Ей нужно только перевести дыхание. Верно, Джоанна?
Джоанна улыбается свекрови так, что совершенно ясно, что она хочет сказать: «Да, конечно, спасибо, и с каким бы удовольствием я заткнула твою старую задницу жетоном для парковочного автомата!» Энди это видит.
– Джилли была бы не против, если бы ты ей помогла с ребенком. Ты можешь, Джо? А я встану в упряжку вместо тебя? Ладно?
– Ради Бога, Энди, – с глубокой благодарностью отвечает Джоанна.
Энди берется за ее гуж, Джоанна отходит к Джилл, а Кора бросает ей вслед взгляд, громко и отчетливо произносящий: «Дезертир!»
Из большого старого вездехода вываливаются Дэви Хоупвелл, его родители и миссис Кингсбери.
– Ну как, Энди, готов? – спрашивает Джонас.
– Погоняй! – отвечает Энди, благослови его Господь. И они тащат старую даму к мэрии. Кора едет, царственно подняв тонкий новоанглийский нос. Джилл и Джоанна идут сзади, оживленно болтая. Гарри, укутанный до вида плюшевого медведя, трусит рядом с мамой, держа ее за руку.
В мэрии Урсула, Тесе Маршан и Тавия Годсо регистрируют прибывших, давая им листы бумаги и прося записать всех членов семьи, которые рассчитывают ночевать в подвале мэрии. У них за спиной – четверо мужчин, имеющих важный вид, но не слишком занятых работой. Это – Робби Билз, городской менеджер, и трое городских советников: Джордж Кирби, Берт Соамс и Генри Брайт. Генри – муж Карлы Брайт, и сейчас у него на руках их сын Фрэнк – его мы тоже видели в детском саду у Молли. Фрэнк крепко спит.
И снова входят знакомые лица; остров – община маленькая. Детей старше детсадовского возраста сейчас нет – они застряли на той стороне пролива на материке.
Урсула совсем забегалась.
– Все записывайтесь! Нам надо знать, кто здесь есть, так что записывайтесь, пока не ушли вниз!
Она кидает неодобрительный взгляд на четырех мужчин, которые только стоят и сплетничают.
– И что он? – спрашивает Берт Соамс.
– А что он мог сказать? – пожимает плечами Робби Билз. – Кто к северу от Каско-Бэй не знает, что Питер Годсо на каждый фунт омаров продает девять фунтов травы?
Он кидает взгляд на Урсулу и Тавию, которая в это время бежит в кладовую за подушками – работа, до которой Робби снизошел бы только под дулом пистолета, – и продолжает:
– Да я его и не виню. Черт возьми, ему же полный дом баб надо содержать!
Билл Соамс фыркает, но Джордж Кирби и Генри Брайт обмениваются неловкими взглядами. Им не нравится излишне злобный тон сплетни.
– Вопрос в том, – говорит Джордж Кирби, – откуда тот тип знал это, Робби?
Робби закатывает глаза, будто говоря: «ну и олух!»
– Наверняка они в одном бизнесе, – отвечает он. – Вообще, зачем кому-то убивать такую безвредную старуху, как Марта Кларендон, если он не накурился в доску? Вот что ты мне скажи, Джордж Кирби!
– Это не объясняет, откуда он знал насчет Кэт Уизерс, будто она в Дерри ездила на аборт, – возражает Генри Брайт.
– Урсула! Есть еще одеяла? – доносится женский голос.
Урсула не выдерживает:
– Робби Билз! Генри Брайт! Вы не могли бы, ребята, сходить вниз и притащить одеяла из задней кладовой? Или вы еще свои политические разговоры не кончили?
Робби и Генри направляются к выходу – Робби с презрительной улыбкой. Генри с пристыженным лицом, что сам не догадался ничем помочь.
– Чего ты психуешь, Урсула? – насмешливо спрашивает Робби. – Критические дни, что ли?
Она кидает на него взгляд, полный неподдельного презрения, и отбрасывает волосы с лица.
– Робби, ты не думаешь, что пора бы давать сирену и звать народ? – говорит Тавия.
– Похоже, они и сами сюда дружно тянутся, – отвечает Робби. – А остальные тоже скоро соберутся. Как по мне, это все одна сплошная глупость. Ты думаешь, наши бабушки и дедушки, когда штормило, тоже собирались в зале мэрии, как пещерные люди, напуганные молнией?
– Нет, – отвечает Урсула, – они собирались в Методистской церкви. У меня есть фотография, можешь посмотреть, если хочешь. Буря двадцать седьмого года. Могу даже там тебе показать твоего деда. Он помешивает котел с супом. Приятно знать, что был в твоей семье человек, который от общей работы не отлынивал.
Робби уже готов огрызнуться, но его останавливает голос Генри Брайта:
– Робби, пошли!
И он, все еще держа на руках спящего ребенка, идет вниз, за ним Джордж Кирби. Робби заткнулся. Джордж на двадцать лет старше, и если он не считает себя выше такой работы, как таскание одеял, то и Робби может пойти с ними и по крайней мере сделать вид, что занят.
Когда мужчины выходят, Урсула, Тавия и Тесе переглядываются и закатывают глаза к небу. Тем временем подходят еще люди по двое и по трое, а шторм продолжает реветь.
– Записывайтесь, ребята! – требует Урсула. – Давайте! Место есть для всех, но мы должны знать, кто у нас тут!
Входит Молли Андерсон, отряхивая снег с волос и ведя за руку Ральфи. Спрашивает:
– Урсула, ты Майка не видела?
– Нет, но я бы поймала рацию его автомобиля, если бы он вызывал. – Она показывает на рацию. – Сегодня от этой штуки другой пользы мало. Раздевайся, Молли, и пошли работать.
– Как тут дела? – спрашивает Молли.
– Веселимся, как на балу. Привет, Ральфи!
– Привет, – отвечает Ральфи.
Молли опускается на колени и начинает работу по выниманию Ральфи из кучи теплой одежды. Тем временем люди продолжают подходить. На улице вихрится снег и воет ветер.
Ночью. У пожарного депо.
Машину, которую сегодня утром мыли перед входом, давно убрали, но сейчас отворяется дверь депо и выходит, борясь с ветром, Ферд Эндрюс, натягивая на ходу капюшон. Он смотрит вниз на…
Склад Годсо «Рыба и омары».
Прилив почти достиг максимума. Материк не виден за серой и черной завесой. По проливу бегут такие волны, что могут разве что в кошмаре присниться. Они ритмично бьют в берег, покрывая пеной и брызгами длинное здание склада.
Внутри склад весь уставлен ловушками для омаров, поддонами и рыбацким снаряжением. Целая стена увешана дождевиками, плащами, высокими рыбацкими сапогами. Звук шторма здесь чуть глуше, но только чуть. Окна покрыты брызгами и пеной.
Камера движется по проходу между ловушками, мимо длинного бака, полного омаров. Поворачивает за бак, и кучка крыс брызгает в разные стороны. В пыльном узком проходе между баком и стеной лежит длинный предмет, накрытый одеялами.
Ветер воет, и дом трещит. Хорошим ударом брызг выбивает окно, и оно разлетается на куски. В дыру врываются вихри ветра, воды и снега. Ветер срывает одеяло с конца длинного предмета, и мы видим тюки травки, аккуратно завернутые в пластик.
Покачиваются и звенят наверху ловушки для омаров. Еще одно окно разлетается со звоном.
У магазина Литтл-Толл-Айленда слышится тихое пыхтение генератора, и несколько ламп храбро светят в ночь. Только две машины остались на стоянке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Джоанна улыбается свекрови так, что совершенно ясно, что она хочет сказать: «Да, конечно, спасибо, и с каким бы удовольствием я заткнула твою старую задницу жетоном для парковочного автомата!» Энди это видит.
– Джилли была бы не против, если бы ты ей помогла с ребенком. Ты можешь, Джо? А я встану в упряжку вместо тебя? Ладно?
– Ради Бога, Энди, – с глубокой благодарностью отвечает Джоанна.
Энди берется за ее гуж, Джоанна отходит к Джилл, а Кора бросает ей вслед взгляд, громко и отчетливо произносящий: «Дезертир!»
Из большого старого вездехода вываливаются Дэви Хоупвелл, его родители и миссис Кингсбери.
– Ну как, Энди, готов? – спрашивает Джонас.
– Погоняй! – отвечает Энди, благослови его Господь. И они тащат старую даму к мэрии. Кора едет, царственно подняв тонкий новоанглийский нос. Джилл и Джоанна идут сзади, оживленно болтая. Гарри, укутанный до вида плюшевого медведя, трусит рядом с мамой, держа ее за руку.
В мэрии Урсула, Тесе Маршан и Тавия Годсо регистрируют прибывших, давая им листы бумаги и прося записать всех членов семьи, которые рассчитывают ночевать в подвале мэрии. У них за спиной – четверо мужчин, имеющих важный вид, но не слишком занятых работой. Это – Робби Билз, городской менеджер, и трое городских советников: Джордж Кирби, Берт Соамс и Генри Брайт. Генри – муж Карлы Брайт, и сейчас у него на руках их сын Фрэнк – его мы тоже видели в детском саду у Молли. Фрэнк крепко спит.
И снова входят знакомые лица; остров – община маленькая. Детей старше детсадовского возраста сейчас нет – они застряли на той стороне пролива на материке.
Урсула совсем забегалась.
– Все записывайтесь! Нам надо знать, кто здесь есть, так что записывайтесь, пока не ушли вниз!
Она кидает неодобрительный взгляд на четырех мужчин, которые только стоят и сплетничают.
– И что он? – спрашивает Берт Соамс.
– А что он мог сказать? – пожимает плечами Робби Билз. – Кто к северу от Каско-Бэй не знает, что Питер Годсо на каждый фунт омаров продает девять фунтов травы?
Он кидает взгляд на Урсулу и Тавию, которая в это время бежит в кладовую за подушками – работа, до которой Робби снизошел бы только под дулом пистолета, – и продолжает:
– Да я его и не виню. Черт возьми, ему же полный дом баб надо содержать!
Билл Соамс фыркает, но Джордж Кирби и Генри Брайт обмениваются неловкими взглядами. Им не нравится излишне злобный тон сплетни.
– Вопрос в том, – говорит Джордж Кирби, – откуда тот тип знал это, Робби?
Робби закатывает глаза, будто говоря: «ну и олух!»
– Наверняка они в одном бизнесе, – отвечает он. – Вообще, зачем кому-то убивать такую безвредную старуху, как Марта Кларендон, если он не накурился в доску? Вот что ты мне скажи, Джордж Кирби!
– Это не объясняет, откуда он знал насчет Кэт Уизерс, будто она в Дерри ездила на аборт, – возражает Генри Брайт.
– Урсула! Есть еще одеяла? – доносится женский голос.
Урсула не выдерживает:
– Робби Билз! Генри Брайт! Вы не могли бы, ребята, сходить вниз и притащить одеяла из задней кладовой? Или вы еще свои политические разговоры не кончили?
Робби и Генри направляются к выходу – Робби с презрительной улыбкой. Генри с пристыженным лицом, что сам не догадался ничем помочь.
– Чего ты психуешь, Урсула? – насмешливо спрашивает Робби. – Критические дни, что ли?
Она кидает на него взгляд, полный неподдельного презрения, и отбрасывает волосы с лица.
– Робби, ты не думаешь, что пора бы давать сирену и звать народ? – говорит Тавия.
– Похоже, они и сами сюда дружно тянутся, – отвечает Робби. – А остальные тоже скоро соберутся. Как по мне, это все одна сплошная глупость. Ты думаешь, наши бабушки и дедушки, когда штормило, тоже собирались в зале мэрии, как пещерные люди, напуганные молнией?
– Нет, – отвечает Урсула, – они собирались в Методистской церкви. У меня есть фотография, можешь посмотреть, если хочешь. Буря двадцать седьмого года. Могу даже там тебе показать твоего деда. Он помешивает котел с супом. Приятно знать, что был в твоей семье человек, который от общей работы не отлынивал.
Робби уже готов огрызнуться, но его останавливает голос Генри Брайта:
– Робби, пошли!
И он, все еще держа на руках спящего ребенка, идет вниз, за ним Джордж Кирби. Робби заткнулся. Джордж на двадцать лет старше, и если он не считает себя выше такой работы, как таскание одеял, то и Робби может пойти с ними и по крайней мере сделать вид, что занят.
Когда мужчины выходят, Урсула, Тавия и Тесе переглядываются и закатывают глаза к небу. Тем временем подходят еще люди по двое и по трое, а шторм продолжает реветь.
– Записывайтесь, ребята! – требует Урсула. – Давайте! Место есть для всех, но мы должны знать, кто у нас тут!
Входит Молли Андерсон, отряхивая снег с волос и ведя за руку Ральфи. Спрашивает:
– Урсула, ты Майка не видела?
– Нет, но я бы поймала рацию его автомобиля, если бы он вызывал. – Она показывает на рацию. – Сегодня от этой штуки другой пользы мало. Раздевайся, Молли, и пошли работать.
– Как тут дела? – спрашивает Молли.
– Веселимся, как на балу. Привет, Ральфи!
– Привет, – отвечает Ральфи.
Молли опускается на колени и начинает работу по выниманию Ральфи из кучи теплой одежды. Тем временем люди продолжают подходить. На улице вихрится снег и воет ветер.
Ночью. У пожарного депо.
Машину, которую сегодня утром мыли перед входом, давно убрали, но сейчас отворяется дверь депо и выходит, борясь с ветром, Ферд Эндрюс, натягивая на ходу капюшон. Он смотрит вниз на…
Склад Годсо «Рыба и омары».
Прилив почти достиг максимума. Материк не виден за серой и черной завесой. По проливу бегут такие волны, что могут разве что в кошмаре присниться. Они ритмично бьют в берег, покрывая пеной и брызгами длинное здание склада.
Внутри склад весь уставлен ловушками для омаров, поддонами и рыбацким снаряжением. Целая стена увешана дождевиками, плащами, высокими рыбацкими сапогами. Звук шторма здесь чуть глуше, но только чуть. Окна покрыты брызгами и пеной.
Камера движется по проходу между ловушками, мимо длинного бака, полного омаров. Поворачивает за бак, и кучка крыс брызгает в разные стороны. В пыльном узком проходе между баком и стеной лежит длинный предмет, накрытый одеялами.
Ветер воет, и дом трещит. Хорошим ударом брызг выбивает окно, и оно разлетается на куски. В дыру врываются вихри ветра, воды и снега. Ветер срывает одеяло с конца длинного предмета, и мы видим тюки травки, аккуратно завернутые в пластик.
Покачиваются и звенят наверху ловушки для омаров. Еще одно окно разлетается со звоном.
У магазина Литтл-Толл-Айленда слышится тихое пыхтение генератора, и несколько ламп храбро светят в ночь. Только две машины остались на стоянке:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69