и сказал. — Дебрен перестал покачиваться, не зная, куда девать глаза. — Надеюсь, думаешь не чересчур глубоко, потому что ничего из этого не получится. Никогда.
— Ленда…
— Не принимай сказанного на свой счет, Дебрен. Это долгая история. Просто прими к сведению и больше этой темы не касайся. Если же есть у тебя какие-то другие желания…
Он присел на перевернутое корыто, указал девушке место рядом. Она не воспользовалась приглашением, выбрала самую нижнюю перекладину наклонно стоящей лестницы.
— Для начала скажи, с кем я имел сомнительное удовольствие беседовать? Что это за тип?
— Сусвок? Твой кормилец. Неофициально, разумеется. Мужик из плоти и крови. И даже больше, сказала бы я, но здесь, у нас, как ты знаешь, мужчинам нельзя даром пользоваться бордельными благами. Так что официально его никто не знает.
— Кормилец? — поморщился Дебрен. — Видимо, придется перейти на кашу. Ленда, ты не заметила, что он псих? Знал я телепата, который однажды такому субъекту в мозги заглянул. Так у него кровь ушами пошла. У телепата.
Ленда посматривала на него ничего не выражающим взглядом.
— Господин Сусвок — член городского совета. Всеми уважаемый предприниматель в области строительства. Этот дом тоже построил он, правда, если верить бумагам, не для себя. Но я не очень верю. Я работаю здесь недавно, однако успела заметить, что господин советник появляется у нас как дух и только днем, когда нет никого чужого. Либо в шапке-невидимке, либо, — она постучала каблуком по глинобитному полу, — у него дом в ста шагах отсюда, хоть и на другой улице. А в Виеке, следует тебе знать, идет слух о древнейших катакомбах еще тех времен, когда князь Вий первый столб под город вколотил. Сусвоковы мастера то тут, то там фундаменты в городе закладывают, кому как не им первыми о каких-то забытых ходах знать.
— Чего-то я не понимаю. — Дебрен почесал заросшую щетиной щеку. — Сейчас, правда, идет дождь, но вообще-то Желтые Поля славятся солнечной погодой. Город редко в грязи утопает. Зачем же тайные переходы поддерживать, стойками дорогими подпирать, головой о балки биться, если можно удобно, не испачкав ботинок… Получение выгоды наказуемо, но ведь в качестве клиента Сусвок может сюда без проблем и хоть по три раза на дню заглядывать…
— Где твои глаза, Дебрен? Ты все еще не понял? Это же прожженный ханжа, которого сам епископ перестал во дворец приглашать, потому что тот постоянно его за безбожное поведение укорял. Себя ломает, чтобы не заглядывать, постится, по всем храмам с молитвами бегает, перед кругом святым пятиспицным по полу валяется, прислужницам мыть полы не разрешает, а потом не выдержит и забежит… И уж тут, поверь, начинается такое, словно куммонская орда навалилась. Ни одной девки не пропустит. — Кончиком прутика она смахнула с каблука куриный помет. — Да и похотлив, как малый ордынец. Но не в этом дело. Он их мучает, Дебрен. Явных следов не оставляет, чтоб товар не портить. Бичом, правда, всего раза два воспользовался, по пьяни… Если б ты слышал, как они кричат. У него рядом с мойней есть подвал, ну, своя «чистильня». — Ленда немного подумала, не сплюнуть ли снова, но не сплюнула. — От греха таких девок очищает, поэтому и «чистильня».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97