– Мальчик мой, я давно в эти игры не играю и потому хочу сказать тебе одну вещь. Мне кажется, ты настолько выше всего земного, что об этом даже не подозреваешь…
– О чем?
– Ты ведь тоже самый красивый из всех мужчин, каких я знаю. Так что желаю счастья тебе и этой бедняжке.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла к двери. Джордан не сводил с нее глаз, пока стеклянные створки не закрылись за ней.
А после направился к стойке регистратуры и поведал анкетные данные Лизы спокойной женщине средних лет, на чьей служебной карточке, пришпиленной к темному пиджаку, было написано необычное имя: Франциска Ярид. Узнав о несоответствии внешнего облика пациентки названному им имени Александер Герреро, служащая не проявила к этому факту никакого интереса.
Джордан был не в курсе, есть ли у Лизы страховка, поэтому в залог оставил регистраторше свою кредитную карточку, пообещав назавтра поехать домой и поискать.
Любезная Франциска Ярид внимательно посмотрела на пластиковый квадратик, потом на него и указала на незанятый стул в ряду слева. А напоследок заверила, что, как только будут известия о состоянии раненой, она ему сообщит.
Вот он сидит и ждет, когда она выполнит свое обещание.
Сейчас история о том, как он пустился вплавь по бурному морю в ореховой скорлупке, далека от него, как самая далекая звезда от земли. А на уме один только меркнущий свет в глазах Лизы, когда она лежала на асфальте и с недоумением ловила его взгляд.
Он обвел глазами приемный покой, пропитанный, как все больницы, запахом дезинфекции, представил себе подъезжающую «скорую», пузырек с плазмой, иглу, введенную в вену, деловую суету санитаров, быстрый пробег каталки по коридору, мелькание маленьких солнц на потолке перед глазами Лизы, если она была еще в сознании.
И вдруг осознал, что они толком так ни разу и не поговорили. Лишь однажды рассказали друг другу какие-то обрывочные истории про себя, а все остальное время он был слишком занят убийствами, а она слишком увлечена тактикой партизанской войны, состоявшей в том, чтобы показывать свое «я» лишь изредка и на краткий миг, а все остальное время проводить в подполье.
Ни разу они не обсудили прочитанную книгу или театральную постановку, ни разу вместе не послушали музыку, если не считать концертов жильца с нижнего этажа, влюбленного в творчество Коннора Слейва.
О тебе я мечтаю намного сильнее, чем о той машинке…
Слова, сказанные им в ресторане над рекой, обратили ее в бегство. Джордан только теперь понял, что бежала она не от него, а от своего собственного страха.
В коридоре справа за матовыми стеклами появились две фигуры в белом. Под звон дверного колокольчика оттуда вышли две молоденькие сестры. Сердце Джордана куда-то ухнуло, но он тут же увидел, что это не к нему. Девушки прошли к выходу, болтая о чем-то своем, девичьем, и удалились, а Джордан вернулся к своему ожиданию, нисколько не любопытствуя, чем будет заниматься та, что повыше, с Робертом в уик-энд и что было написано на открытке, которую он прислал ей ко дню рожденья.
Но обрывок их разговора по ассоциации заставил его вспомнить.
Он похлопал рукой по груди и почувствовал хруст конверта в кармане рубашки. Того самого конверта, который он вытащил из куртки Лорда и машинально переложил себе в карман. Теперь он достал его и внимательно осмотрел. Простой белый конверт без всякой надписи. В первый момент он даже решил, что конверт пуст.
Но вскрыв его, обнаружил там маленькую цветную бумажку. Он вытащил ее из конверта и с удивлением обнаружил, что это чек на двадцать пять тысяч долларов из банка «Чейз Манхэттен», аккуратно разрезанный ножницами по диагонали. На чеке стояла лишь часть имени получателя, вторая была обрезана, но Джордан догадался, кому назначен чек.
…ей Лонард
Де Рей Лонард, больше известный по кличке Лорд, которого сейчас, должно быть, запихивают в холодильник морга. Пожалуй, ради этого куска дерьма Джордан был готов поверить в Бога, если Он обеспечит Лорду место в первом ряду ада.
Упершись локтями в колени, он сидел и с недоумением разглядывал цветной листочек.
И тут в поле его зрения возникли зеленые пластиковые бахилы, какие хирурги надевают в операционной.
– Простите, вы Джордан Марсалис?
Джордан вскинул голову и увидел перед собой врача в робе и шапочке. Он был молод и на вид довольно хлипок, но темные глаза излучали спокойствие и уверенность. Джордан поднялся. Он был выше врача на целую голову, а чувствовал себя карликом перед ним.
– Да.
– А меня зовут Мелвин Леко. Я только что прооперировал вашу подругу.
– Как она?
– Пуля прошла навылет, жизненно важные органы не задеты. Если вы не верите в чудеса, вот вам случай изменить свое мнение. Она потеряла довольно много крови, поэтому для окончательного прогноза нужны как минимум сутки, но организм у нее здоровый, и я почти уверен, что она выкарабкается.
Джордан облегченно вздохнул и спросил, стараясь не выдать своего нетерпения:
– К ней можно?
– Пока нет. Она еще в реанимации, и думаю, мы ее подержим под легкой анестезией до завтрашнего утра.
После этого хирург совсем отказался от специальной лексики и заговорил как человек, пытающийся ободрить другого человека, хотя Джордан с первого взгляда на него почувствовал прилив уверенности.
– Поверьте на слово, вы можете спокойно ехать домой. Ваша подруга в надежных руках.
Джордан закивал, давая понять, что полностью доверяет доктору Леко. Он протянул ему руку, и хирург ее пожал.
– Спасибо, – сказал он просто.
– Моя работа, – отозвался тот с такой же простотой.
Доктор заложил руки за спину и удалился, а Джордан, взяв шлем с соседнего стула и поглядев на свой, где только что сидел, как на горячих угольях, двинулся к выходу, с неизменной любезностью раздвинувшему перед ним стеклянные створки. На улице его ожидало второе за сегодняшний день чудо: мотоцикл был на месте. Он воспринял это как хорошее напутствие и в свете добрых вестей, сообщенных доктором Леко, позволил себе мысленный иронический комментарий.
Надевая шлем и пряча улыбку в уголках рта, он спросил себя, в какое отделение врачи поместят Лизу – в женское или в мужское.
40
Проснувшись, Морин почувствовала, что устала еще больше, чем когда ложилась в постель. На ночь она приняла таблетку снотворного, но спала все равно беспокойно, видела тревожные сны и даже не могла утешиться уверенностью, что сны эти полностью принадлежат ей.
Я уже не хозяйка своих снов.
Она взглянула на электронные часы, стоявшие на серой мраморной столешнице рядом с кроватью. Красные цифры показывали, что скоро полдень.
Морин откинула смятую простыню, встала с постели, взяла темные очки и надела их, прежде чем раздвинуть тяжелые темные шторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– О чем?
– Ты ведь тоже самый красивый из всех мужчин, каких я знаю. Так что желаю счастья тебе и этой бедняжке.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла к двери. Джордан не сводил с нее глаз, пока стеклянные створки не закрылись за ней.
А после направился к стойке регистратуры и поведал анкетные данные Лизы спокойной женщине средних лет, на чьей служебной карточке, пришпиленной к темному пиджаку, было написано необычное имя: Франциска Ярид. Узнав о несоответствии внешнего облика пациентки названному им имени Александер Герреро, служащая не проявила к этому факту никакого интереса.
Джордан был не в курсе, есть ли у Лизы страховка, поэтому в залог оставил регистраторше свою кредитную карточку, пообещав назавтра поехать домой и поискать.
Любезная Франциска Ярид внимательно посмотрела на пластиковый квадратик, потом на него и указала на незанятый стул в ряду слева. А напоследок заверила, что, как только будут известия о состоянии раненой, она ему сообщит.
Вот он сидит и ждет, когда она выполнит свое обещание.
Сейчас история о том, как он пустился вплавь по бурному морю в ореховой скорлупке, далека от него, как самая далекая звезда от земли. А на уме один только меркнущий свет в глазах Лизы, когда она лежала на асфальте и с недоумением ловила его взгляд.
Он обвел глазами приемный покой, пропитанный, как все больницы, запахом дезинфекции, представил себе подъезжающую «скорую», пузырек с плазмой, иглу, введенную в вену, деловую суету санитаров, быстрый пробег каталки по коридору, мелькание маленьких солнц на потолке перед глазами Лизы, если она была еще в сознании.
И вдруг осознал, что они толком так ни разу и не поговорили. Лишь однажды рассказали друг другу какие-то обрывочные истории про себя, а все остальное время он был слишком занят убийствами, а она слишком увлечена тактикой партизанской войны, состоявшей в том, чтобы показывать свое «я» лишь изредка и на краткий миг, а все остальное время проводить в подполье.
Ни разу они не обсудили прочитанную книгу или театральную постановку, ни разу вместе не послушали музыку, если не считать концертов жильца с нижнего этажа, влюбленного в творчество Коннора Слейва.
О тебе я мечтаю намного сильнее, чем о той машинке…
Слова, сказанные им в ресторане над рекой, обратили ее в бегство. Джордан только теперь понял, что бежала она не от него, а от своего собственного страха.
В коридоре справа за матовыми стеклами появились две фигуры в белом. Под звон дверного колокольчика оттуда вышли две молоденькие сестры. Сердце Джордана куда-то ухнуло, но он тут же увидел, что это не к нему. Девушки прошли к выходу, болтая о чем-то своем, девичьем, и удалились, а Джордан вернулся к своему ожиданию, нисколько не любопытствуя, чем будет заниматься та, что повыше, с Робертом в уик-энд и что было написано на открытке, которую он прислал ей ко дню рожденья.
Но обрывок их разговора по ассоциации заставил его вспомнить.
Он похлопал рукой по груди и почувствовал хруст конверта в кармане рубашки. Того самого конверта, который он вытащил из куртки Лорда и машинально переложил себе в карман. Теперь он достал его и внимательно осмотрел. Простой белый конверт без всякой надписи. В первый момент он даже решил, что конверт пуст.
Но вскрыв его, обнаружил там маленькую цветную бумажку. Он вытащил ее из конверта и с удивлением обнаружил, что это чек на двадцать пять тысяч долларов из банка «Чейз Манхэттен», аккуратно разрезанный ножницами по диагонали. На чеке стояла лишь часть имени получателя, вторая была обрезана, но Джордан догадался, кому назначен чек.
…ей Лонард
Де Рей Лонард, больше известный по кличке Лорд, которого сейчас, должно быть, запихивают в холодильник морга. Пожалуй, ради этого куска дерьма Джордан был готов поверить в Бога, если Он обеспечит Лорду место в первом ряду ада.
Упершись локтями в колени, он сидел и с недоумением разглядывал цветной листочек.
И тут в поле его зрения возникли зеленые пластиковые бахилы, какие хирурги надевают в операционной.
– Простите, вы Джордан Марсалис?
Джордан вскинул голову и увидел перед собой врача в робе и шапочке. Он был молод и на вид довольно хлипок, но темные глаза излучали спокойствие и уверенность. Джордан поднялся. Он был выше врача на целую голову, а чувствовал себя карликом перед ним.
– Да.
– А меня зовут Мелвин Леко. Я только что прооперировал вашу подругу.
– Как она?
– Пуля прошла навылет, жизненно важные органы не задеты. Если вы не верите в чудеса, вот вам случай изменить свое мнение. Она потеряла довольно много крови, поэтому для окончательного прогноза нужны как минимум сутки, но организм у нее здоровый, и я почти уверен, что она выкарабкается.
Джордан облегченно вздохнул и спросил, стараясь не выдать своего нетерпения:
– К ней можно?
– Пока нет. Она еще в реанимации, и думаю, мы ее подержим под легкой анестезией до завтрашнего утра.
После этого хирург совсем отказался от специальной лексики и заговорил как человек, пытающийся ободрить другого человека, хотя Джордан с первого взгляда на него почувствовал прилив уверенности.
– Поверьте на слово, вы можете спокойно ехать домой. Ваша подруга в надежных руках.
Джордан закивал, давая понять, что полностью доверяет доктору Леко. Он протянул ему руку, и хирург ее пожал.
– Спасибо, – сказал он просто.
– Моя работа, – отозвался тот с такой же простотой.
Доктор заложил руки за спину и удалился, а Джордан, взяв шлем с соседнего стула и поглядев на свой, где только что сидел, как на горячих угольях, двинулся к выходу, с неизменной любезностью раздвинувшему перед ним стеклянные створки. На улице его ожидало второе за сегодняшний день чудо: мотоцикл был на месте. Он воспринял это как хорошее напутствие и в свете добрых вестей, сообщенных доктором Леко, позволил себе мысленный иронический комментарий.
Надевая шлем и пряча улыбку в уголках рта, он спросил себя, в какое отделение врачи поместят Лизу – в женское или в мужское.
40
Проснувшись, Морин почувствовала, что устала еще больше, чем когда ложилась в постель. На ночь она приняла таблетку снотворного, но спала все равно беспокойно, видела тревожные сны и даже не могла утешиться уверенностью, что сны эти полностью принадлежат ей.
Я уже не хозяйка своих снов.
Она взглянула на электронные часы, стоявшие на серой мраморной столешнице рядом с кроватью. Красные цифры показывали, что скоро полдень.
Морин откинула смятую простыню, встала с постели, взяла темные очки и надела их, прежде чем раздвинуть тяжелые темные шторы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96