появился дежурный врач и сообщил, что Джонни, мол, проходит специальную терапию и его нельзя беспокоить до следующего понедельника.
— Похоже, они хотели, чтоб вы убрались.
— Верно. Манеры этого типа не внушали доверия. — Сифр положил свой мундштук в кармашек жилета и сложил руки на столе. — Я задержался в Покипси до понедельника и вернулся в клинику точно в часы приема. Доктора я больше не видел, но, услышав, что мне нужен Джонни, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал “нет”. Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.
— А раньше они об этом не сказали?
— Ни слова. Я возмутился. Признаюсь, устроил небольшой скандал, что было ошибкой. Регистраторша пригрозила вызвать полицию, если я тотчас же не уйду.
— И что вы сделали?
— Я ушел. А что оставалось? Это частная клиника, и я не хотел нарываться на неприятности. Вот почему мне нужна ваша помощь.
— Вы хотите, чтобы я отправился в клинику?
— Именно. — Сифр выразительно развел руками, словно давая понять, что ему скрывать нечего. — Во-первых, я хочу знать, жив ли Джонни Фаворит, — это очень важно. И если жив, то где он находится.
Сунув руку во внутренний карман пиджака, я вытащил маленькую записную книжку в кожаном переплете и цанговый карандаш.
— По-моему, это проще пареной репы. Будьте добры, адрес и название клиники.
— “Больница памяти Эммы Додд Харвест”, она находится к востоку от города, на Плезэнт Вэлли-роуд.
Я записал название и спросил имя доктора, выпроводившего Сифра.
— Фаулер. Кажется, его звали Альберт или Альфред. Я записал и это.
— Фаворит зарегистрирован под собственным именем?
— Да. Джонатан Либлинг.
— Пожалуй, этого достаточно. — Я спрятал книжку и поднялся. — Как мне связаться с вами?
— Лучше всего через моего адвоката. — Сифр разгладил усы кончиком указательного пальца. — Надеюсь, вы не покидаете меня? Я полагал, мы отобедаем вместе.
— Жаль отказываться от угощения, но если я потороплюсь, то успею в Покипси до закрытия клиники.
— В клинике нет приемных часов для посторонних. Вас не пустят.
— Зато пустят коллегу-медика. На этом держится любое мое прикрытие. Если я буду ждать до понедельника, это обойдется вам дороже. Я беру пятьдесят долларов в день плюс издержки.
— Что же, для хорошей работы сумма невелика.
— Работа будет выполнена на пять с плюсом. Я позвоню Уайнсэпу, как только что-нибудь прояснится.
— Прекрасно. Рад был познакомиться с вами, мистер Энджел.
Провожаемый насмешливым взглядом метрдотеля, я забрал из гардероба пальто и “дипломат” и вышел из ресторана.
Глава третья
Мой “шеви”, купленный шесть лет назад, стоял в “Ипподром Гэридж” на Сорок четвертой улице, рядом с Шестой авеню. От этого легендарного театра осталось лишь название. Когда-то в “Иппе” танцевала Павлова, а местным оркестром дирижировал Джон Филип Суса. Теперь здесь воняло выхлопными газами, а единственная музыка, доступная уху, доносилась из маленького приемника в конторе, в редких паузах между пулеметной испанской скороговоркой диктора-пуэрториканца.
К двум часам дня я уже катил по Вест-Сайдскому шоссе. “Великий Исход” машин из города, знаменующий наступление уик-энда еще не начался, и движение по Сомилл Ривер-парквэй было небольшим. Остановившись у супермаркета, я купил себе пинту “бурбона”, чтобы не скучать в дороге. К тому времени, как я добрался до Пикскилла, от пинты осталась половина, и я убрал бутылку в “бардачок”, дабы не скучать и на обратном пути.
Я ехал по объятой тишиной, заснеженной сельской местности. Стоял чудесный денек, и жаль было нарушать его хит-парадом аденоидных голосов вещавших по радио недоумков. После серой городской слякоти все вокруг казалось белым и чистым — пейзаж в духе бабушки пророка Моисея.
В начале четвертого я добрался до окраин Покипси и свернул на Плезэнт Вэлли-роуд. Миновав поселок и проехав еще миль пять, я увидел окруженное стеной поместье с фигурными коваными воротами и большими бронзовыми буквами на кирпичной стене: “БОЛЬНИЦА ПАМЯТИ ЭММЫ ДОДД ХАРВЕСТ”. Свернув на посыпанную щебенкой подъездную дорожку, я с полмили петлял в зарослях болиголова, прежде чем передо мной возникло шестиэтажное здание из красного кирпича, построенное в георгианском стиле, и снаружи скорее смахивающее на студенческое общежитие, чем на клинику.
Однако внутри каждая деталь соответствовала вывеске — привычно-зеленоватые стены и серый линолеум, достаточно чистый, чтобы на нем можно было оперировать. У одной из стен, в нише, размещался покрытый стеклом регистрационный стол. Напротив висел большой портрет маслом, изображающий бульдожье лицо титулованной вдовицы. Даже не глядя на пластину, привинченную к позолоченной раме, можно было догадаться, что это — Эмма Додд Харвест.
По сияющему чистотой коридору прошествовал санитар в белом, толкая перед собой инвалидную коляску, и исчез за углом.
Я ненавижу больницы — слишком уж долго я провалялся на казенной койке, поправляясь после фронтовых ранений. В непременной стерильности подобных заведений есть нечто пугающее. Приглушенный шорох резиновых подошв по яркоосвещенным коридорам, воняющим лизолом. Безликие санитары в накрахмаленных белых халатах. Монотонность режима, придающая особое значение любому событию, даже выносу ночной посудины. При одной даже мысли о пребывании в палате у меня перехватило горло. Внутри клиники ничем не отличались от тюрем.
Девушка за регистрационным столом была юной и простоватой. Она носила белую униформу с черной бирочкой “Р.Флис”. В глубине ниши находился кабинет; сквозь приоткрытую дверь виднелись шкафчики с картотекой.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — Голос мисс Флис был сладок, как дыхание ангела. Отблески ламп дневного света лежали на толстых линзах ее очков без оправы.
— Еще как можете. Мое имя Эндрю Конрой, я занимаюсь исследованиями для Национального института здоровья. — Открыв на стеклянной крышке стола свой черный “дипломат” из телячьей кожи, я показал ей поддельное удостоверение в прозрачном чехольчике, которое всегда ношу в запасном бумажнике. Я вставил его в прозрачный футляр еще спускаясь вниз на лифте, в доме 666 по Пятой авеню, заменив прежнюю карточку.
Мисс Флис с подозрением изучала меня: ее водянистые глаза скользили туда-сюда за толстыми линзами, будто тропические рыбки в аквариуме. Я понимал, что ей не понравился мой мятый костюм и пятна от супа на галстуке, но все же дорогой “дипломат” выручил меня.
— Кого именно вы хотели бы увидеть, мистер Конрой? — едва заметно улыбнулась она.
— Возможно, вы сами ответите на этот вопрос. — Я сунул запасной бумажник в карман и оперся о крышку стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Похоже, они хотели, чтоб вы убрались.
— Верно. Манеры этого типа не внушали доверия. — Сифр положил свой мундштук в кармашек жилета и сложил руки на столе. — Я задержался в Покипси до понедельника и вернулся в клинику точно в часы приема. Доктора я больше не видел, но, услышав, что мне нужен Джонни, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал “нет”. Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.
— А раньше они об этом не сказали?
— Ни слова. Я возмутился. Признаюсь, устроил небольшой скандал, что было ошибкой. Регистраторша пригрозила вызвать полицию, если я тотчас же не уйду.
— И что вы сделали?
— Я ушел. А что оставалось? Это частная клиника, и я не хотел нарываться на неприятности. Вот почему мне нужна ваша помощь.
— Вы хотите, чтобы я отправился в клинику?
— Именно. — Сифр выразительно развел руками, словно давая понять, что ему скрывать нечего. — Во-первых, я хочу знать, жив ли Джонни Фаворит, — это очень важно. И если жив, то где он находится.
Сунув руку во внутренний карман пиджака, я вытащил маленькую записную книжку в кожаном переплете и цанговый карандаш.
— По-моему, это проще пареной репы. Будьте добры, адрес и название клиники.
— “Больница памяти Эммы Додд Харвест”, она находится к востоку от города, на Плезэнт Вэлли-роуд.
Я записал название и спросил имя доктора, выпроводившего Сифра.
— Фаулер. Кажется, его звали Альберт или Альфред. Я записал и это.
— Фаворит зарегистрирован под собственным именем?
— Да. Джонатан Либлинг.
— Пожалуй, этого достаточно. — Я спрятал книжку и поднялся. — Как мне связаться с вами?
— Лучше всего через моего адвоката. — Сифр разгладил усы кончиком указательного пальца. — Надеюсь, вы не покидаете меня? Я полагал, мы отобедаем вместе.
— Жаль отказываться от угощения, но если я потороплюсь, то успею в Покипси до закрытия клиники.
— В клинике нет приемных часов для посторонних. Вас не пустят.
— Зато пустят коллегу-медика. На этом держится любое мое прикрытие. Если я буду ждать до понедельника, это обойдется вам дороже. Я беру пятьдесят долларов в день плюс издержки.
— Что же, для хорошей работы сумма невелика.
— Работа будет выполнена на пять с плюсом. Я позвоню Уайнсэпу, как только что-нибудь прояснится.
— Прекрасно. Рад был познакомиться с вами, мистер Энджел.
Провожаемый насмешливым взглядом метрдотеля, я забрал из гардероба пальто и “дипломат” и вышел из ресторана.
Глава третья
Мой “шеви”, купленный шесть лет назад, стоял в “Ипподром Гэридж” на Сорок четвертой улице, рядом с Шестой авеню. От этого легендарного театра осталось лишь название. Когда-то в “Иппе” танцевала Павлова, а местным оркестром дирижировал Джон Филип Суса. Теперь здесь воняло выхлопными газами, а единственная музыка, доступная уху, доносилась из маленького приемника в конторе, в редких паузах между пулеметной испанской скороговоркой диктора-пуэрториканца.
К двум часам дня я уже катил по Вест-Сайдскому шоссе. “Великий Исход” машин из города, знаменующий наступление уик-энда еще не начался, и движение по Сомилл Ривер-парквэй было небольшим. Остановившись у супермаркета, я купил себе пинту “бурбона”, чтобы не скучать в дороге. К тому времени, как я добрался до Пикскилла, от пинты осталась половина, и я убрал бутылку в “бардачок”, дабы не скучать и на обратном пути.
Я ехал по объятой тишиной, заснеженной сельской местности. Стоял чудесный денек, и жаль было нарушать его хит-парадом аденоидных голосов вещавших по радио недоумков. После серой городской слякоти все вокруг казалось белым и чистым — пейзаж в духе бабушки пророка Моисея.
В начале четвертого я добрался до окраин Покипси и свернул на Плезэнт Вэлли-роуд. Миновав поселок и проехав еще миль пять, я увидел окруженное стеной поместье с фигурными коваными воротами и большими бронзовыми буквами на кирпичной стене: “БОЛЬНИЦА ПАМЯТИ ЭММЫ ДОДД ХАРВЕСТ”. Свернув на посыпанную щебенкой подъездную дорожку, я с полмили петлял в зарослях болиголова, прежде чем передо мной возникло шестиэтажное здание из красного кирпича, построенное в георгианском стиле, и снаружи скорее смахивающее на студенческое общежитие, чем на клинику.
Однако внутри каждая деталь соответствовала вывеске — привычно-зеленоватые стены и серый линолеум, достаточно чистый, чтобы на нем можно было оперировать. У одной из стен, в нише, размещался покрытый стеклом регистрационный стол. Напротив висел большой портрет маслом, изображающий бульдожье лицо титулованной вдовицы. Даже не глядя на пластину, привинченную к позолоченной раме, можно было догадаться, что это — Эмма Додд Харвест.
По сияющему чистотой коридору прошествовал санитар в белом, толкая перед собой инвалидную коляску, и исчез за углом.
Я ненавижу больницы — слишком уж долго я провалялся на казенной койке, поправляясь после фронтовых ранений. В непременной стерильности подобных заведений есть нечто пугающее. Приглушенный шорох резиновых подошв по яркоосвещенным коридорам, воняющим лизолом. Безликие санитары в накрахмаленных белых халатах. Монотонность режима, придающая особое значение любому событию, даже выносу ночной посудины. При одной даже мысли о пребывании в палате у меня перехватило горло. Внутри клиники ничем не отличались от тюрем.
Девушка за регистрационным столом была юной и простоватой. Она носила белую униформу с черной бирочкой “Р.Флис”. В глубине ниши находился кабинет; сквозь приоткрытую дверь виднелись шкафчики с картотекой.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — Голос мисс Флис был сладок, как дыхание ангела. Отблески ламп дневного света лежали на толстых линзах ее очков без оправы.
— Еще как можете. Мое имя Эндрю Конрой, я занимаюсь исследованиями для Национального института здоровья. — Открыв на стеклянной крышке стола свой черный “дипломат” из телячьей кожи, я показал ей поддельное удостоверение в прозрачном чехольчике, которое всегда ношу в запасном бумажнике. Я вставил его в прозрачный футляр еще спускаясь вниз на лифте, в доме 666 по Пятой авеню, заменив прежнюю карточку.
Мисс Флис с подозрением изучала меня: ее водянистые глаза скользили туда-сюда за толстыми линзами, будто тропические рыбки в аквариуме. Я понимал, что ей не понравился мой мятый костюм и пятна от супа на галстуке, но все же дорогой “дипломат” выручил меня.
— Кого именно вы хотели бы увидеть, мистер Конрой? — едва заметно улыбнулась она.
— Возможно, вы сами ответите на этот вопрос. — Я сунул запасной бумажник в карман и оперся о крышку стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57