— сказал он, заключая меня в объятия. — Скучала?
— Вовсе нет, — подтрунивала я над ним, осыпая его лицо поцелуями.
— Так я и думал. Любишь меня?
— Ни капельки!
Брендон отстранился от меня.
— Это правда?
— Что — правда?
— Что ты не любишь меня? — Он взглянул на меня, как затравленный зверь.
— Я пошутила. Ты что, меня всерьез об этом спрашиваешь?
— Да. Возможно, я не говорил об этом раньше… Но я люблю вас, доктор Виман. Безумно.
Он признался мне в любви через восемь месяцев после знакомства, и я ни секунды не сомневалась в его искренности. Кип, в отличие от него, поведал мне о своих чувствах через неделю знакомства, во время одной из своих слезных исповедей об отце. И я никогда по-настоящему не верила в его чувства.
— Нет, ты не говорил об этом раньше, — сказала я Брэндону.
— Теперь говорю: я люблю тебя. Надеюсь, ты не обижаешься, что я говорю об этом только сейчас?
— Хорошо, что ты сказал. Было бы ужасно, если бы из нас двоих любила только я…
Он обнял меня, будто хотел закрепить наш союз. Мы были настоящей влюбленной парой, у которой есть будущее, а если все сложится удачно, будет и потомство. Да, я забегала далеко вперед, но у меня были все причины для оптимизма — и никаких причин для пессимизма.
Всю неделю после возвращения Брэндона из Лондона мы с ним виделись каждый вечер, хотя он был очень занят на. работе. В прошлом году объем продаж продукции «Файнфудз» уменьшился из-за растущей среди американцев тенденции не завтракать дома, чтобы успеть на работу вовремя. Для увеличения доходов компания начала производство принципиально новой продукции, и, чтобы обеспечить успех рекламной кампании, Брэндону пришлось перестать скрываться от представителей прессы. Он недолюбливал журналистов и обычно, когда ему не нужно было представлять на рынке новый товар, старался избегать их. Но теперь Брэндон превратился в блестящего оратора — его яркая внешность и открытость, с которой он делал свои заявления, производили на слушателей сильное впечатление. Я гордилась им, гордилась его красноречием и умением излагать свои мысли, зная, что во всем этом есть и моя заслуга.
А еще я была очень благодарна ему, что, несмотря на свой плотный график, он все-таки нашел время для того, чтобы поужинать с моими подругами, которые замучили меня просьбами познакомить их с ним. Перед встречей я рассказала ему о каждой из них, объяснила, что прежде у меня никогда не было подруг, поэтому я испытывала к Пенни, Изабелле, Гейл и Саре особенно нежные чувства, несмотря на все их причуды.
За ужином Брэндон вел себя как истинный джентльмен, ни одну из моих подруг он не назвал дорогушей. Они, разумеется, раскрыли рты от удивления, что я сумела сделать человека из «самого сурового начальника Америки». А еще они позеленели от зависти, что в качестве награды за труды мне достался этот лакомый кусочек.
Зато Брэндон почему-то не был в восторге от моих подруг. Когда я спросила его, что он о них думает, он только пожал плечами и сказал:
— Они, конечно, очень занимательные, но на твоем месте я бы был с ними начеку.
— О чем ты? — удивилась я.
Он помолчал, словно обдумывая что-то, потом улыбнулся.
— Да так, ни о чем. Если ты считаешь, что на них можно положиться, то все в порядке. Наверное, я просто слишком хорошо знаю, что такое «корпоративные джунгли», и в каждом человеке заведомо вижу врага. Не обращай внимания на мои слова.
И я не обратила внимания. Брэндон любил меня. Он не обязан был любить моих друзей.
Как он любил меня! Я не уставала удивляться силе его чувства. Однажды вечером он был особенно нежен со мной.
— Помнишь, на одном из занятий ты спросила меня, как бы я ответил Келси, если бы она заговорила о свадьбе? — спросил он, когда мы лежали в постели и разговаривали.
— Помню. Ты сказал тогда, что уклонился бы от ответа, потому что не хотел жениться на ней.
— Верно. И знаешь, что самое забавное? Если бы ты заговорила о свадьбе, я бы не стал уходить от ответа.
Я приподнялась на локте.
— Повтори еще раз!
— Я сказал, что, если бы ты подняла вопрос женитьбы, я бы не стал уходить от ответа, — спокойно произнес он, как будто мы говорили о погоде.
— Не стал бы? А что бы ты стал делать?
Предмет разговора вызывал у меня живой интерес.
— Мне бы понравилась эта идея!
Я лишилась дара речи. Несмотря на постоянные признания в любви, я не ожидала, что он сделает мне предложение. Во всяком случае, не так быстро.
— Ты хочешь сказать, Брэндон… ты думаешь, что мы можем… ты предлагаешь мне…
Он засмеялся:
— И я платил тебе, чтобы ты научила меня говорить?!
Я тоже засмеялась:
— Прости меня. Но я потрясена и не верю своим ушам. Повтори, пожалуйста, еще раз.
Брэндон подвинулся ко мне и обнял меня обеими руками.
— Я хочу жениться на вас, доктор Виман, — прошептал он мне в ухо. — Не обязательно прямо сейчас. Не обязательно в этом году. Но таковы мои чувства, желания, намерения.
— О!
— О? Это все, что ты можешь сказать?
Я поцеловала его.
— Я имею в виду: «О, я так хочу выйти за тебя замуж!» Я просто не ожидала, что когда-нибудь снова выйду замуж. Честное слово, не ожидала!
— Почему? Ты же еще так молода!
— Да, но когда мы с тобой встретились, я меньше всего думала о любви. У меня была совсем другая цель — восстановить свою профессиональную репутацию.
— Знаю, знаю. И ты бы восстановила свою репутацию, если бы не наш с тобой договор о неразглашении. Ты бы могла разболтать журналистам о том, что я — твой пациент, и добилась бы известности за счет меня. Но ты не пошла на это, ты осталась верна своему слову. Вот почему я тебе доверяю, Линн. Ты умеешь держать слово. Понимаю, что тебе и сейчас хочется восстановить свою карьеру. Я помогу тебе, чем смогу. Единственное, что я не могу для тебя сделать, — это разгласить тайну, что я был твоим пациентом. Акционерам это явно не понравится. Они привыкли думать, что во главе компании стоит нормальный мужик, а не какая-то сволочь, которая рта не может раскрыть, не оскорбив женщину.
— Брэндон, ты и есть нормальный мужик! И я всегда была и буду верна своему обещанию.
— Какому обещанию?
— Что я всегда буду любить тебя.
Он поцеловал меня.
— Даже если я случайно забудусь и назову Сьюзен дорогушей?
— Конечно.
— Даже если я перебью ее на собрании?
— Даже тогда.
— Даже если я скажу ей, что у нее роскошные ноги?
— Тогда я переломаю твои ноги!
— Что ж, справедливо.
На следующее утро я была на работе, консультировалась с Дианой по поводу нового пациента (теперь она помогала мне проводить собеседования), когда раздался телефонный звонок.
— Вы не возьмете трубку? — спросила Диана. — Я накрасила ногти.
Я недовольно взглянула на нее и подошла к телефону.
— Доктор Виман слушает.
— Доброе утро, доктор Виман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— Вовсе нет, — подтрунивала я над ним, осыпая его лицо поцелуями.
— Так я и думал. Любишь меня?
— Ни капельки!
Брендон отстранился от меня.
— Это правда?
— Что — правда?
— Что ты не любишь меня? — Он взглянул на меня, как затравленный зверь.
— Я пошутила. Ты что, меня всерьез об этом спрашиваешь?
— Да. Возможно, я не говорил об этом раньше… Но я люблю вас, доктор Виман. Безумно.
Он признался мне в любви через восемь месяцев после знакомства, и я ни секунды не сомневалась в его искренности. Кип, в отличие от него, поведал мне о своих чувствах через неделю знакомства, во время одной из своих слезных исповедей об отце. И я никогда по-настоящему не верила в его чувства.
— Нет, ты не говорил об этом раньше, — сказала я Брэндону.
— Теперь говорю: я люблю тебя. Надеюсь, ты не обижаешься, что я говорю об этом только сейчас?
— Хорошо, что ты сказал. Было бы ужасно, если бы из нас двоих любила только я…
Он обнял меня, будто хотел закрепить наш союз. Мы были настоящей влюбленной парой, у которой есть будущее, а если все сложится удачно, будет и потомство. Да, я забегала далеко вперед, но у меня были все причины для оптимизма — и никаких причин для пессимизма.
Всю неделю после возвращения Брэндона из Лондона мы с ним виделись каждый вечер, хотя он был очень занят на. работе. В прошлом году объем продаж продукции «Файнфудз» уменьшился из-за растущей среди американцев тенденции не завтракать дома, чтобы успеть на работу вовремя. Для увеличения доходов компания начала производство принципиально новой продукции, и, чтобы обеспечить успех рекламной кампании, Брэндону пришлось перестать скрываться от представителей прессы. Он недолюбливал журналистов и обычно, когда ему не нужно было представлять на рынке новый товар, старался избегать их. Но теперь Брэндон превратился в блестящего оратора — его яркая внешность и открытость, с которой он делал свои заявления, производили на слушателей сильное впечатление. Я гордилась им, гордилась его красноречием и умением излагать свои мысли, зная, что во всем этом есть и моя заслуга.
А еще я была очень благодарна ему, что, несмотря на свой плотный график, он все-таки нашел время для того, чтобы поужинать с моими подругами, которые замучили меня просьбами познакомить их с ним. Перед встречей я рассказала ему о каждой из них, объяснила, что прежде у меня никогда не было подруг, поэтому я испытывала к Пенни, Изабелле, Гейл и Саре особенно нежные чувства, несмотря на все их причуды.
За ужином Брэндон вел себя как истинный джентльмен, ни одну из моих подруг он не назвал дорогушей. Они, разумеется, раскрыли рты от удивления, что я сумела сделать человека из «самого сурового начальника Америки». А еще они позеленели от зависти, что в качестве награды за труды мне достался этот лакомый кусочек.
Зато Брэндон почему-то не был в восторге от моих подруг. Когда я спросила его, что он о них думает, он только пожал плечами и сказал:
— Они, конечно, очень занимательные, но на твоем месте я бы был с ними начеку.
— О чем ты? — удивилась я.
Он помолчал, словно обдумывая что-то, потом улыбнулся.
— Да так, ни о чем. Если ты считаешь, что на них можно положиться, то все в порядке. Наверное, я просто слишком хорошо знаю, что такое «корпоративные джунгли», и в каждом человеке заведомо вижу врага. Не обращай внимания на мои слова.
И я не обратила внимания. Брэндон любил меня. Он не обязан был любить моих друзей.
Как он любил меня! Я не уставала удивляться силе его чувства. Однажды вечером он был особенно нежен со мной.
— Помнишь, на одном из занятий ты спросила меня, как бы я ответил Келси, если бы она заговорила о свадьбе? — спросил он, когда мы лежали в постели и разговаривали.
— Помню. Ты сказал тогда, что уклонился бы от ответа, потому что не хотел жениться на ней.
— Верно. И знаешь, что самое забавное? Если бы ты заговорила о свадьбе, я бы не стал уходить от ответа.
Я приподнялась на локте.
— Повтори еще раз!
— Я сказал, что, если бы ты подняла вопрос женитьбы, я бы не стал уходить от ответа, — спокойно произнес он, как будто мы говорили о погоде.
— Не стал бы? А что бы ты стал делать?
Предмет разговора вызывал у меня живой интерес.
— Мне бы понравилась эта идея!
Я лишилась дара речи. Несмотря на постоянные признания в любви, я не ожидала, что он сделает мне предложение. Во всяком случае, не так быстро.
— Ты хочешь сказать, Брэндон… ты думаешь, что мы можем… ты предлагаешь мне…
Он засмеялся:
— И я платил тебе, чтобы ты научила меня говорить?!
Я тоже засмеялась:
— Прости меня. Но я потрясена и не верю своим ушам. Повтори, пожалуйста, еще раз.
Брэндон подвинулся ко мне и обнял меня обеими руками.
— Я хочу жениться на вас, доктор Виман, — прошептал он мне в ухо. — Не обязательно прямо сейчас. Не обязательно в этом году. Но таковы мои чувства, желания, намерения.
— О!
— О? Это все, что ты можешь сказать?
Я поцеловала его.
— Я имею в виду: «О, я так хочу выйти за тебя замуж!» Я просто не ожидала, что когда-нибудь снова выйду замуж. Честное слово, не ожидала!
— Почему? Ты же еще так молода!
— Да, но когда мы с тобой встретились, я меньше всего думала о любви. У меня была совсем другая цель — восстановить свою профессиональную репутацию.
— Знаю, знаю. И ты бы восстановила свою репутацию, если бы не наш с тобой договор о неразглашении. Ты бы могла разболтать журналистам о том, что я — твой пациент, и добилась бы известности за счет меня. Но ты не пошла на это, ты осталась верна своему слову. Вот почему я тебе доверяю, Линн. Ты умеешь держать слово. Понимаю, что тебе и сейчас хочется восстановить свою карьеру. Я помогу тебе, чем смогу. Единственное, что я не могу для тебя сделать, — это разгласить тайну, что я был твоим пациентом. Акционерам это явно не понравится. Они привыкли думать, что во главе компании стоит нормальный мужик, а не какая-то сволочь, которая рта не может раскрыть, не оскорбив женщину.
— Брэндон, ты и есть нормальный мужик! И я всегда была и буду верна своему обещанию.
— Какому обещанию?
— Что я всегда буду любить тебя.
Он поцеловал меня.
— Даже если я случайно забудусь и назову Сьюзен дорогушей?
— Конечно.
— Даже если я перебью ее на собрании?
— Даже тогда.
— Даже если я скажу ей, что у нее роскошные ноги?
— Тогда я переломаю твои ноги!
— Что ж, справедливо.
На следующее утро я была на работе, консультировалась с Дианой по поводу нового пациента (теперь она помогала мне проводить собеседования), когда раздался телефонный звонок.
— Вы не возьмете трубку? — спросила Диана. — Я накрасила ногти.
Я недовольно взглянула на нее и подошла к телефону.
— Доктор Виман слушает.
— Доброе утро, доктор Виман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72