И еще существовала шахматная доска.
А Жергу Алгану с его ограниченными знаниями предстояло принести ответы на мучившие всех этих людей вопросы. Информации было мало – сведения о двух или трех погибших экспедициях, странные видения после глотка зотла, неведомые черные цитадели, в которые верили пуритане и которые были, похоже, известны людям Бетельгейзе.
Могло быть так, что ответ на все вопросы находится на Бетельгейзе. Он мог храниться в памяти гигантских машин, в архивах, в отчетах. А Жерг Алган всего лишь пешка, предназначенная для того, чтобы направить пуритан Эльсинора по ложному следу.
Но существовала шахматная доска.
И ее шестьдесят четыре клетки – черный ящике двойным входом и математически безграничным количеством комбинаций, разрисованный странными фигурами.
«А если это символ? Символ Вселенной? – спрашивал себя Алган, глядя на красный квадрат окна. Спина его ощущала неровности пола. – А если это ключ, некое подобие плана или дверь к тайне черных цитаделей, дающая право на владение ими тому, кто соберет разрозненные куски мозаики в одно целое»?
Он сунул руку под голову и, пошарив в мешке, достал доску. Пальцы, казалось, сами тянулись погладить ее полированную поверхность. Да, шахматная доска могла служить ключом, и он ждал того человека, который воспользуется им. Может, в пространстве рассеяно столько же черных цитаделей, сколько рисинок пообещал дать некий раджа изобретателю шахмат – одну рисинку за первую клетку, две за вторую, четыре за третью и так далее, и оказалось, что вся земля не в состоянии родить столь несметного количества риса.
А может, доска была моделью пространства, и ходы фигур наглядно изображали некоторые наиболее удобные траектории перемещения? Шахматная игра готовила человеческий мозг к решению некоторых топологических задач, а разыгранная партия соответствовала решению определенных проблем, исходными данными которых были точные пространственные координаты.
Проблемы шахматной игры были проблемами геометрическими, пространственными, топологическими. Играя, следовало выбирать сложные маршруты и избегать губительного влияния отдельных фигур, находящихся в тех или иных точках пространства.
Например, в центре доски.
«Из чего сделана эта доска – из дерева?» – спросил он сам себя, поглаживая пальцами ровную полированную поверхность и не ощущая ни малейшего зазора между клетками.
В первый момент он решил, что доска изготовлена из разных пород дерева. Но почему именно из дерева? Просто такие доски почти всегда делались из дерева.
Теперь его одолело сомнение – могло ли дерево так хорошо сохраниться.
А может, доска была грубой подделкой, ловушкой?
Он отбросил эту мысль. И пуритане, и люди Бетельгейзе обладали достаточным арсеналом средств, чтобы точно установить возраст любой вещи, и вряд ли их удалось бы обмануть. А зачем обманывать его, Жерга Алгана, человека с древней планеты, одинокого волка, бунтаря, заблудившегося на окраинах Освоенной Галактики!
А зотл? Зотл и шахматная доска.
Зотл, странный, абсолютно безвредный напиток, который подготавливал мозг и нервную систему человека к восприятию непонятных образов.
«Ирреальные видения, опасные для психики», – заявляли психологи. «Как сказать, – возражали математики и физики, – миры, доступ к которым открывает зотл, построены по законам логики и не похожи на бред, они столь же логичны, как и сама Вселенная».
«Бред, – упорствовали психологи, – неожиданные связи между нервными окончаниями. Вы видите то, что должны слышать, воспринятое слуховым нервом замыкается на оптический нерв».
Нейрологи пожимали плечами.
Шахматная доска и зотл.
Зотл тоже был дверью в неведомые миры. А шахматная доска – пропуском, планом, который позволял ориентироваться во Вселенной и посещать иные, непонятные, но вполне реальные миры.
Зотл и шахматная доска.
Они взаимно дополняли друг друга, как ключ и замочная скважина, если найдется человеческая рука, чтобы вставить ключ в скважину и толкнуть незапертую дверь.
Когда же дверь откроется, человек должен не только заглянуть в соседнюю комнату, но и смело переступить порог.
Смело переступить порог.
Шахматная доска и Жерг Алган.
Он вскочил на ноги и потряс старика за плечи.
– Проснитесь, – крикнул он, склонившись к морщинистому серому лицу.
– Что случилось? – пробормотал старик, испуганно приподымаясь.
– Вставайте. Я все вам объясню. Мне нужна ваша помощь.
Старик натянул старый потертый комбинезон.
– Солнце еще не взошло, – его сухие губы едва шевелились.
– Неважно, – сказал Алган. – У меня нет времени ждать.
– Что вы собираетесь делать? – спросил старик.
– Я долго размышлял над вашими словами. Мне нужен зотл. У вас он есть?
– Нет. Откуда?
– Кто на этой планете может иметь зотл?
– Не знаю. Здесь зотл не произрастает.
Старик толкнул дверь, и Они вышли из лачуги. Ночной свет волшебно преобразил грязный двор. Джунгли вокруг казались столбами пламени, а дом – холодным костром. Над ним в пурпуре ночи ледовым монолитом высилась громада космопорта.
– Погодите, – сказал старик. – Зотл наверняка есть у коменданта порта. Только не знаю, как вы сможете убедить этого человека дать вам его. Чем будете платить? Во всяком случае, скажите, что пришли от меня.
– Непременно, – пробормотал Жерг Алган. – Я сейчас же иду к нему.
– Еще очень рано. Подождите немного.
– Космопорт не ведает покоя ни днем ни ночью, – возразил Алган. – Я слишком долго ждал. Комендант должен запомнить мое посещение. Прощайте.
– Удачи вам, – пожелал старик, но голос его был полон сомнения. Он долго смотрел вслед Алгану, который, поправив рюкзак на спине, двинулся вверх по крутой тропинке, единственной улочке поселка, петлявшей среди жалких строений. Затем зевнул и отправился спать.
Комендант умышленно повернулся спиной к Алгану. Восходящее солнце высвечивало черные контуры антенн, казавшихся на фоне пурпурного неба ветвями странных геометрически правильных деревьев.
Комендант был невысок и темноволос. С годами он немного располнел, что несомненно испортило его характер. Он с тоской взирал на пустой порт и пустое небо в тщетной надежде разглядеть корабль с посланцем Бетельгейзе на борту.
Время на Глании нередко тянулось слишком долго.
– Вы по делу? – недовольно спросил комендант. – Валяйте. Я вас слушаю.
– Вас даже не интересует, кто я? – удивился Алган.
– А какое это имеет значение? Слушаю вас!
Он нервно шевелил пальцами заложенных за спину рук. Первый солнечный луч вырвался из-за горизонта, и цвет неба стал меняться. Каждое утро и каждый вечер небо Глании становилось полем битвы между красной звездой и белым солнцем. Поутру белое солнце, словно громадный паук, плело свою серебристую паутину до самого горизонта, и красная звезда, запутавшись в этих сетях, бледнела и убегала вдаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41