И я уже знал кое-что о таких машинах, даже разговаривал с одной из них. Интересные истории — мое хобби.
Итак, я попытаюсь воссоздать события, надеясь слишком далеко от истины не удаляться.
Представьте себе эту махину, которая медленно падает с адским грузом в чреве. Копия сознания Ленга воспринимает космос не так, как мы. Сложные датчики улавливают весь спектр явлений: незримые потоки атомов и ионов, силовые поля, различные импульсы, гравитационные поля планет, кружащих в танце вокруг своей прародительницы. Он видит перед собой раскаленное добела солнце, вихри огня и пылающие языки протуберанцев, ажурную корону, переливающуюся перламутром и, словно затянутое пеленой зодиакальное сияние, расходящееся гигантскими лучами. Но он не ослеплен, он различает тысячи оттенков звезд, усеявших небеса, он видит мириады небесных тел, скрытых от наших глаз. Оказывается, космос не погружен во мрак — он сияет огнями. Космос не безмолвен. Каждый атом в межзвездном пространстве излучает сигнал, и их пульсации сливаются в единый гимн творцу Вселенной. То и дело туманные дали озаряются едва родившимися солнцами или предсмертными вспышками агонизирующих светил. Облака, рассекающие Млечный путь, не могут скрыть от машины этого неистового сердцебиения Вселенной. А впереди открываются все новые и новые галактики, стремящиеся к тому незримому пределу, где встречаются начало и конец всего сущего.
Прошли часы, дни, прежде чем сознание Лента свыклось со своими новыми возможностями. Вряд ли его все еще можно было называть человеческим. Оно давно бы уже запуталось в самом себе, если бы не контроль подключенного к нему компьютера. Обладая такой мощностью, таким объемом и скоростью обработки данных, огромной библиотекой, из которой в считанные доли секунды можно почерпнуть все необходимое, он постепенно впитывает в себя поток информации, осмысливает ее и систематизирует. И теперь можно посмотреть на все свежим взглядом, но не как богу, захмелевшему от собственного величия. Отдавая должное нынешним своим божественным возможностям, надо помнить, кем был прежде.
Нет, это не совсем точно. Не помнить, а прийти к пониманию. Потому что он никогда не был Артуром Ленгом. Он снова переключился на рыжеватую искру, мерцающую в небе. Изображение увеличивается, и вот уже виден Белизариус — нагромождение камней, проступающих сквозь пыльные бури. Детекторы забирают все больше и больше энергии из аккумуляторов, но даже при самом большом увеличении база Флота не видна. Как мало ростков жизни во вселенной, как быстротечно их существование, как редко встречаются разумные существа!
А тем временем метеорит, вращаясь вокруг Кристины, переходит с одной орбиты на другую, постепенно приближаясь к ней. Моделируя траектории снаряда, создатели механизма принимали во внимание тот факт, что разуму Лента потребуется время для оценки ситуации. Кроме того, чем ближе к естественному будет движение метеорита, тем меньше шансов у халиан заподозрить неладное.
Кристина вырастает на глазах — сначала появляется белая звездочка, потом маленький серп, он растет и превращается в диск, темная часть которого слабо фосфоресцирует. На той стороне планеты, где сейчас день, облака создают причудливую игру света и тени. Мелькают голубые полосы океана и зеленовато-коричневые участки суши в тех районах, где погода ясная. Найденные следы говорят о том, что в свое время планета прошла через ледниковый период, но сейчас там установилось великое лето, и она пригрелась и сладко спит вот уже пятьдесят миллионов лет. Сквозь облака просвечивают две планеты-спутника — размером поменьше Луны.
Заработала память Лента.
Тесс сжимает его руку. С их кресел виден мир, распростертый перед ними.
— Наш дом, — говорит она, задыхаясь от восторга. — Я знаю, мы будем там счастливы.
— Мне хотелось бы перенести тебя через порог, — отвечает он с улыбкой, и чувства захлестывают его. Ему вдруг так захотелось сжать ее в объятиях, ощутить тепло этого драгоценного тела. Ничего, скоро они приземлятся в лагере. Нашлась бы только свободная палатка, они найдут возможность уединиться. Там все будет по-другому!
Началось торможение, и корабль задрожал. Ландшафт под ними заволакивала дымка. Вдруг они прорвались сквозь туман и увидели лес, горы и серебрящуюся змейку реки.
Мозг Лента направляет все датчики на Кристину. Уже можно различить излучение с халианской базы: радиоактивное, инфракрасное, нейтринное. С каждой минутой мощность их возрастает, они вырываются из одной точки, словно из непрерывно кровоточащей раны. Помимо этого, появляются еще какие-то слабые раздражители: корабли противника то ли летят по служебным надобностям, то ли просто устроили сафари. Убивать халианам доставляет такое же удовольствие, как гуманоидам заниматься сексом. Ну, ничего. Когда база будет разрушена, можно будет поохотиться на отдельных спасшихся халиан.
Разум Лента не боится кануть в Лету и не завидует своему оригиналу. Он лишен тела, а потому не способен ощутить сладость жизни и цепляться за нее. Есть долг, который он должен выполнить. Ему предстоит совершить поступок, не имеющий аналогов в истории по своей значимости, послужить Тесс, нынешнему человечеству и его потомкам. Этим можно только гордиться.
И все-таки, пока он еще существует и свободен от необходимости немедленно решать какие-то задачи, он хочет припомнить все, что только можно.
Обычно облака были не темными, а перламутровыми. Когда глаза привыкали, в воздухе можно было различить мягкое свечение. На его фоне величаво поднимались голубые горы, вершины которых терялись в облаках и, казалось, доставали до звезд. На огромной равнине поляны перемежались с густыми чащами. Ленг стоял около деревьев в высоких коричневато-рыжих зарослях, напоминающих траву. Кора на стволах медно-красная, на густой листве с лиловыми прожилками поблескивают капельки воды. Над ними радуга раскинула свои трепещущие крылья. Прохладный ветерок приносит ароматы жасмина и имбиря, напоминающие о детстве.
Семейство амадеев привольно расположилось на лужайке. Хотя понятие «семья» отражает образ жизни человека, но Тесс считала, что здесь оно вполне применимо. Амадеи жили группами примерно по шесть взрослых самцов и столько же самок плюс их потомство. Складывались более или менее устойчивые моногамные браки. Можно сказать, что это были расширенные семьи. Время от времени группы встречались, резвились вместе, пели целые дни напролет, а молодые достигшие зрелости особи подыскивали себе партнеров. Потом семьи уходили на свои собственные территории.
Ленг радовался, когда ему попадались знакомые амадеи. Он часто разъезжал, изучая других животных, и поэтому в общении с амадеями Тесс достигла большей близости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Итак, я попытаюсь воссоздать события, надеясь слишком далеко от истины не удаляться.
Представьте себе эту махину, которая медленно падает с адским грузом в чреве. Копия сознания Ленга воспринимает космос не так, как мы. Сложные датчики улавливают весь спектр явлений: незримые потоки атомов и ионов, силовые поля, различные импульсы, гравитационные поля планет, кружащих в танце вокруг своей прародительницы. Он видит перед собой раскаленное добела солнце, вихри огня и пылающие языки протуберанцев, ажурную корону, переливающуюся перламутром и, словно затянутое пеленой зодиакальное сияние, расходящееся гигантскими лучами. Но он не ослеплен, он различает тысячи оттенков звезд, усеявших небеса, он видит мириады небесных тел, скрытых от наших глаз. Оказывается, космос не погружен во мрак — он сияет огнями. Космос не безмолвен. Каждый атом в межзвездном пространстве излучает сигнал, и их пульсации сливаются в единый гимн творцу Вселенной. То и дело туманные дали озаряются едва родившимися солнцами или предсмертными вспышками агонизирующих светил. Облака, рассекающие Млечный путь, не могут скрыть от машины этого неистового сердцебиения Вселенной. А впереди открываются все новые и новые галактики, стремящиеся к тому незримому пределу, где встречаются начало и конец всего сущего.
Прошли часы, дни, прежде чем сознание Лента свыклось со своими новыми возможностями. Вряд ли его все еще можно было называть человеческим. Оно давно бы уже запуталось в самом себе, если бы не контроль подключенного к нему компьютера. Обладая такой мощностью, таким объемом и скоростью обработки данных, огромной библиотекой, из которой в считанные доли секунды можно почерпнуть все необходимое, он постепенно впитывает в себя поток информации, осмысливает ее и систематизирует. И теперь можно посмотреть на все свежим взглядом, но не как богу, захмелевшему от собственного величия. Отдавая должное нынешним своим божественным возможностям, надо помнить, кем был прежде.
Нет, это не совсем точно. Не помнить, а прийти к пониманию. Потому что он никогда не был Артуром Ленгом. Он снова переключился на рыжеватую искру, мерцающую в небе. Изображение увеличивается, и вот уже виден Белизариус — нагромождение камней, проступающих сквозь пыльные бури. Детекторы забирают все больше и больше энергии из аккумуляторов, но даже при самом большом увеличении база Флота не видна. Как мало ростков жизни во вселенной, как быстротечно их существование, как редко встречаются разумные существа!
А тем временем метеорит, вращаясь вокруг Кристины, переходит с одной орбиты на другую, постепенно приближаясь к ней. Моделируя траектории снаряда, создатели механизма принимали во внимание тот факт, что разуму Лента потребуется время для оценки ситуации. Кроме того, чем ближе к естественному будет движение метеорита, тем меньше шансов у халиан заподозрить неладное.
Кристина вырастает на глазах — сначала появляется белая звездочка, потом маленький серп, он растет и превращается в диск, темная часть которого слабо фосфоресцирует. На той стороне планеты, где сейчас день, облака создают причудливую игру света и тени. Мелькают голубые полосы океана и зеленовато-коричневые участки суши в тех районах, где погода ясная. Найденные следы говорят о том, что в свое время планета прошла через ледниковый период, но сейчас там установилось великое лето, и она пригрелась и сладко спит вот уже пятьдесят миллионов лет. Сквозь облака просвечивают две планеты-спутника — размером поменьше Луны.
Заработала память Лента.
Тесс сжимает его руку. С их кресел виден мир, распростертый перед ними.
— Наш дом, — говорит она, задыхаясь от восторга. — Я знаю, мы будем там счастливы.
— Мне хотелось бы перенести тебя через порог, — отвечает он с улыбкой, и чувства захлестывают его. Ему вдруг так захотелось сжать ее в объятиях, ощутить тепло этого драгоценного тела. Ничего, скоро они приземлятся в лагере. Нашлась бы только свободная палатка, они найдут возможность уединиться. Там все будет по-другому!
Началось торможение, и корабль задрожал. Ландшафт под ними заволакивала дымка. Вдруг они прорвались сквозь туман и увидели лес, горы и серебрящуюся змейку реки.
Мозг Лента направляет все датчики на Кристину. Уже можно различить излучение с халианской базы: радиоактивное, инфракрасное, нейтринное. С каждой минутой мощность их возрастает, они вырываются из одной точки, словно из непрерывно кровоточащей раны. Помимо этого, появляются еще какие-то слабые раздражители: корабли противника то ли летят по служебным надобностям, то ли просто устроили сафари. Убивать халианам доставляет такое же удовольствие, как гуманоидам заниматься сексом. Ну, ничего. Когда база будет разрушена, можно будет поохотиться на отдельных спасшихся халиан.
Разум Лента не боится кануть в Лету и не завидует своему оригиналу. Он лишен тела, а потому не способен ощутить сладость жизни и цепляться за нее. Есть долг, который он должен выполнить. Ему предстоит совершить поступок, не имеющий аналогов в истории по своей значимости, послужить Тесс, нынешнему человечеству и его потомкам. Этим можно только гордиться.
И все-таки, пока он еще существует и свободен от необходимости немедленно решать какие-то задачи, он хочет припомнить все, что только можно.
Обычно облака были не темными, а перламутровыми. Когда глаза привыкали, в воздухе можно было различить мягкое свечение. На его фоне величаво поднимались голубые горы, вершины которых терялись в облаках и, казалось, доставали до звезд. На огромной равнине поляны перемежались с густыми чащами. Ленг стоял около деревьев в высоких коричневато-рыжих зарослях, напоминающих траву. Кора на стволах медно-красная, на густой листве с лиловыми прожилками поблескивают капельки воды. Над ними радуга раскинула свои трепещущие крылья. Прохладный ветерок приносит ароматы жасмина и имбиря, напоминающие о детстве.
Семейство амадеев привольно расположилось на лужайке. Хотя понятие «семья» отражает образ жизни человека, но Тесс считала, что здесь оно вполне применимо. Амадеи жили группами примерно по шесть взрослых самцов и столько же самок плюс их потомство. Складывались более или менее устойчивые моногамные браки. Можно сказать, что это были расширенные семьи. Время от времени группы встречались, резвились вместе, пели целые дни напролет, а молодые достигшие зрелости особи подыскивали себе партнеров. Потом семьи уходили на свои собственные территории.
Ленг радовался, когда ему попадались знакомые амадеи. Он часто разъезжал, изучая других животных, и поэтому в общении с амадеями Тесс достигла большей близости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71