Фрэнк считает, что легче поверить в проклятие, чем жить без ответов. «Но он ошибается, — думает Саманта. — Гораздо труднее верить в то, что мы не можем контролировать».
— Я готова.
Голос отдается громким эхом.
— Уверена?
— Да. Пора идти.
Едва они сворачивают на Двадцать первую улицу, как Саманта замечает у своего подъезда патрульную машину. Фрэнк останавливается рядом, и она опускает стекло.
— Привет, Фрэнк! — весело кричит сидящий за рулем полицейский.
— Сэм, это офицер Чан. Он и его напарник будут присматривать за тобой.
— Привет. Можете называть меня Вейландом. — Мужчина улыбается. — Офицер Брукс в здании. Расположился у вашей двери. Если вам что-то понадобится, дайте нам знать.
— Спасибо.
— Я провожу тебя наверх, — говорит Фрэнк и поворачивает на дорожку.
Перед ее входной дверью на третьем этаже сидит на складном стуле полицейский в форме. Он занимает большую часть узкого коридорчика и вынужден встать, чтобы дать им пройти. Полицейский неуклюже представляется, и его гибкое тело, бледная кожа и темные, разделенные немодным пробором волосы делают его похожим не на копа, а на школьного консультанта. Саманта отпирает дверь, и Фрэнк проходит в квартиру первым. Такая дополнительная мера предосторожности кажется ей немного неестественной, словно позаимствованной из какого-то триллера.
— Проверю квартиру доктора Купер и вернусь. Посмотреть, как у тебя тут.
— Ты не обязан это делать.
— Я хочу.
Он улыбается.
— Мы что-то упускаем.
— Знаю.
— Изменение модели убийства не имеет никакого смысла.
— Разберемся.
Фрэнк поворачивается, а Саманта мягко кладет руку ему на спину. Он приостанавливается, а она уже пролистывает мысленно список причин и поводов, которые бы позволили ему остаться. Но она не может попросить его об этом. Не сейчас. Слишком уж много в этом деле вопросов, на которые пока нет ответа.
— Увидимся позже, — говорит Саманта, и голос срывается, отчего обещание превращается в вопрос.
Фрэнк поворачивается и улыбается:
— Конечно.
Он выходит в коридор и закрывает за собой дверь. Дверь хлопает, и глухой хлопок эхом звучит в ее пустой, одинокой квартире.
26
МИССИС БРИНКМАЙЕР
Труба Майлса Дейвиса поет с надеждой и грустью, рассказывая историю о том, кто терпеливо ждет любви, не боясь при этом одиночества. Саманта наливает в бокал шардонне «Долина Напа», садится на диван и закрывает глаза. Она еще не решила, как отразилось на ее состоянии присутствие за дверью полицейского, но оно определенно сказалось на ее поведении. Она сидит прямее, старается поменьше шуметь и думает о том, что надеть вечером. Музыка незаметно переходит в ностальгическую прогулку. Саманта пригубливает вино.
Телефон успевает подать несколько звонков, прежде чем она снимает трубку.
— Да?
— Саманта, дорогая, это миссис Бринкмайер.
— Здравствуйте.
— Давненько не виделись. У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо. Просто была немного занята.
— Может быть, заглянешь на минутку? У меня новые сыры.
— Конечно. Сейчас спущусь.
Миссис Бринкмайер, семидесятичетырехлетняя домовладелица, живет на первом этаже. Каждую неделю она приглашает Саманту к себе на вино и сыр. Они говорят о книгах, музыке, последних идиотизмах Белого дома, образовании, текущих художественных выставках, ценах на недвижимость в зоне Залива. Список тем бесконечен. Миссис Бринкмайер называет Саманту умной, талантливой, красноречивой — и ей нравится это слышать, — но, сказать по правде, Саманта гораздо больше узнает от миссис Бринкмайер, чем может предложить взамен.
Захватив ключи, Саманта выходит из квартиры. Брукс покинул свой пост, оставив на стуле сложенную газету и под ней открытую банку содовой. Я уже чувствую себя в безопасности, — саркастически думает она и идет по коридору. Задняя лестница ведет прямо к квартире миссис Бринкмайер, и ко второму этажу пустое, унылое, редко используемое лестничное пространство начинает заполняться красками фортепьянной музыки. Как всегда, миссис Бринкмайер встречает гостью открытой дверью и заведенной пластинкой.
Одарив Саманту теплой улыбкой и поцелуем в щеку, миссис Бринкмайер говорит:
— Мне так приятно видеть тебя, дорогая.
Белое вино уже разлито, и бокалы должным образом охлаждены. На тарелочках сегодняшние сыры — рокфор, бри и шевре, крекеры и красный виноград. Саманта занимает свое обычное место на жестком жемчужно-белом диване, и они поднимают бокалы. После первого глотка миссис Бринкмайер осведомляется:
— Итак?
Исполняя свою роль в их еженедельном ритуале, Саманта должна угадать композитора, подтвердив высокое мнение о ней хозяйки.
— Думаю, Бах.
— Вторая сюита. — Миссис Бринкмайер подвигается к краешку кресла. — А кто пианист?
— Гленн Гулд. — Саманта делает еще глоток. — У вас есть его запись «Гольдберг-вариаций»?
— Да. Хочешь послушать?
— Пожалуй.
Миссис Бринкмайер встает, чтобы найти вариации, а Саманта торопливо кладет на крекер с зернышками кунжута кусочек рокфора. Она всегда чувствует себя виноватой, когда ест чужую пищу, даже на вечеринках и днях рождения. Фрэнк высмеивал ее обеспокоенность такими пустяками, но она воспитывалась отцом, который учил ее отказываться от всего, что не заработано или за что не заплачено. «То, что кто-то предлагает тебе что-то, вовсе не означает, что они действительно хотят, чтобы ты это взяла». И как во многом другом, это было его окончательное слово по данной теме. Саманта смотрит на крекер, решая, съесть его или нет, но тут желудок начинает ворчать.
— Почему тебя сегодня заинтересовала именно эта вещь? — спрашивает миссис Бринкмайер и поворачивается в тот момент, когда крекер исчезает во рту гостьи.
Саманта смущенно улыбается, как ребенок, которого поймали, когда он запустил руку в банку с печеньем.
— Ну…
Она пытается говорить с набитым сыром ртом, но потом решает проявить терпение. В динамиках начинает звучать ария, отдаленно напоминающая колыбельную, и они молча слушают вступление. Саманта старательно жует, стараясь производить как можно меньше шума. Миссис Бринкмайер делает еще глоток вина.
— Во-первых, — говорит, проглотив, Саманта, — с ней связана одна очень интересная история…
К тому времени как Саманта уходит, они уже успели дослушать пьесу до конца. Она рассказала хозяйке о графе, Гольдберге и Бахе. Ее немного беспокоило, что она может уснуть, но в этот вечер музыка не произвела на нее никакого эффекта. Другое дело вино, от которого у Саманты действительно начали слипаться глаза.
С кружащейся после двух бокалов головой Саманта медленно поднимается по ступенькам и останавливается передохнуть на третьем этаже. Весь день она не ела, если не считать сыра и крекеров у миссис Бринкмайер, но готовить не хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Я готова.
Голос отдается громким эхом.
— Уверена?
— Да. Пора идти.
Едва они сворачивают на Двадцать первую улицу, как Саманта замечает у своего подъезда патрульную машину. Фрэнк останавливается рядом, и она опускает стекло.
— Привет, Фрэнк! — весело кричит сидящий за рулем полицейский.
— Сэм, это офицер Чан. Он и его напарник будут присматривать за тобой.
— Привет. Можете называть меня Вейландом. — Мужчина улыбается. — Офицер Брукс в здании. Расположился у вашей двери. Если вам что-то понадобится, дайте нам знать.
— Спасибо.
— Я провожу тебя наверх, — говорит Фрэнк и поворачивает на дорожку.
Перед ее входной дверью на третьем этаже сидит на складном стуле полицейский в форме. Он занимает большую часть узкого коридорчика и вынужден встать, чтобы дать им пройти. Полицейский неуклюже представляется, и его гибкое тело, бледная кожа и темные, разделенные немодным пробором волосы делают его похожим не на копа, а на школьного консультанта. Саманта отпирает дверь, и Фрэнк проходит в квартиру первым. Такая дополнительная мера предосторожности кажется ей немного неестественной, словно позаимствованной из какого-то триллера.
— Проверю квартиру доктора Купер и вернусь. Посмотреть, как у тебя тут.
— Ты не обязан это делать.
— Я хочу.
Он улыбается.
— Мы что-то упускаем.
— Знаю.
— Изменение модели убийства не имеет никакого смысла.
— Разберемся.
Фрэнк поворачивается, а Саманта мягко кладет руку ему на спину. Он приостанавливается, а она уже пролистывает мысленно список причин и поводов, которые бы позволили ему остаться. Но она не может попросить его об этом. Не сейчас. Слишком уж много в этом деле вопросов, на которые пока нет ответа.
— Увидимся позже, — говорит Саманта, и голос срывается, отчего обещание превращается в вопрос.
Фрэнк поворачивается и улыбается:
— Конечно.
Он выходит в коридор и закрывает за собой дверь. Дверь хлопает, и глухой хлопок эхом звучит в ее пустой, одинокой квартире.
26
МИССИС БРИНКМАЙЕР
Труба Майлса Дейвиса поет с надеждой и грустью, рассказывая историю о том, кто терпеливо ждет любви, не боясь при этом одиночества. Саманта наливает в бокал шардонне «Долина Напа», садится на диван и закрывает глаза. Она еще не решила, как отразилось на ее состоянии присутствие за дверью полицейского, но оно определенно сказалось на ее поведении. Она сидит прямее, старается поменьше шуметь и думает о том, что надеть вечером. Музыка незаметно переходит в ностальгическую прогулку. Саманта пригубливает вино.
Телефон успевает подать несколько звонков, прежде чем она снимает трубку.
— Да?
— Саманта, дорогая, это миссис Бринкмайер.
— Здравствуйте.
— Давненько не виделись. У тебя все в порядке?
— Да, все хорошо. Просто была немного занята.
— Может быть, заглянешь на минутку? У меня новые сыры.
— Конечно. Сейчас спущусь.
Миссис Бринкмайер, семидесятичетырехлетняя домовладелица, живет на первом этаже. Каждую неделю она приглашает Саманту к себе на вино и сыр. Они говорят о книгах, музыке, последних идиотизмах Белого дома, образовании, текущих художественных выставках, ценах на недвижимость в зоне Залива. Список тем бесконечен. Миссис Бринкмайер называет Саманту умной, талантливой, красноречивой — и ей нравится это слышать, — но, сказать по правде, Саманта гораздо больше узнает от миссис Бринкмайер, чем может предложить взамен.
Захватив ключи, Саманта выходит из квартиры. Брукс покинул свой пост, оставив на стуле сложенную газету и под ней открытую банку содовой. Я уже чувствую себя в безопасности, — саркастически думает она и идет по коридору. Задняя лестница ведет прямо к квартире миссис Бринкмайер, и ко второму этажу пустое, унылое, редко используемое лестничное пространство начинает заполняться красками фортепьянной музыки. Как всегда, миссис Бринкмайер встречает гостью открытой дверью и заведенной пластинкой.
Одарив Саманту теплой улыбкой и поцелуем в щеку, миссис Бринкмайер говорит:
— Мне так приятно видеть тебя, дорогая.
Белое вино уже разлито, и бокалы должным образом охлаждены. На тарелочках сегодняшние сыры — рокфор, бри и шевре, крекеры и красный виноград. Саманта занимает свое обычное место на жестком жемчужно-белом диване, и они поднимают бокалы. После первого глотка миссис Бринкмайер осведомляется:
— Итак?
Исполняя свою роль в их еженедельном ритуале, Саманта должна угадать композитора, подтвердив высокое мнение о ней хозяйки.
— Думаю, Бах.
— Вторая сюита. — Миссис Бринкмайер подвигается к краешку кресла. — А кто пианист?
— Гленн Гулд. — Саманта делает еще глоток. — У вас есть его запись «Гольдберг-вариаций»?
— Да. Хочешь послушать?
— Пожалуй.
Миссис Бринкмайер встает, чтобы найти вариации, а Саманта торопливо кладет на крекер с зернышками кунжута кусочек рокфора. Она всегда чувствует себя виноватой, когда ест чужую пищу, даже на вечеринках и днях рождения. Фрэнк высмеивал ее обеспокоенность такими пустяками, но она воспитывалась отцом, который учил ее отказываться от всего, что не заработано или за что не заплачено. «То, что кто-то предлагает тебе что-то, вовсе не означает, что они действительно хотят, чтобы ты это взяла». И как во многом другом, это было его окончательное слово по данной теме. Саманта смотрит на крекер, решая, съесть его или нет, но тут желудок начинает ворчать.
— Почему тебя сегодня заинтересовала именно эта вещь? — спрашивает миссис Бринкмайер и поворачивается в тот момент, когда крекер исчезает во рту гостьи.
Саманта смущенно улыбается, как ребенок, которого поймали, когда он запустил руку в банку с печеньем.
— Ну…
Она пытается говорить с набитым сыром ртом, но потом решает проявить терпение. В динамиках начинает звучать ария, отдаленно напоминающая колыбельную, и они молча слушают вступление. Саманта старательно жует, стараясь производить как можно меньше шума. Миссис Бринкмайер делает еще глоток вина.
— Во-первых, — говорит, проглотив, Саманта, — с ней связана одна очень интересная история…
К тому времени как Саманта уходит, они уже успели дослушать пьесу до конца. Она рассказала хозяйке о графе, Гольдберге и Бахе. Ее немного беспокоило, что она может уснуть, но в этот вечер музыка не произвела на нее никакого эффекта. Другое дело вино, от которого у Саманты действительно начали слипаться глаза.
С кружащейся после двух бокалов головой Саманта медленно поднимается по ступенькам и останавливается передохнуть на третьем этаже. Весь день она не ела, если не считать сыра и крекеров у миссис Бринкмайер, но готовить не хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64