Когда он начал вытаскивать из брюк рубашку, Фриско так и застыла на месте, как пришпиленная.
Его пальцы принялись расстегивать пуговки рубашки.
Фриско быстро нашлась.
— Я… гхм… я сейчас кое-что возьму и гхм… переоденусь в ванной, — сказала она несколько косноязычно и принялась тянуть на себя ручку шкафной дверцы.
— Хорошо, — он улыбнулся, и от этой его улыбки Фриско сделалась еще более нервной и бестолковой. Тем более, что улыбка Лукаса получилась мягкой и понимающей, совсем как выражение его глаз.
— Я тем временем шампанское открою.
— Шампанское? — она нахмурилась. — Какое еще шампанское?
Он указал в дальний угол комнаты. Возле раздвижной балконной двери, которая выходила на океан, был сервирован на двоих столик: белоснежная скатерть, маленькие тарелочки, блестящее серебро, высокие и узкие бокалы для шампанского. Центр столика занимал поднос с фруктами и разными сортами сыра. Рядом с подносом — низкая широкогорлая ваза, в которой помещались с полдюжины белоснежных орхидей. Около столика — сервировочный столик на колесах: на нем торжественно стояло серебряное ведерко, из которого выглядывала темная узкогорлая бутылка, обложенная льдом.
Странно, что Фриско сразу всего этого не заметила… Что-то она совсем не в себе. А главный виновник ее состояния стоял перед Фриско и улыбался, через расстегнутый вырез рубашки виднелась обнаженная грудь.
— Я… гхм… собственно, даже и не обратила внимания, — сказала она, чувствуя себя полной дурой.
— Я уже понял. — Голос его был низким. Когда он шагнул к Фриско, улыбка куда-то исчезла.
При первом же его шаге сердце подскочило к ее горлу. А когда Лукас остановился менее чем в двух футах от нее, сердце Фриско грохотало так, что его можно было слышать со стороны.
Лукас поднял руку.
Фриско подавила в себе желание отступить.
Его пальцы чуть коснулись ее шеи.
Она затаила дыхание.
Локоны, прежде оживляемые ее дыханием, замерли.
Фриско почувствовала, как кончики пальцев на руках и ногах вмиг похолодели.
— Ты нервничаешь, — произнес он, слегка накрутив ее локон себе на палец. — Так ведь?
— Я? Нервничаю?! — Она попыталась рассмеяться, однако это ей совершенно не удалось. Фриско опустила глаза и вымолвила: — Да.
Лукас вздохнул.
— Тебе решительно нечего бояться. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Она взмахнула ресницами, вскинула голову и хотела было сказать, что Лукас уже сделал ей немало плохого. Однако слова эти так и не были произнесены. Прижавшись губами к ее губам, Маканна оборвал эти слова.
На сей раз это не было простым касанием губ о губы. Он поцеловал ее, и это был поцелуй, исполненный горячей страсти. Поцелуй — как недвусмысленная декларация о намерениях.
Несколько секунд Фриско не могла двинуться, не могла как-нибудь отреагировать. В голове был звон — и ни единой здравой мысли. От нее потребовалась концентрация всей силы воли, чтобы сдержаться и не ответить на поцелуй Маканны.
У Фриско имелись все основания презирать этого человека. Презирать и отвергать его. Однако же у нее была и великолепная причина, позволявшая принять его ласки.
Иначе говоря, Фриско хотела Лукаса, хотела слиться с ним в единое целое, хотела принадлежать ему, быть частью его. Но хотела также, чтобы и он, в свою очередь, сделался частью ее. И притворяться, будто она вовсе его не желает…
Фриско смирилась с неизбежным. Ведь что бы там она себе ни говорила, однако с первой минуты, как только увидела его, она почувствовала, как сильнейшая симпатия охватила ее, как ветры необоримой страсти принялись сметать все преграды, которые сама Фриско робко и второпях пыталась возвести.
И, собственно говоря, не было логических причин для того, чтобы отвергать то, в чем так нуждалось ее тело. Не праведный гнев и возмущение испытывала она сейчас, но всепроникающее желание, настолько мощное, что его напору более невозможно было противиться.
Пойдя на поводу у своих чувств (и совершенно перестав сдерживать себя), Фриско обвила руками шею Лукаса и ответила ему не менее страстным и не менее требовательным поцелуем.
Не ожидавший от нее столь импульсивного ответа, Лукас на мгновение даже как будто растерялся, сердце его пропустило очередной свой удар, но затем он сильно сжал Фриско в объятиях и прижал к себе, так что мог чувствовать, несмотря на одежду, жар ее тела.
Прошло, к обоюдному удовольствию, немало времени от первого порывистого объятия до момента, когда оба они оказались совершенно раздетыми.
Фриско начала первая — огладив ладонью грудь Лукаса, она затем стащила с него гладкую скользкую рубашку.
Лукас не заставил себя долго ждать с ответом. Нежными и очень ловкими руками он снял верхнюю часть костюма Фриско.
Одежда, никем не замеченная, бесшумно упала на пол.
Поочередно, с возбуждающей медлительностью, они освобождались от всех прочих одежд, которые также покорно оседали на полу.
И только одно Лукас отказался снимать с Фриско.
Пальцы его нащупали экзотический венок, обнимавший шею девушки. Сорвав один лепесток, он смял его в пальцах, вдохнул терпкий приятный аромат и помотал головой.
— Это мы оставим, — прошептал он и нежно провел розово-белым лепестком по телу Фриско. — Пусть аромат цветов мешается с запахом наших тел.
Воображение Фриско, ее чувства были так напряжены, что в словах Лукаса она услышала долгожданное обещание и возбудилась больше, чем могла бы возбудиться от множества бокалов шампанского.
Она поежилась, предощущая тот момент, когда грудь Лукаса придавит ароматные цветы к ее груди, когда она сможет ощутить разливающийся в воздухе сильный аромат, перемешанный с грубыми запахами людей, которые занимаются любовью. В ответ на слова Лукаса она ничего не ответила. Ее молчание было приглашением.
Неожиданно для себя она обвила рукой тело Лукаса и сама притянула его к себе.
Лукас тотчас же ответил сильным объятием и, подняв ее на руки, осторожно понес на постель. На ту самую постель, в которой он провел несколько тоскливых ночей.
Высвободив одну руку, он ловко сдернул покрывало и затем, стараясь все делать с предельной нежностью, положил Фриско на середину ложа и сам застыл над ней.
Готовая, желавшая близости, с нетерпением ждущая того мгновения, когда будет наконец всецело принадлежать ему, Фриско разомкнула губы, ожидая прикосновения его губ.
Улыбнувшись, Лукас решительно покачал головой и чуть отпрянул, давая понять, что ни для поцелуев, ни тем более для обладания ею время еще не подошло. И предотвращая какое бы то ни было недовольство Фриско, он принялся ласкать языком ее обнаженное тело.
Его язык и губы работали согласно и усердно, не оставляя ни одного участка тела без нежного внимания. Руки Лукаса также не оставались без дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76