Потом появляется сжатая в кулак рука. Мгновение она парит в воздухе, потом из нее высовывается палец и указывает на телевизор. И дикторша немедленно возобновляет свой треп.
– Посмотрим еще раз на те регионы, которые сильнее всего будут задеты идущей бурей. Линож берет с блюдца очередное печенье.
На улице Робби громыхает по лестнице к своей машине с максимальной скоростью, на которую способны его неуклюжие короткие ноги. Его лицо стало маской ужаса и замешательства.
В доме Марты камера медленно наплывает на разбитый экран с дымящимися внутренностями, а дикторша все говорит:
– Судя по прогнозу, нас ждет разрушение сегодня, смерть завтра и Армагеддон к выходным. То есть это может быть конец жизни, как мы ее понимаем.
– Ох, вряд ли… – задумчиво говорит Линож. – Но всегда есть надежда.
И он откусывает кусок печенья. Затемнение. Конец акта второго.
АКТ ТРЕТИЙ
Робби вцепляется в дверцу своего «линкольна». Дальше по улице стоит группа горожан, с любопытством за ним наблюдающая.
– Билз, там как, все о'кей? – спрашивает Джордж Кирби.
Робби старику не отвечает. Распахивает водительскую дверь и ныряет внутрь. У него там под приборной доской коротковолновая рация, и он выхватывает микрофон из зажимов. Стукает по кнопке включения, врубает девятнадцатый канал и начинает говорить, бросая перепуганные взгляды на открытую дверь дома Кларендон – а вдруг оттуда вылезет убийца Марты?
– Робби Билз вызывает констебля Андерсона! Андерсен, прием! Здесь ЧП!
В магазине Андерсона все та же толпа. Кэт и Тесе Маршан, домовитого вида женщина неполных пятидесяти, выбивают чеки со всей доступней им быстротой, но сейчас весь народ замер, слушая срывающийся на визг голос Робби.
– Андерсон, черт тебя побери, прием! Здесь убийство! Марту Кларендон забили до смерти!
Испуганный и недоверчивый шепот пролетает по толпе. Глаза расширяются.
– Тип, который это сделал, еще в доме! Андерсон! Андерсон! Прием! Ты меня слышишь? Когда ты не нужен, все время лезешь с советами, а когда…
Тесе Маршан берет микрофон рации, как во сне.
– Робби? Это Тесе Маршан. Майка сейчас…
– Ты мне не нужна! Мне нужен Андерсон! Я не могу еще и его работу делать, кроме своей! Кэт берет микрофон:
– У него дома что-то случилось. Олтон поехал с ним. Там его до…
И тут входят Майк и Хэтч. У Кэт и Тесе вид неимоверного облегчения. Тихий говор снова проходит по толпе. Майк делает шага три в зал и останавливается, осознав, что случилось что-то экстраординарное.
– Что? В чем дело?
Никто не отвечает. А рация продолжает истерически верещать:
– Что значит «дома случилось»? Случилось как раз здесь! Старуху убили! У Марты Кларендон в доме псих! Дайте мне городского констебля!
Майк быстро подходит к кассе, Кэт отдает ему микрофон и рада от него избавиться.
– О чем он? – спрашивает Майк поверх микрофона. – Кого убили?
– Марту, – отвечает Тесе. – Так он сказал. Майк щелкает тумблером передачи.
– Робби, это я. Остынь на минутку…
– Никаких минуток, черт тебя побери! Здесь ситуация потенциально угрожающая!
Майк его игнорирует, держа микрофон у груди, и обращается к собравшимся двум десяткам островитян, столпившимся у концов проходов и оцепенело на него глядящим. На острове убийств не было уже семьдесят лет… если не считать Джо, мужа Долорес Клейборн, и то ничего не удалось доказать.
– Вот что, люди, отступите-ка немного и дайте мне поговорить без зрителей. Я получаю шесть тысяч в год за то, что я тут констебль, так дайте мне делать работу, за которую вы мне платите.
Они отступают, но все равно слушают – а как им не слушать? Майк поворачивается к ним спиной, а лицом к рации и лотерейному автомату.
– Робби, ты где? Прием.
Робби сидит в своей машине. За ним собрался народ – человек десять или больше. Стоят и смотрят. Подобрались чуть поближе, но совсем подойти не решаются. Дверь в доме Марты открыта, и вид у нее зловещий.
– У дома Марты Кларендон на Атлантик-стрит! А где еще, по-твоему, в Бар-Харборе? Я… – Тут ему в голову стукает гениальная идея. – Я удерживаю этого типа там, внутри!
Он со стуком возвращает микрофон на место и копается в бардачке среди карт, городских документов и огромных конвертов, вытаскивает маленький пистолет. Выходит из машины.
Робби обращается к народу:
– Никому не подходить!
Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его мать. И знает его по имени.
Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у его лица кружатся первые снежинки Бури Века.
В магазине стоит Майк с микрофоном в руке, пытаясь сообразить, что теперь делать. Кэт Уизерс берет у него микрофон и вешает на стойку, и он принимает решение. Обращается к Хэтчу:
– Съездишь со мной еще раз?
– Конечно!
– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает голос:
– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались. На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно скоро узнаете.
Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.
Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе, правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:
– Вашим женам позвонить?
– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.
Марк и Хэтч скатываются по ступеням, камера провожает их к машине «Службы острова». Хлопья продолжают кружить, но уже гуще.
– Рановато снег, – замечает Хэтч.
Майк останавливается, держа руку на ручке дверцы. Делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и выдыхает, подержав.
– Ага, рановато. Поехали.
Они садятся и уезжают. Тем временем люди выходят на террасу и глядят им вслед. Пропеллер на шапке манекена крутится довольно живо.
У городских причалов волны грохаются о сваи, вздымая брызги. Работа по закреплению лодок и складированию в укрытие незакрепленных предметов продолжается. Камера выбирает – и наплывает на – Джорджа Кирби (он постарше, под шестьдесят), Алекса Хабера (тридцать пять) и Кола Фриза (двадцать с чем-то).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69