Впрочем, оно интересует меня до определенных пределов — пока вы не слишком досаждаете мне.
Сэр Джайлс испытывал противоречивые чувства, но любопытство победило.
— Кто вы такой? — спросил он, подавшись вперед.
— Раз вам так хочется, отвечу, — улыбнулся незнакомец. — Ваше любопытство кажется искренним. Я — пресвитер Иоанн, Грааль и Хранитель Грааля. Любое волшебство, которое пытались совершить с помощью Грааля, похищено у меня, и ко мне же Грааль вернется.
Сэр Джайлс отступил на шаг.
— Чепуха! — сердито воскликнул он. — Надо же придумать… — Пресвитер Иоанн! Ладно, мне нет до этого дела.
А вам бы я посоветовал лучше присматривать за своим Граалем. — Он повернулся и решительно зашагал к платформе.
Громкий голос Иоанна остановил его.
— Мы второй раз встречаемся с вами, Джайлс Тамалти. Предупреждаю: мы встретимся еще раз, и это вам не понравится, потому что кое в чем мы похожи. Забавно наблюдать людей, не правда ли? Чем-то они напоминают насекомых.
Знаете, когда перевернешь камень и те бросаются врассыпную… Ах, как вам предстоит бежать! Бежать до изнеможения.
А Небеса будут наблюдать вас и смеяться, глядя, как вам приходится выбирать совсем не те пути, которые хотелось бы! Вы будете карабкаться по вселенной, словно муравей, упавший на дно Грааля. А стенки скользкие, и никто не подхватит вас, никто не вытащит. Даже в самой глубокой яме можно найти меня, но вам и этого не дано. Вы ведь никогда не падали в яму, вы только сталкивали туда других.
С самых первых слов их странного разговора сэр Джайлс все поглядывал на носильщика, скучавшего неподалеку. Но тот, вроде бы, не обращал на них внимания, и даже сейчас, когда угрожающие слова человека в сером далеко разносились в ясном утреннем воздухе, и ухом не повел. Тогда сэр Джайлс решительно направился к нему.
— Где платформа на Лондон? — резко спросил он.
— Через мост, сэр, — ответил носильщик.
Сэр Джайлс пристально посмотрел на него и понял, что тот просто не слышит человека в сером, хотя он говорит громко.
— Черт знает что мерещится! — пробормотал про себя сэр Джайлс. — Этот Персиммонс совершенно истрепал мне нервы. Надо же придумать — муравей, свалившийся в потир!
Экое гадкое сравнение!
Входя в кассу, сэр Джайлс оглянулся. Человек в сером уходил со станции.
Пресвитер Иоанн, если это и в самом деле был он, неторопливо шагая проселком, добрался до приходского дома на окраине Фардля. Здесь его встретил Бетсби. Священник тут же признал вчерашнего собеседника и бросился к нему чуть ли не с объятиями.
— А-а, вы все еще здесь? — закричал он. — С чем вас и поздравляю! «Где ни гостишь, по дому грустишь», верно? Хотя ваш-то дом вряд ли в Фардле, но любая церковь — наш дом… в Англии, конечно. Бьюсь об заклад, за границей вы ни в одной церкви не почувствуете себя так по-домашнему.
— Это смотря что считать домом, — ответил Иоанн. — Наверное, все-таки, я не имею в виду английский дом.
— Я думаю, у них там нет настоящего чувства семьи, — ляпнул Бетсби. — Как это сказано у одного поэта? «Небеса — наш семейный кров…»
— А что же тогда для вас Царствие Небесное? — поинтересовался его собеседник.
— О, тут надо понимать, — многозначительно произнес Бетсби. Если у Леддинга разговоры с Иоанном вызывали животную ярость, у Персиммонса — ненависть, то на Бетсби они действовали совершенно иначе. Он и без того ощущал себя Великим Учителем, поговорив же с Иоанном две минуты, возложил на себя крест Пророка и Защитника, а в пыли за ним, едва волоча ноги, тащилась убогая, хроменькая Церковь.
— Тут надо понимать, — продолжал он. — Конечно, кое-кто считает, что это — Церковь, но нет, слишком узко, слишком узко! Когда я готовлю свою молодежь к конфирмации, я их учу, что Царствие Небесное — это все хорошие люди, сколько их есть на свете, гм, да, включая женщин, конечно. Да, вот именно так я и говорю. Хоть и просто, зато полезно.
— А хорошие люди — это?..
— Ну, хорошие… сами понимаете, кто же этого не знает? По плодам, как говорится. Не убивают. Не прелюбодействуют. Такие добрые, трудолюбивые, бережливые, честные… хорошие, одним словом. В конце концов, это же видно!
— Значит, ощутить Царствие Небесное можно среди честных и прилежных? Похоже, вы правы. Церковь чудесным образом защищена от ошибок.
— Да, — важно согласился Бетсби, — ибо Вера, некогда врученная… Мы не можем совершить ошибки, если идем проторенным путем. То, что хорошо для апостола Павла, хорошо и для меня.
— Это когда он ослеп после Дамаска? — уточнил незнакомец. — Или когда преследовал христиан в Иерусалиме?
Или когда учил их в Македонии?
— Да ведь все равно, везде и всюду — это один и тог же Павел! — торжествуя, воскликнул Бетсби. — И со мной то же самое. Я могу постареть, но не изменюсь!
— Значит, когда Сын Человеческий придет, он найдет веру на земле? Должен вам сказать, это превосходит Его ожидания.
— А как же пять праведников Содома? — напомнил Бетсби.
— Так ведь не нашлось в Содоме пяти праведников, — вздохнул незнакомец. — «Иерусалим, Иерусалим…»!
— Ну, может и так, — признал немного смущенный Бетсби, — однако притчу ведь надо к чему-то применить. Нельзя же понимать ее буквально, a la lettre, как сказали бы остроумные французы. Боюсь, остроумия в них больше, чем праведности…
Так, непринужденно беседуя, они вошли в деревушку.
Возле трактира стоял, глубоко задумавшись, инспектор Колхаун. Скользнув по прохожим равнодушным взглядом, он вернулся к созерцанию трактирной двери. Однако незнакомец в сером шагнул к нему и по-приятельски окликнул:
— Эй, инспектор, что вы тут делаете?
— Думаете, вас это касается? — критически оглядев незнакомца, промолвил Колхаун. — А вот мне так не кажется. Я что-то не припомню, где мы встречались?
— Да где мы только не встречались! — оживленно воскликнул человек в сером. — Право, я не хотел вас отвлекать. Мистер Бетсби, вы не знакомы с инспектором Колхауном? Инспектор, это мистер Бетсби, он пока присматривает за здешним приходом.
Оба представленных пробормотали нечто неразборчивое, а их общий знакомый продолжал:
— О, вам бы надо подружиться, ведь на вас двоих держится вселенная. Движение — и устойчивость, вдохновение — и порядок…
— Да, да, — подхватил Бетсби. — Я всегда это чувствовал. Знаете, как-то во время службы я так и сказал, что полиция при десяти заповедях нужна не меньше Церкви. Тем более сейчас, когда так мало уважают закон.
— А когда его вообще-то уважали? — подал реплику инспектор. Спешить ему было некуда, и он решил потратить четверть часа на разговор с местным священником. — По-моему, особенно хуже не стало.
— Как сказать, как сказать, — оживился Бетсби. — Конечно, как человек падал лет двадцать. — тридцать назад, так он и теперь падает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Сэр Джайлс испытывал противоречивые чувства, но любопытство победило.
— Кто вы такой? — спросил он, подавшись вперед.
— Раз вам так хочется, отвечу, — улыбнулся незнакомец. — Ваше любопытство кажется искренним. Я — пресвитер Иоанн, Грааль и Хранитель Грааля. Любое волшебство, которое пытались совершить с помощью Грааля, похищено у меня, и ко мне же Грааль вернется.
Сэр Джайлс отступил на шаг.
— Чепуха! — сердито воскликнул он. — Надо же придумать… — Пресвитер Иоанн! Ладно, мне нет до этого дела.
А вам бы я посоветовал лучше присматривать за своим Граалем. — Он повернулся и решительно зашагал к платформе.
Громкий голос Иоанна остановил его.
— Мы второй раз встречаемся с вами, Джайлс Тамалти. Предупреждаю: мы встретимся еще раз, и это вам не понравится, потому что кое в чем мы похожи. Забавно наблюдать людей, не правда ли? Чем-то они напоминают насекомых.
Знаете, когда перевернешь камень и те бросаются врассыпную… Ах, как вам предстоит бежать! Бежать до изнеможения.
А Небеса будут наблюдать вас и смеяться, глядя, как вам приходится выбирать совсем не те пути, которые хотелось бы! Вы будете карабкаться по вселенной, словно муравей, упавший на дно Грааля. А стенки скользкие, и никто не подхватит вас, никто не вытащит. Даже в самой глубокой яме можно найти меня, но вам и этого не дано. Вы ведь никогда не падали в яму, вы только сталкивали туда других.
С самых первых слов их странного разговора сэр Джайлс все поглядывал на носильщика, скучавшего неподалеку. Но тот, вроде бы, не обращал на них внимания, и даже сейчас, когда угрожающие слова человека в сером далеко разносились в ясном утреннем воздухе, и ухом не повел. Тогда сэр Джайлс решительно направился к нему.
— Где платформа на Лондон? — резко спросил он.
— Через мост, сэр, — ответил носильщик.
Сэр Джайлс пристально посмотрел на него и понял, что тот просто не слышит человека в сером, хотя он говорит громко.
— Черт знает что мерещится! — пробормотал про себя сэр Джайлс. — Этот Персиммонс совершенно истрепал мне нервы. Надо же придумать — муравей, свалившийся в потир!
Экое гадкое сравнение!
Входя в кассу, сэр Джайлс оглянулся. Человек в сером уходил со станции.
Пресвитер Иоанн, если это и в самом деле был он, неторопливо шагая проселком, добрался до приходского дома на окраине Фардля. Здесь его встретил Бетсби. Священник тут же признал вчерашнего собеседника и бросился к нему чуть ли не с объятиями.
— А-а, вы все еще здесь? — закричал он. — С чем вас и поздравляю! «Где ни гостишь, по дому грустишь», верно? Хотя ваш-то дом вряд ли в Фардле, но любая церковь — наш дом… в Англии, конечно. Бьюсь об заклад, за границей вы ни в одной церкви не почувствуете себя так по-домашнему.
— Это смотря что считать домом, — ответил Иоанн. — Наверное, все-таки, я не имею в виду английский дом.
— Я думаю, у них там нет настоящего чувства семьи, — ляпнул Бетсби. — Как это сказано у одного поэта? «Небеса — наш семейный кров…»
— А что же тогда для вас Царствие Небесное? — поинтересовался его собеседник.
— О, тут надо понимать, — многозначительно произнес Бетсби. Если у Леддинга разговоры с Иоанном вызывали животную ярость, у Персиммонса — ненависть, то на Бетсби они действовали совершенно иначе. Он и без того ощущал себя Великим Учителем, поговорив же с Иоанном две минуты, возложил на себя крест Пророка и Защитника, а в пыли за ним, едва волоча ноги, тащилась убогая, хроменькая Церковь.
— Тут надо понимать, — продолжал он. — Конечно, кое-кто считает, что это — Церковь, но нет, слишком узко, слишком узко! Когда я готовлю свою молодежь к конфирмации, я их учу, что Царствие Небесное — это все хорошие люди, сколько их есть на свете, гм, да, включая женщин, конечно. Да, вот именно так я и говорю. Хоть и просто, зато полезно.
— А хорошие люди — это?..
— Ну, хорошие… сами понимаете, кто же этого не знает? По плодам, как говорится. Не убивают. Не прелюбодействуют. Такие добрые, трудолюбивые, бережливые, честные… хорошие, одним словом. В конце концов, это же видно!
— Значит, ощутить Царствие Небесное можно среди честных и прилежных? Похоже, вы правы. Церковь чудесным образом защищена от ошибок.
— Да, — важно согласился Бетсби, — ибо Вера, некогда врученная… Мы не можем совершить ошибки, если идем проторенным путем. То, что хорошо для апостола Павла, хорошо и для меня.
— Это когда он ослеп после Дамаска? — уточнил незнакомец. — Или когда преследовал христиан в Иерусалиме?
Или когда учил их в Македонии?
— Да ведь все равно, везде и всюду — это один и тог же Павел! — торжествуя, воскликнул Бетсби. — И со мной то же самое. Я могу постареть, но не изменюсь!
— Значит, когда Сын Человеческий придет, он найдет веру на земле? Должен вам сказать, это превосходит Его ожидания.
— А как же пять праведников Содома? — напомнил Бетсби.
— Так ведь не нашлось в Содоме пяти праведников, — вздохнул незнакомец. — «Иерусалим, Иерусалим…»!
— Ну, может и так, — признал немного смущенный Бетсби, — однако притчу ведь надо к чему-то применить. Нельзя же понимать ее буквально, a la lettre, как сказали бы остроумные французы. Боюсь, остроумия в них больше, чем праведности…
Так, непринужденно беседуя, они вошли в деревушку.
Возле трактира стоял, глубоко задумавшись, инспектор Колхаун. Скользнув по прохожим равнодушным взглядом, он вернулся к созерцанию трактирной двери. Однако незнакомец в сером шагнул к нему и по-приятельски окликнул:
— Эй, инспектор, что вы тут делаете?
— Думаете, вас это касается? — критически оглядев незнакомца, промолвил Колхаун. — А вот мне так не кажется. Я что-то не припомню, где мы встречались?
— Да где мы только не встречались! — оживленно воскликнул человек в сером. — Право, я не хотел вас отвлекать. Мистер Бетсби, вы не знакомы с инспектором Колхауном? Инспектор, это мистер Бетсби, он пока присматривает за здешним приходом.
Оба представленных пробормотали нечто неразборчивое, а их общий знакомый продолжал:
— О, вам бы надо подружиться, ведь на вас двоих держится вселенная. Движение — и устойчивость, вдохновение — и порядок…
— Да, да, — подхватил Бетсби. — Я всегда это чувствовал. Знаете, как-то во время службы я так и сказал, что полиция при десяти заповедях нужна не меньше Церкви. Тем более сейчас, когда так мало уважают закон.
— А когда его вообще-то уважали? — подал реплику инспектор. Спешить ему было некуда, и он решил потратить четверть часа на разговор с местным священником. — По-моему, особенно хуже не стало.
— Как сказать, как сказать, — оживился Бетсби. — Конечно, как человек падал лет двадцать. — тридцать назад, так он и теперь падает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62