Он протянул руку через стол к ее лицу. Она отпрянула. Но он опередил ее и похлопал кончиками пальцев по щеке. — Ну-ну. Просто дайте мне посмотреть.
Валя захныкала.
— Сейчас уже не так страшно, как было. Но ничего не может испортить красоту такой милой девочки, — продолжал офицер. Он был очень симпатичным и очень спортивным, и, сидя перед ним, Валя испытывала стыд. Она чувствовала себя униженной, как будто ее изнасиловали на свалке.
— Он очень много работал в последнее время, — объяснил молодой офицер. — Сейчас, во время войны, Москва далеко не спокойное место. Извините, если он сделал вам больно. — Молодой человек убрал свои мягкие пальцы. — Извините, что все получилось так неудачно.
Валя зарыдала.
— Мы не дураки, — сказал молодой офицер живо. — Мы знаем, что вы не шпионка. Смешно, что мой коллега утверждал обратное. Валя, вы хотите чашку чая? Или еще чего-нибудь?
— Нет.
— Хорошо. Я просто хочу, чтобы вы постарались понять. Ситуация очень сложная. Для невнимательного наблюдателя некоторые ваши действия могут иметь совсем другое значение. И я думаю, вы признаете, что иногда были слишком неблагоразумны.
Валя вспомнила о своих мучениях. Она чувствовала раскаяние. Даже Мария Магдалина никогда не испытывала такого глубокого и искреннего раскаяния.
— Мы хотим, — продолжал лощеный молодой человек, — только помочь вам. Несомненно, тот факт, что вы были замужем за человеком, который предал Родину, усложняет дело, и, кроме того, ваша краткая встреча с американским шпионом. Ну, конечно, он не совсем шпион. Это, разумеется, небольшое преувеличение. Кроме того, он уехал — уехал из гостиницы сразу после вас. Обратно на фронт, — сказал он весело. — Это сложная ситуация. И, конечно, некоторые ваши действия связаны с нарушением обычного уголовного кодекса. Например, некоторые ваши приключения с гражданином Нарицким. Я боюсь, что даже, если здесь нет и намека на шпионаж или что-нибудь подобное, то уголовное законодательство тоже необходимо соблюдать.
Молодой человек пристально посмотрел на Валю, как бы ожидая, что она поможет ему выйти из этой ситуации. Она сидела и старалась вызвать в своей душе настоящую и глубокую скорбь, которую она не испытала при известии о смерти Юрия. Но она ничего не чувствовала.
Юрий был для нее только орудием. Сейчас она это поняла. Она была ужасным человеком. Она сожалела об этом сейчас. Она сожалела о том, что совершила. Она сожалела о всех тех немногих минутах счастья, которые у нее были. Но жалости к Юрию она не испытывала.
— Валя, — сказал молодой офицер почти нежно. — Я просто содрогаюсь при мысли, что вам придется отправиться в тюрьму.
Валя взглянула на него.
— Я просто не могу себе этого представить, — продолжал офицер. — К тому времени, когда вы отсидите срок, этой прекрасной внешности уже не будет. Я боюсь, что от нее ничего не останется, и преступно растратить такую красоту. Ее увидят только отвратительные женщины, которые сидят в наших тюрьмах. Кроме того, я боюсь, что мы отстаем от запада в реорганизации системы тюрем. Вы уверены, что не хотите чашку чая?
Валя покачала головой. Она безумно устала.
Тюрьма?
— Не беспокойтесь, — продолжал молодой человек, — мне кажется, я вижу выход из этой ситуации, Валя, — сказал он мягко, лаская ее глазами, — а вы действительно очень красивая женщина. Даже сейчас, в таком виде. Я уверен, что вы могли бы оказать нам огромную помощь.
Валя посмотрела офицеру прямо в глаза. В другое время она бы с удовольствием пококетничала с человеком, у которого были такие глаза. Сейчас же эти глаза вселяли в нее невыносимый ужас.
— Мне просто… Мне просто хотелось жить весело, — сказала она кротко.
Молодой человек доброжелательно улыбнулся:
— Так вы хотите помочь нам, не правда ли?
21
3 ноября 2020 года
Нобуру закрыл глаза и прислушался. В эти ночные часы даже через толстые стены и пуленепробиваемые стекла бункера он слышал голоса, голоса людей. Они вышли на улицы, несмотря на эпидемию болезни Рансимана, которая начала свирепствовать в городе. Десятки тысяч людей, хотя сосчитать их число точно было невозможно. В здании штаба личный состав продолжал праздновать успех «Скрэмблеров», не обращая внимания ни на что. В это же время на улице, в темноте, люди, поклоняющиеся другому богу, жаловались на свою судьбу на непонятном языке жителей пустыни.
Нобуру взглянул на спину своего адъютанта, одетого в ладно сидящую военную форму. Акиро покорно сидел за командно-информационным пультом и сортировал информацию. Замечание, сделанное Нобурой час назад, выбило молодого офицера из колеи. Нобуру знал, что Акиро продолжает искать безобидное объяснение словам генерала, но он также знал, что его адъютант ищет объяснение не там, где нужно. Сквозь стены все еще было слышно неумолимое ритмичное скандирование.
— Смерть Японии, — кричали они.
Вначале Нобуру не разобрал слов. Для этого ему нужен был переводчик. Но ситуацию он понял мгновенно. Он уже давно ожидал этого.
Несмотря на то, что «Скрэмблеры» свою миссию выполнили, демонстранты начали собираться. Офицер разведки его штаба доложил о начале восстания в старом квартале около Башни Девственниц. Вспышка эпидемии болезни Рансимана распространялась от двери к двери, от окна к окну. Но это не останавливало азербайджанцев. Тысячи и тысячи людей шли сюда, гонимые животным инстинктом. Как Токио объяснит это? Эти темные, почти неграмотные люди узнали об огромных масштабах поражения, понесенного иранцами и повстанцами, почти так же быстро, как и сам Нобуру. Узнав об этом, они стали выходить из темных переулков, покидали свои обветшалые многоквартирные дома, в которых шахты лифтов использовались только для сбрасывания мусора, а отвратительная вода едва текла из крана, если вообще текла. Правоверные вышли из лачуг, огромным поясом окружавших официальный центр города, из домов, построенных из картона и жести, из целых кварталов брошенных железнодорожных вагонов, в которых жило уже третье поколение семей. Они шли под черно-зелеными знаменами ислама, знаменами смерти. Внутри здания штаба их голоса стали слышны, когда люди взобрались на середину горы, а сейчас, когда они встали огромным полумесяцем перед входом в военный комплекс, их голоса проникали даже в каменный отсек в глубине горы, в подземный оперативный центр, в котором офицеры Нобуру, ничего не подозревая, пили за победу.
Не обращая внимания на протесты своих подчиненных и местной национальной гвардии, в один голос утверждавших, что ситуация слишком опасна, Нобуру вышел на улицу, где уже начинало темнеть. Он хотел увидеть все своими глазами.
— Что они говорят? — требовательно спросил он у своих охранников, когда они, уже не обращая внимания на опасность, решительно шли по улице и вдыхали отвратительный запах отравленного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Валя захныкала.
— Сейчас уже не так страшно, как было. Но ничего не может испортить красоту такой милой девочки, — продолжал офицер. Он был очень симпатичным и очень спортивным, и, сидя перед ним, Валя испытывала стыд. Она чувствовала себя униженной, как будто ее изнасиловали на свалке.
— Он очень много работал в последнее время, — объяснил молодой офицер. — Сейчас, во время войны, Москва далеко не спокойное место. Извините, если он сделал вам больно. — Молодой человек убрал свои мягкие пальцы. — Извините, что все получилось так неудачно.
Валя зарыдала.
— Мы не дураки, — сказал молодой офицер живо. — Мы знаем, что вы не шпионка. Смешно, что мой коллега утверждал обратное. Валя, вы хотите чашку чая? Или еще чего-нибудь?
— Нет.
— Хорошо. Я просто хочу, чтобы вы постарались понять. Ситуация очень сложная. Для невнимательного наблюдателя некоторые ваши действия могут иметь совсем другое значение. И я думаю, вы признаете, что иногда были слишком неблагоразумны.
Валя вспомнила о своих мучениях. Она чувствовала раскаяние. Даже Мария Магдалина никогда не испытывала такого глубокого и искреннего раскаяния.
— Мы хотим, — продолжал лощеный молодой человек, — только помочь вам. Несомненно, тот факт, что вы были замужем за человеком, который предал Родину, усложняет дело, и, кроме того, ваша краткая встреча с американским шпионом. Ну, конечно, он не совсем шпион. Это, разумеется, небольшое преувеличение. Кроме того, он уехал — уехал из гостиницы сразу после вас. Обратно на фронт, — сказал он весело. — Это сложная ситуация. И, конечно, некоторые ваши действия связаны с нарушением обычного уголовного кодекса. Например, некоторые ваши приключения с гражданином Нарицким. Я боюсь, что даже, если здесь нет и намека на шпионаж или что-нибудь подобное, то уголовное законодательство тоже необходимо соблюдать.
Молодой человек пристально посмотрел на Валю, как бы ожидая, что она поможет ему выйти из этой ситуации. Она сидела и старалась вызвать в своей душе настоящую и глубокую скорбь, которую она не испытала при известии о смерти Юрия. Но она ничего не чувствовала.
Юрий был для нее только орудием. Сейчас она это поняла. Она была ужасным человеком. Она сожалела об этом сейчас. Она сожалела о том, что совершила. Она сожалела о всех тех немногих минутах счастья, которые у нее были. Но жалости к Юрию она не испытывала.
— Валя, — сказал молодой офицер почти нежно. — Я просто содрогаюсь при мысли, что вам придется отправиться в тюрьму.
Валя взглянула на него.
— Я просто не могу себе этого представить, — продолжал офицер. — К тому времени, когда вы отсидите срок, этой прекрасной внешности уже не будет. Я боюсь, что от нее ничего не останется, и преступно растратить такую красоту. Ее увидят только отвратительные женщины, которые сидят в наших тюрьмах. Кроме того, я боюсь, что мы отстаем от запада в реорганизации системы тюрем. Вы уверены, что не хотите чашку чая?
Валя покачала головой. Она безумно устала.
Тюрьма?
— Не беспокойтесь, — продолжал молодой человек, — мне кажется, я вижу выход из этой ситуации, Валя, — сказал он мягко, лаская ее глазами, — а вы действительно очень красивая женщина. Даже сейчас, в таком виде. Я уверен, что вы могли бы оказать нам огромную помощь.
Валя посмотрела офицеру прямо в глаза. В другое время она бы с удовольствием пококетничала с человеком, у которого были такие глаза. Сейчас же эти глаза вселяли в нее невыносимый ужас.
— Мне просто… Мне просто хотелось жить весело, — сказала она кротко.
Молодой человек доброжелательно улыбнулся:
— Так вы хотите помочь нам, не правда ли?
21
3 ноября 2020 года
Нобуру закрыл глаза и прислушался. В эти ночные часы даже через толстые стены и пуленепробиваемые стекла бункера он слышал голоса, голоса людей. Они вышли на улицы, несмотря на эпидемию болезни Рансимана, которая начала свирепствовать в городе. Десятки тысяч людей, хотя сосчитать их число точно было невозможно. В здании штаба личный состав продолжал праздновать успех «Скрэмблеров», не обращая внимания ни на что. В это же время на улице, в темноте, люди, поклоняющиеся другому богу, жаловались на свою судьбу на непонятном языке жителей пустыни.
Нобуру взглянул на спину своего адъютанта, одетого в ладно сидящую военную форму. Акиро покорно сидел за командно-информационным пультом и сортировал информацию. Замечание, сделанное Нобурой час назад, выбило молодого офицера из колеи. Нобуру знал, что Акиро продолжает искать безобидное объяснение словам генерала, но он также знал, что его адъютант ищет объяснение не там, где нужно. Сквозь стены все еще было слышно неумолимое ритмичное скандирование.
— Смерть Японии, — кричали они.
Вначале Нобуру не разобрал слов. Для этого ему нужен был переводчик. Но ситуацию он понял мгновенно. Он уже давно ожидал этого.
Несмотря на то, что «Скрэмблеры» свою миссию выполнили, демонстранты начали собираться. Офицер разведки его штаба доложил о начале восстания в старом квартале около Башни Девственниц. Вспышка эпидемии болезни Рансимана распространялась от двери к двери, от окна к окну. Но это не останавливало азербайджанцев. Тысячи и тысячи людей шли сюда, гонимые животным инстинктом. Как Токио объяснит это? Эти темные, почти неграмотные люди узнали об огромных масштабах поражения, понесенного иранцами и повстанцами, почти так же быстро, как и сам Нобуру. Узнав об этом, они стали выходить из темных переулков, покидали свои обветшалые многоквартирные дома, в которых шахты лифтов использовались только для сбрасывания мусора, а отвратительная вода едва текла из крана, если вообще текла. Правоверные вышли из лачуг, огромным поясом окружавших официальный центр города, из домов, построенных из картона и жести, из целых кварталов брошенных железнодорожных вагонов, в которых жило уже третье поколение семей. Они шли под черно-зелеными знаменами ислама, знаменами смерти. Внутри здания штаба их голоса стали слышны, когда люди взобрались на середину горы, а сейчас, когда они встали огромным полумесяцем перед входом в военный комплекс, их голоса проникали даже в каменный отсек в глубине горы, в подземный оперативный центр, в котором офицеры Нобуру, ничего не подозревая, пили за победу.
Не обращая внимания на протесты своих подчиненных и местной национальной гвардии, в один голос утверждавших, что ситуация слишком опасна, Нобуру вышел на улицу, где уже начинало темнеть. Он хотел увидеть все своими глазами.
— Что они говорят? — требовательно спросил он у своих охранников, когда они, уже не обращая внимания на опасность, решительно шли по улице и вдыхали отвратительный запах отравленного воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179