У него были крылья, козлиная голова и когти, как у Неряхи Питера. Женщина обнимала его ноги, а нос ее покоился у него под вздетым хвостом. Она улыбалась.
— Гнусный Поцелуй, — заметила Эпифани, заглядывая мне через плечо. — Таким образом колдунья традиционно присягала в верности дьяволу.
— Похоже, в те времена недоставало контор с адвокатской братией…
Я перевернул еще несколько страниц, усеянных разными демонами и их подручными. В разделе, посвященном талисманам, было множество пятиконечных перевернутых звезд. Заметив среди них звезду с рисунком 666 в центре, я показал ее Эпифани.
— Мой наименее любимый номер.
— Это из Апокалипсиса.
— Что?
— Библия: “Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть”.
— Это факт?
Девушка, нахмурясь, глянула на меня поверх очков для чтения.
— Неужели ты совсем ничего не знаешь?
— Почти ничего, но я быстро наверстываю. А вот женщина, которую зовут так же, как ресторан, где я вчера обедал. — Я показал Эпифани гравюру с пухлой матроной в крестьянском плаще с капюшоном.
— Вуазен — по-французски “соседка”, — заметила она.
— Вижу, монашки действительно вколотили тебе в голову кое-какие знания. Ну-ка, прочитай надпись.
Взяв книгу, девушка шепотом прочитала маленькие буквы под гравюрой: “Катрин Дезай, по прозвищу Ла Вуазен, гадалка и колдунья из высшего общества. Устраивала Черные Мессы для маркизы де Монтеспан, любовницы короля Людовика XIV, и для прочих дворян. Была арестована, подвергнута пыткам и, после осуждения, казнена в 1680 году”.
— Эта книга — то, что нам нужно.
— Она, конечно, интересна, но ты посмотри, что здесь:
“Маллеус Малефикарум”, “Открытие Колдовства” Реджинальда Скотта, “Магия” Алистера Кроули, и еще “Тайны Альбертуса Магнуса”, и…
— Хватит, отлично. Теперь отправляйся домой и устройся на кушетке с книгой. Отметь места, которые на твой взгляд. стоит прочесть мне, — особенно все, что относится к Черной Мессе.
Эпифани принялась складывать книги в стопку.
— А ты не поедешь со мной?
— У меня есть кой-какая работа. Все будет в порядке, вот ключ от квартиры. — Вынув бумажник, я вложил ей в руку двадцатидолларовую бумажку. — Это на такси и еще на что-нибудь, что тебе понадобится.
— У меня есть собственные деньги.
— Придержи их. Возможно, мне понадобится занять у тебя.
— Я не хочу оставаться одна.
— Закрой дверь на цепочку. Все будет чудесно. Я усадил Эпифани в такси перед входом в библиотеку и уложил на сиденье рядом с ней книги. Она казалась испуганной маленькой девочкой. Наш жгучий “французский” поцелуй заслужил презрительные взгляды двух проходивших мимо бизнесменов и бурные аплодисменты со свистом от маленького сорванца — чистильщика обуви, пристроившегося неподалеку.
Глава тридцать шестая
Оставив “шеви” в гараже, я пошел назад к Бродвею, держась на солнечной стороне Сорок четвертой улицы. Я не торопился и шел, наслаждаясь погодой, как вдруг заметил выходившего из главного подъезда гостиницы “Астор” Луи Сифра. На нем был рыжевато-коричневый берет, твидовое норфолькское пальто, бриджи из тонкой шерсти и блестящие сапоги для верховой езды. В руке, затянутой в перчатку, он нес потрепанную кожаную сумку.
Я заметил, как он жестом отказался от предложения швейцара подозвать такси и быстрым шагом тронулся к центру мимо Парамаунт-Билдинг. Я хотел было догнать его, но подумал, что он так или иначе направляется в контору “Кроссроудс”, и решил сэкономить силы. Я не считал это слежкой, потому что был совсем неподалеку от него. Но когда он, не сбавляя шага, миновал подъезд моего дома, я инстинктивно приотстал и задержался у витрины магазина, изображая живейшее любопытство. Он пересек Сорок вторую улицу и повернул на запад. Я следил за ним от угла, затем зашагал следом по другой стороне улицы.
Сифр выделялся в толпе. Это несложно, когда находишься среди сутенеров, мошенников и наркоманов, толпившихся на Сорок второй улице, особенно если ты одет как на скачки в Гарден. Я предположил, что он направляется в Порт-Оторити, но он удивил меня, нырнув посреди квартала в здание, где располагался Музей Хьюберта и Блошиный цирк.
Я пересек четыре линии двухстороннего движения, петляя как обезумевший заяц, чтобы спустя несколько мгновений застыть перед вывеской у входа. Окаймленные блестящей краской буквы вещали: “УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОКТОР САЙФЕР”. Фотографии восемь на десять дюймов показывали моего клиента в цилиндре и во фраке, похожим на Волшебника Мандрейка. Под ними было помечено: “Вход только по билетам”.
Первый этаж Музея Хьюберта представлял собой галерею залов; сцена находилась в подвале. Я вошел, купил билет и нашел себе место в затемненном зале — у фанерного барьера по грудь высотой, не позволявшего зрителям “участвовать” в представлении. На маленькой яркоосвещенной сцене вращала животом грудастая танцовщица. Кроме себя я насчитал в зале еще пять темных фигур.
Какого черта нужно в подобном дешевом заведении элегантному Луи Сифру? Блошиный цирк и прочие фокусы вряд ли могут обеспечить человека роскошными машинами и адвокатами с Уолл-Стрит. Может, он удовлетворяет свое тщеславие, выступая на публике? Или же это ловушка, предназначенная мне?
Когда заигранная пластинка смолкла, кто-то за сценой поднял иглу и поставил ее снова. Танцовщица казалась утомленной. Она уставилась в потолок, думая о чем-то своем. На третий раз, не успела пластинка отыграть и восемь тактов, как проигрыватель выключили, и женщина опрометью бросилась за кулисы. Никто не аплодировал.
Мы вшестером глазели на пустую сцену, пока там не появился старый чудак в красном жилете и нарукавниках.
— Дамы и господа, — просипел он. — С великим страхом и трепетом представляю вам удивительного, таинственного и незабываемого доктора Сайфера. Поприветствуем его как подобает! — Старик похлопал в ладоши и, никем не поддержанный, зашаркал прочь.
Тусклый свет сменился кромешной тьмой. За сценой послышался приглушенный шепот и постукивания, как бывает на самодеятельных представлениях, а затем последовала ослепительно-яркая вспышка. Свет тут же зажегся, но мне понадобилась минута-другая, чтобы восстановить зрение. Расплывчатый, сине-зеленый ореол колыхался над фигурой на сцене, скрывая ее черты.
— Кто из вас знает, что ждет нас в конце пути? Кто может сказать, наступит ли “завтра”?..
Луи Сифр стоял посреди сцены, окруженный призрачными щупальцами дыма и запахом жженой магнезии. На нем был черный сюртук времен Эдуарда с длинными “ласточкиными” фалдами и жилет на двух пуговицах. На краю стола перед ним стоял черный сундучок на петлях, размером с хлебницу.
— Будущее — неписанный текст, и тот, кто посмеет прочесть его пустые страницы, сделает это на свою беду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Гнусный Поцелуй, — заметила Эпифани, заглядывая мне через плечо. — Таким образом колдунья традиционно присягала в верности дьяволу.
— Похоже, в те времена недоставало контор с адвокатской братией…
Я перевернул еще несколько страниц, усеянных разными демонами и их подручными. В разделе, посвященном талисманам, было множество пятиконечных перевернутых звезд. Заметив среди них звезду с рисунком 666 в центре, я показал ее Эпифани.
— Мой наименее любимый номер.
— Это из Апокалипсиса.
— Что?
— Библия: “Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть”.
— Это факт?
Девушка, нахмурясь, глянула на меня поверх очков для чтения.
— Неужели ты совсем ничего не знаешь?
— Почти ничего, но я быстро наверстываю. А вот женщина, которую зовут так же, как ресторан, где я вчера обедал. — Я показал Эпифани гравюру с пухлой матроной в крестьянском плаще с капюшоном.
— Вуазен — по-французски “соседка”, — заметила она.
— Вижу, монашки действительно вколотили тебе в голову кое-какие знания. Ну-ка, прочитай надпись.
Взяв книгу, девушка шепотом прочитала маленькие буквы под гравюрой: “Катрин Дезай, по прозвищу Ла Вуазен, гадалка и колдунья из высшего общества. Устраивала Черные Мессы для маркизы де Монтеспан, любовницы короля Людовика XIV, и для прочих дворян. Была арестована, подвергнута пыткам и, после осуждения, казнена в 1680 году”.
— Эта книга — то, что нам нужно.
— Она, конечно, интересна, но ты посмотри, что здесь:
“Маллеус Малефикарум”, “Открытие Колдовства” Реджинальда Скотта, “Магия” Алистера Кроули, и еще “Тайны Альбертуса Магнуса”, и…
— Хватит, отлично. Теперь отправляйся домой и устройся на кушетке с книгой. Отметь места, которые на твой взгляд. стоит прочесть мне, — особенно все, что относится к Черной Мессе.
Эпифани принялась складывать книги в стопку.
— А ты не поедешь со мной?
— У меня есть кой-какая работа. Все будет в порядке, вот ключ от квартиры. — Вынув бумажник, я вложил ей в руку двадцатидолларовую бумажку. — Это на такси и еще на что-нибудь, что тебе понадобится.
— У меня есть собственные деньги.
— Придержи их. Возможно, мне понадобится занять у тебя.
— Я не хочу оставаться одна.
— Закрой дверь на цепочку. Все будет чудесно. Я усадил Эпифани в такси перед входом в библиотеку и уложил на сиденье рядом с ней книги. Она казалась испуганной маленькой девочкой. Наш жгучий “французский” поцелуй заслужил презрительные взгляды двух проходивших мимо бизнесменов и бурные аплодисменты со свистом от маленького сорванца — чистильщика обуви, пристроившегося неподалеку.
Глава тридцать шестая
Оставив “шеви” в гараже, я пошел назад к Бродвею, держась на солнечной стороне Сорок четвертой улицы. Я не торопился и шел, наслаждаясь погодой, как вдруг заметил выходившего из главного подъезда гостиницы “Астор” Луи Сифра. На нем был рыжевато-коричневый берет, твидовое норфолькское пальто, бриджи из тонкой шерсти и блестящие сапоги для верховой езды. В руке, затянутой в перчатку, он нес потрепанную кожаную сумку.
Я заметил, как он жестом отказался от предложения швейцара подозвать такси и быстрым шагом тронулся к центру мимо Парамаунт-Билдинг. Я хотел было догнать его, но подумал, что он так или иначе направляется в контору “Кроссроудс”, и решил сэкономить силы. Я не считал это слежкой, потому что был совсем неподалеку от него. Но когда он, не сбавляя шага, миновал подъезд моего дома, я инстинктивно приотстал и задержался у витрины магазина, изображая живейшее любопытство. Он пересек Сорок вторую улицу и повернул на запад. Я следил за ним от угла, затем зашагал следом по другой стороне улицы.
Сифр выделялся в толпе. Это несложно, когда находишься среди сутенеров, мошенников и наркоманов, толпившихся на Сорок второй улице, особенно если ты одет как на скачки в Гарден. Я предположил, что он направляется в Порт-Оторити, но он удивил меня, нырнув посреди квартала в здание, где располагался Музей Хьюберта и Блошиный цирк.
Я пересек четыре линии двухстороннего движения, петляя как обезумевший заяц, чтобы спустя несколько мгновений застыть перед вывеской у входа. Окаймленные блестящей краской буквы вещали: “УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОКТОР САЙФЕР”. Фотографии восемь на десять дюймов показывали моего клиента в цилиндре и во фраке, похожим на Волшебника Мандрейка. Под ними было помечено: “Вход только по билетам”.
Первый этаж Музея Хьюберта представлял собой галерею залов; сцена находилась в подвале. Я вошел, купил билет и нашел себе место в затемненном зале — у фанерного барьера по грудь высотой, не позволявшего зрителям “участвовать” в представлении. На маленькой яркоосвещенной сцене вращала животом грудастая танцовщица. Кроме себя я насчитал в зале еще пять темных фигур.
Какого черта нужно в подобном дешевом заведении элегантному Луи Сифру? Блошиный цирк и прочие фокусы вряд ли могут обеспечить человека роскошными машинами и адвокатами с Уолл-Стрит. Может, он удовлетворяет свое тщеславие, выступая на публике? Или же это ловушка, предназначенная мне?
Когда заигранная пластинка смолкла, кто-то за сценой поднял иглу и поставил ее снова. Танцовщица казалась утомленной. Она уставилась в потолок, думая о чем-то своем. На третий раз, не успела пластинка отыграть и восемь тактов, как проигрыватель выключили, и женщина опрометью бросилась за кулисы. Никто не аплодировал.
Мы вшестером глазели на пустую сцену, пока там не появился старый чудак в красном жилете и нарукавниках.
— Дамы и господа, — просипел он. — С великим страхом и трепетом представляю вам удивительного, таинственного и незабываемого доктора Сайфера. Поприветствуем его как подобает! — Старик похлопал в ладоши и, никем не поддержанный, зашаркал прочь.
Тусклый свет сменился кромешной тьмой. За сценой послышался приглушенный шепот и постукивания, как бывает на самодеятельных представлениях, а затем последовала ослепительно-яркая вспышка. Свет тут же зажегся, но мне понадобилась минута-другая, чтобы восстановить зрение. Расплывчатый, сине-зеленый ореол колыхался над фигурой на сцене, скрывая ее черты.
— Кто из вас знает, что ждет нас в конце пути? Кто может сказать, наступит ли “завтра”?..
Луи Сифр стоял посреди сцены, окруженный призрачными щупальцами дыма и запахом жженой магнезии. На нем был черный сюртук времен Эдуарда с длинными “ласточкиными” фалдами и жилет на двух пуговицах. На краю стола перед ним стоял черный сундучок на петлях, размером с хлебницу.
— Будущее — неписанный текст, и тот, кто посмеет прочесть его пустые страницы, сделает это на свою беду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57