Майк Андерсон, расслабься малость. Как там Пиппа Хэтчер?
– Ну и ну! Быстро разошлось.
– А как ты думал? На этом острове секретов нет.
– Ничего страшного, – говорит Майк. – Просунула голову между стойками перил и застряла. Папочка ее сейчас сидит в машине и готовит домашнее задание по Большому Шторму восемьдесят девятого года.
Урсула смеется.
– Точно дочка Олтона и Мелинды. – И становится серьезной. – Люди знают, что буря идет сильная, и когда услышат сирену – придут. Ты насчет этого не волнуйся. Ладно, ты пришел посмотреть на подготовку укрытий, так?
– Я думал, что это не такая уж плохая мысль. Урсула встает.
– Мы можем принять триста человек на три дня или сто пятьдесят на неделю. Судя по тому, что я слышала по радио, это может понадобиться. Пойдем посмотрим.
И Майк выходит вслед за Урсулой.
А камера крупным планом показывает нам Робби Билза. На его лице ужас. Он не верит своим глазам.
– О Господи!
Слышен голос дикторши за кадром:
– Ну, хватит мрачных разговоров! Поговорим о солнышке!
Она все треплется и треплется на заднем плане. Линож разбил телевизор, но она все равно здесь!
– Где сегодня самая лучшая погода в США? Ну, тут нет вопроса: на Большом Острове, на Гавайях! Температура около восьмидесяти [По Фаренгейту. Примерно 27 по Цельсию.], и прохладный бриз с моря, если кому жарко. Не так плохо и во Флориде. Холода прошлой недели миновали, в Майами температура воздуха около семидесяти пяти, и разве плохо на острове Санибель и на прекрасной Каптиве? Там вас ждет солнечная погода и температура под девяносто.
– Есть тут кто? – спрашивает Робби. Встает. Смотрит на стены, где старые фотографии Марты испещрены мелкими брызгами крови. Смотрит на пол и снова видит кровь: тонкую черту, проведенную тростью Линожа, и большие темные пятна, оставленные отскоками мяча Дэви.
– Есть тут кто?
Он нерешительно останавливается, потом входит в коридор.
В мэрии в подвале включается группа потолочных ламп, освещая просторное помещение. Обычно здесь проходят танцы, лотереи и прочие городские мероприятия. Объявления на стенах сообщают посетителям о бале пожарной дружины, который будет проведен прямо здесь. Но сейчас помещение заполнено раскладушками; на каждой – подушка в изголовье и сложенное одеяло в ногах. В дальнем конце зала стойка холодильников, упаковки воды в бутылках и большая рация, мигающая цифровым экранчиком. В дверях на все это смотрят Урсула и Майк.
– Ну как? – спрашивает Урсула.
– Сама знаешь, что отлично. – Урсула улыбается. – Кладовая?
– Заполнена, как ты и хотел. В основном концентраты – налей воды и давись, глотая, – но с голоду никто не помрет.
– Ты все это сама сделала?
– Вместе с сестрой Пита, Тавией. Ты же сказал – будь осторожна, не распусти панику.
– Ага, я так и сказал. А много народу знает, что мы запаслись на случай третьей мировой войны?
– Все и каждый, – отвечает Урсула с безмятежным лицом.
Майк морщится, но никак не от удивления.
– Ну не бывает секретов на этом острове! Урсула говорит, будто слегка оправдываясь:
– Я не трепалась, Майк Андерсон. И Тавия тоже. В основном раззвонил Робби Билз. Он квохтал громче мокрой курицы насчет того, что ты бросаешь деньги города на ветер.
Майк задумчив.
– Ну, посмотрим. Одно я тебе скажу: из его пацана получилась отличная обезьяна.
– Что?
– Так, ерунда.
– Ты заглянешь в кладовую? – меняет тему Урсула.
– Поверю тебе на слово. Пошли обратно. Она тянется к выключателю и останавливает руку. И лицо ее взволновано.
– Майк! Насколько все это серьезно?
– Не знаю. Надеюсь, что Робби Билз сможет на заседании мэрии в будущем месяце заклеймить меня как паникера. Ладно, пошли.
Урсула щелкает выключателем, и зал исчезает в темноте.
А нам от двери дома Марты Кларендон слышен уже громче голос из телевизора. Идет реклама фирмы судебных адвокатов. Вы пострадали в аварии? Не можете работать? Потеряли рассудок? Голос дикторши за кадром объясняет:
– …чувство полной безнадежности. Кажется, весь мир против вас. Нет, фирма «Макинтош и Реддинг» с вами, она сделает так, чтобы за вами осталась победа в суде. Не надо превращать плохую ситуацию в худшую! Если жизнь закидывает вас лимонами, мы вам поможем сделать из них лимонад! Задайте им перцу, пока они не задали его вам! Если вы пострадали в аварии, вас ждут тысячи, если не десятки тысяч долларов. Так не ждите сами! Звоните прямо сейчас. Снимите трубку и наберите 1-800-1-STIK-ЕМ. Да, 1…800…
Робби входит в двери. Его самодовольство и властный вид испарились. Вид у него теперь встрепанный, болезненный и до смерти перепуганный. И с места Робби видно:
Телевизор разбит вдребезги, из него идет дым… а реклама все равно слышна:
– …один… STIK-EM. Возьмите то, что идет вам в руки! Разве вы мало пережили?
Видна голова Линожа над креслом. Слышно хлюпанье, когда он отхлебнул чаю. А мы видим из-за плеча Робби макушку Линожа над креслом и разбитый и говорящий телевизор.
– Кто вы такой? – спрашивает Робби. Телевизор замолкает. И снаружи доносится ветер поднимающейся бури. Медленно, очень медленно поднимается над спинкой кресла рычащий серебряный волк, глядя на Робби, как зловещая марионетка. Глаза и морда зверя забрызганы кровью. И он слегка покачивается туда-сюда, как маятник.
– Рожденный в грязи – в ад ползи, – говорит голос Линожа, и Робби хлопает глазами, открывает рот… и закрывает. А как можно реагировать на подобное замечание? Но Линож еще не кончил, и вновь слышен его голос:
– Ты был с проституткой в Бостоне, когда умерла твоя мать в Мачиасе. Мама жила в задрипанной богадельне, которая прошлой осенью закрылась, одной из тех, где бегают крысы в кладовой. Помнишь? Она звала тебя, пока не задохнулась. Приятно, правда? Если не считать хорошего куска плавленого сыра, ничего нет на земле лучше материнской любви!
Вот тут уже реакция есть. А как бы реагировал любой из нас, услышав свои самые мрачные тайны от незнакомого убийцы, которого даже толком не видно в темноте?
– Но ничего, Робби, – говорит тот же голос. И снова реакция. Незнакомец знает его имя!
Комната. Линож выглядывает из-за спинки кресла чуть ли не застенчиво. Глаза у него более или менее нормальные, но он перемазан кровью вряд ли меньше, чем его серебряный набалдашник.
– Она ждет тебя в аду, – говорит Линож. – И она стала людоедкой. Когда ты туда попадешь, она съест тебя живьем. И снова, и снова, и снова, и опять, и опять. Потому что это и есть ад – повторение. И я думаю, что большинство из нас это знает в глубине души. ЛОВИ!
Он швыряет мяч Дэви.
В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.
В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Ну и ну! Быстро разошлось.
– А как ты думал? На этом острове секретов нет.
– Ничего страшного, – говорит Майк. – Просунула голову между стойками перил и застряла. Папочка ее сейчас сидит в машине и готовит домашнее задание по Большому Шторму восемьдесят девятого года.
Урсула смеется.
– Точно дочка Олтона и Мелинды. – И становится серьезной. – Люди знают, что буря идет сильная, и когда услышат сирену – придут. Ты насчет этого не волнуйся. Ладно, ты пришел посмотреть на подготовку укрытий, так?
– Я думал, что это не такая уж плохая мысль. Урсула встает.
– Мы можем принять триста человек на три дня или сто пятьдесят на неделю. Судя по тому, что я слышала по радио, это может понадобиться. Пойдем посмотрим.
И Майк выходит вслед за Урсулой.
А камера крупным планом показывает нам Робби Билза. На его лице ужас. Он не верит своим глазам.
– О Господи!
Слышен голос дикторши за кадром:
– Ну, хватит мрачных разговоров! Поговорим о солнышке!
Она все треплется и треплется на заднем плане. Линож разбил телевизор, но она все равно здесь!
– Где сегодня самая лучшая погода в США? Ну, тут нет вопроса: на Большом Острове, на Гавайях! Температура около восьмидесяти [По Фаренгейту. Примерно 27 по Цельсию.], и прохладный бриз с моря, если кому жарко. Не так плохо и во Флориде. Холода прошлой недели миновали, в Майами температура воздуха около семидесяти пяти, и разве плохо на острове Санибель и на прекрасной Каптиве? Там вас ждет солнечная погода и температура под девяносто.
– Есть тут кто? – спрашивает Робби. Встает. Смотрит на стены, где старые фотографии Марты испещрены мелкими брызгами крови. Смотрит на пол и снова видит кровь: тонкую черту, проведенную тростью Линожа, и большие темные пятна, оставленные отскоками мяча Дэви.
– Есть тут кто?
Он нерешительно останавливается, потом входит в коридор.
В мэрии в подвале включается группа потолочных ламп, освещая просторное помещение. Обычно здесь проходят танцы, лотереи и прочие городские мероприятия. Объявления на стенах сообщают посетителям о бале пожарной дружины, который будет проведен прямо здесь. Но сейчас помещение заполнено раскладушками; на каждой – подушка в изголовье и сложенное одеяло в ногах. В дальнем конце зала стойка холодильников, упаковки воды в бутылках и большая рация, мигающая цифровым экранчиком. В дверях на все это смотрят Урсула и Майк.
– Ну как? – спрашивает Урсула.
– Сама знаешь, что отлично. – Урсула улыбается. – Кладовая?
– Заполнена, как ты и хотел. В основном концентраты – налей воды и давись, глотая, – но с голоду никто не помрет.
– Ты все это сама сделала?
– Вместе с сестрой Пита, Тавией. Ты же сказал – будь осторожна, не распусти панику.
– Ага, я так и сказал. А много народу знает, что мы запаслись на случай третьей мировой войны?
– Все и каждый, – отвечает Урсула с безмятежным лицом.
Майк морщится, но никак не от удивления.
– Ну не бывает секретов на этом острове! Урсула говорит, будто слегка оправдываясь:
– Я не трепалась, Майк Андерсон. И Тавия тоже. В основном раззвонил Робби Билз. Он квохтал громче мокрой курицы насчет того, что ты бросаешь деньги города на ветер.
Майк задумчив.
– Ну, посмотрим. Одно я тебе скажу: из его пацана получилась отличная обезьяна.
– Что?
– Так, ерунда.
– Ты заглянешь в кладовую? – меняет тему Урсула.
– Поверю тебе на слово. Пошли обратно. Она тянется к выключателю и останавливает руку. И лицо ее взволновано.
– Майк! Насколько все это серьезно?
– Не знаю. Надеюсь, что Робби Билз сможет на заседании мэрии в будущем месяце заклеймить меня как паникера. Ладно, пошли.
Урсула щелкает выключателем, и зал исчезает в темноте.
А нам от двери дома Марты Кларендон слышен уже громче голос из телевизора. Идет реклама фирмы судебных адвокатов. Вы пострадали в аварии? Не можете работать? Потеряли рассудок? Голос дикторши за кадром объясняет:
– …чувство полной безнадежности. Кажется, весь мир против вас. Нет, фирма «Макинтош и Реддинг» с вами, она сделает так, чтобы за вами осталась победа в суде. Не надо превращать плохую ситуацию в худшую! Если жизнь закидывает вас лимонами, мы вам поможем сделать из них лимонад! Задайте им перцу, пока они не задали его вам! Если вы пострадали в аварии, вас ждут тысячи, если не десятки тысяч долларов. Так не ждите сами! Звоните прямо сейчас. Снимите трубку и наберите 1-800-1-STIK-ЕМ. Да, 1…800…
Робби входит в двери. Его самодовольство и властный вид испарились. Вид у него теперь встрепанный, болезненный и до смерти перепуганный. И с места Робби видно:
Телевизор разбит вдребезги, из него идет дым… а реклама все равно слышна:
– …один… STIK-EM. Возьмите то, что идет вам в руки! Разве вы мало пережили?
Видна голова Линожа над креслом. Слышно хлюпанье, когда он отхлебнул чаю. А мы видим из-за плеча Робби макушку Линожа над креслом и разбитый и говорящий телевизор.
– Кто вы такой? – спрашивает Робби. Телевизор замолкает. И снаружи доносится ветер поднимающейся бури. Медленно, очень медленно поднимается над спинкой кресла рычащий серебряный волк, глядя на Робби, как зловещая марионетка. Глаза и морда зверя забрызганы кровью. И он слегка покачивается туда-сюда, как маятник.
– Рожденный в грязи – в ад ползи, – говорит голос Линожа, и Робби хлопает глазами, открывает рот… и закрывает. А как можно реагировать на подобное замечание? Но Линож еще не кончил, и вновь слышен его голос:
– Ты был с проституткой в Бостоне, когда умерла твоя мать в Мачиасе. Мама жила в задрипанной богадельне, которая прошлой осенью закрылась, одной из тех, где бегают крысы в кладовой. Помнишь? Она звала тебя, пока не задохнулась. Приятно, правда? Если не считать хорошего куска плавленого сыра, ничего нет на земле лучше материнской любви!
Вот тут уже реакция есть. А как бы реагировал любой из нас, услышав свои самые мрачные тайны от незнакомого убийцы, которого даже толком не видно в темноте?
– Но ничего, Робби, – говорит тот же голос. И снова реакция. Незнакомец знает его имя!
Комната. Линож выглядывает из-за спинки кресла чуть ли не застенчиво. Глаза у него более или менее нормальные, но он перемазан кровью вряд ли меньше, чем его серебряный набалдашник.
– Она ждет тебя в аду, – говорит Линож. – И она стала людоедкой. Когда ты туда попадешь, она съест тебя живьем. И снова, и снова, и снова, и опять, и опять. Потому что это и есть ад – повторение. И я думаю, что большинство из нас это знает в глубине души. ЛОВИ!
Он швыряет мяч Дэви.
В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.
В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69