Через час она возвращалась к парадной двери, чтобы забрать подростка. Это было неудобно – времени, чтобы вернуться в Бэй-Бороу, не хватало, поэтому женщина взяла в привычку ходить в местный торговый центр за покупками. Там она забредала в книжный магазин или подыскивала что-нибудь к ужину в продуктовом.
Однажды в середине января, когда Делия отвозила Ноя, мальчик заявил, что она должна пойти с ним.
– Я? Зачем? – удивилась она.
– Дедушка хочет с вами познакомиться.
– Хорошо, но...
Женщина взглянула вниз. Под пальто на ней было цветное ситцевое домашнее платье, купленное на распродаже после Рождества.
– Может быть, на следующей неделе? – спросила Делия.
– Он просил, чтобы я привел вас сегодня. А я забыл. Она затормозила на парковке.
– Если бы ты меня предупредил, я бы оделась поприличнее.
– Это всего лишь дедушка.
– У меня совсем неподходящий вид! Как его зовут?
– Нат.
– Я имею в виду фамилию, – уточнила женщина, выходя из машины. Опыт, накопленный годами, научил ее не рассчитывать на то, что дети представят взрослых друг другу должным образом. – Мне же нужно называть его мистер такой-то.
– Все его зовут Нат.
Делия сдалась и пошла за Ноем вдоль ряда парко-вочных мест для инвалидов.
– Он меня хочет видеть по какой-то определенной причине? – поинтересовалась она.
– Он говорит, что не знает, какой вас представлять, когда я о вас рассказываю.
Они подошли к двойным дверям. Пол холла был застлан каким-то твердым, упругим материалом, наверное, чтобы было удобнее ездить на коляске. Покрытие скрипело под ногами. Справа находился застекленный сувенирный ларек, а через дверь слева Делия увидела кафе. В этот час посетителей уже не было, но с кухни все еще доносился запах овощей, приготовленных на пару. Несколько старушек ждали лифта. Одна сидела в инвалидном кресле, а у двух других были костыли. Как в зоне военных действий, подумала Делия. Но женщины были элегантно причесаны и одеты, а когда увидели Ноя, заулыбались и их лица просветлели. Это были «героические» улыбки. Долгие годы наблюдая за пациентами Сэма, Делия хорошо знала, как трудно приходится старым людям.
Двери лифта открылись, и из них показалась стройная пожилая женщина с великолепной прической из седых волос и в платье явно от модельера.
– Извините! – пропела она. – Но я еду вниз.
– Ты уже внизу, Пуки, – сказала ей женщина в кресле. – Это первый этаж.
– Ну я могу пригласить вас прокатиться, но я нажала кнопку первого этажа, хотя мне жаль вам об этом говорить.
– Это и есть первый, Пуки.
Остальные не стали спорить. Они медленно двинулись внутрь, большинство опиралось обо что-нибудь. Ной и Делия зашли последними. Двери закрылись, и лифт начал подниматься. Тем временем все улыбались Ною, даже Пуки, которую, похоже, больше не волновало то, что она не едет вниз. На втором этаже вышла женщина с хозяйственной сумкой в руках. А на третьем Ной сказал: «Это наш», и они с Делией шагнули в длинный коридор. За ними, под цоканье металла и шуршание колес, следовали несколько женщин. Пуки, тем не менее, осталась внутри, неподвижно глядя на закрывающиеся двери лифта.
– Иногда она так целый день катается, – сообщил Делии Ной.
Интерьеры ничем особенным не отличались от обычных жилых домов, разве что вдоль обеих стен тянулись поручни. Светлые фанерные двери находились на равном расстоянии друг от друга, в каждой был глазок. Ной остановился у четвертой двери справа. «Натаниэль Л. Моффат, фотограф» – гласила табличка, на которой был также написан его адрес в Кэмбридже, штат Мэриленд. Когда Ной нажал на звонок, внутри тренькнул колокольчик.
– Это мой любимый внук? – прокричал мужской голос.
– Да, это он, – ответил Ной и, хихикнув, обернулся к Делии: – Я его единственный внук.
Дверь открылась, но вместо старика, которого ожидала увидеть Делия, улыбаясь им, стояла низенькая, плотная женщина. Ей, вероятно, было не больше тридцати. Круглое лицо и розоватые кудри вызывали ассоциации с абрикосом, и этому впечатлению вполне соответствовало короткое оранжевое платье с зигзагообразным вырезом. Туфли тоже были оранжевыми – крохотные туфельки с открытыми носами, как выяснила Делия, когда, почти рефлекторно посмотрела на ее ноги, ожидая увидеть тапочки медсестры, что объяснило бы ее присутствие.
– Привет! Я – Бинки, – представилась она Делии. – Привет, Ной. Заходи.
Гостиная, в которую они прошли, наверняка была такой же современной, как и весь дом, но Делия не могла разглядеть комнату из-за нагроможденной в ней мебели. Мебель была темная, старая, резная – в общем, вычурно антикварная. Помимо того что ее казалось слишком много, она еще и стояла скученно, как будто до этого занимала несколько больших комнат. Делия не сразу увидела дедушку Ноя. Старик поднялся из глубины обитого сливовым бархатом кресла с резными ручками. Возле него стояла металлическая трость с четырьмя зубчиками в основании, но он прошел вперед, чтобы пожать ей руку, самостоятельно.
– Вы – Делия, – сказал он. – Я – Нат.
Он был из тех мужчин, которые в старости выглядят лучше, чем в молодости, – аккуратно подстриженная белая борода, румяное лицо и стройная, энергичная фигура в твидовой спортивной куртке и серых брюках. Рукопожатие мужчины было крепким и коротким.
– Спасибо, что пришли, – учтиво проговорил Нат. – Мне хотелось взглянуть на человека, которым так восхищается мой внук.
– И вам спасибо, что пригласили.
– Вы не хотите дать Бинки свое пальто?
Делия уже собиралась сказать, что не будет снимать пальто, потому что зашла только на минутку, но потом заметила, что столик перед кушеткой накрыт к чаю.
Там стояли тарелки с пирогами, четыре фарфоровые чашки с блюдцами и чайник на тонкой салфетке цвета слоновой кости. Спасибо Ною, что он все-таки вспомнил про приглашение.
Она протянула пальто Бинки, а потом села туда, куда указал Нат, – на край кушетки. Старик вернулся в свое кресло, а Ной сел на маленькую скамеечку возле него. Бинки, вернувшись, села на другой край кушетки и наклонилась вперед, чтобы разлить чай.
– Ною нравится мятный, а не обычный, – сказала она Делии. – Надеюсь, вы не возражаете.
– Конечно, нет.
Значит, каждый раз, когда Ной приезжал сюда, они устраивали это чаепитие? Делия всегда думала, что мальчик играет в шашки или что-нибудь вроде того. Она посмотрела на его деда, качавшего головой.
– Ной пьет у меня чай с тех пор, как он начал пить из чашки-непроливашки, – улыбнулся Нат. – Он единственный мальчик в семье! Нам, мужчинам, нужно держаться вместе.
Бинки протянула ей чашку и поинтересовалась:
– И как вам нравится вести дом у отца Ноя, Делия?
– О, очень, – ответила Делия.
– Джоэл хороший человек, – сказал Нат мирно. – Я предпочитаю придерживаться нейтралитета во время семейных конфликтов своих дочерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Однажды в середине января, когда Делия отвозила Ноя, мальчик заявил, что она должна пойти с ним.
– Я? Зачем? – удивилась она.
– Дедушка хочет с вами познакомиться.
– Хорошо, но...
Женщина взглянула вниз. Под пальто на ней было цветное ситцевое домашнее платье, купленное на распродаже после Рождества.
– Может быть, на следующей неделе? – спросила Делия.
– Он просил, чтобы я привел вас сегодня. А я забыл. Она затормозила на парковке.
– Если бы ты меня предупредил, я бы оделась поприличнее.
– Это всего лишь дедушка.
– У меня совсем неподходящий вид! Как его зовут?
– Нат.
– Я имею в виду фамилию, – уточнила женщина, выходя из машины. Опыт, накопленный годами, научил ее не рассчитывать на то, что дети представят взрослых друг другу должным образом. – Мне же нужно называть его мистер такой-то.
– Все его зовут Нат.
Делия сдалась и пошла за Ноем вдоль ряда парко-вочных мест для инвалидов.
– Он меня хочет видеть по какой-то определенной причине? – поинтересовалась она.
– Он говорит, что не знает, какой вас представлять, когда я о вас рассказываю.
Они подошли к двойным дверям. Пол холла был застлан каким-то твердым, упругим материалом, наверное, чтобы было удобнее ездить на коляске. Покрытие скрипело под ногами. Справа находился застекленный сувенирный ларек, а через дверь слева Делия увидела кафе. В этот час посетителей уже не было, но с кухни все еще доносился запах овощей, приготовленных на пару. Несколько старушек ждали лифта. Одна сидела в инвалидном кресле, а у двух других были костыли. Как в зоне военных действий, подумала Делия. Но женщины были элегантно причесаны и одеты, а когда увидели Ноя, заулыбались и их лица просветлели. Это были «героические» улыбки. Долгие годы наблюдая за пациентами Сэма, Делия хорошо знала, как трудно приходится старым людям.
Двери лифта открылись, и из них показалась стройная пожилая женщина с великолепной прической из седых волос и в платье явно от модельера.
– Извините! – пропела она. – Но я еду вниз.
– Ты уже внизу, Пуки, – сказала ей женщина в кресле. – Это первый этаж.
– Ну я могу пригласить вас прокатиться, но я нажала кнопку первого этажа, хотя мне жаль вам об этом говорить.
– Это и есть первый, Пуки.
Остальные не стали спорить. Они медленно двинулись внутрь, большинство опиралось обо что-нибудь. Ной и Делия зашли последними. Двери закрылись, и лифт начал подниматься. Тем временем все улыбались Ною, даже Пуки, которую, похоже, больше не волновало то, что она не едет вниз. На втором этаже вышла женщина с хозяйственной сумкой в руках. А на третьем Ной сказал: «Это наш», и они с Делией шагнули в длинный коридор. За ними, под цоканье металла и шуршание колес, следовали несколько женщин. Пуки, тем не менее, осталась внутри, неподвижно глядя на закрывающиеся двери лифта.
– Иногда она так целый день катается, – сообщил Делии Ной.
Интерьеры ничем особенным не отличались от обычных жилых домов, разве что вдоль обеих стен тянулись поручни. Светлые фанерные двери находились на равном расстоянии друг от друга, в каждой был глазок. Ной остановился у четвертой двери справа. «Натаниэль Л. Моффат, фотограф» – гласила табличка, на которой был также написан его адрес в Кэмбридже, штат Мэриленд. Когда Ной нажал на звонок, внутри тренькнул колокольчик.
– Это мой любимый внук? – прокричал мужской голос.
– Да, это он, – ответил Ной и, хихикнув, обернулся к Делии: – Я его единственный внук.
Дверь открылась, но вместо старика, которого ожидала увидеть Делия, улыбаясь им, стояла низенькая, плотная женщина. Ей, вероятно, было не больше тридцати. Круглое лицо и розоватые кудри вызывали ассоциации с абрикосом, и этому впечатлению вполне соответствовало короткое оранжевое платье с зигзагообразным вырезом. Туфли тоже были оранжевыми – крохотные туфельки с открытыми носами, как выяснила Делия, когда, почти рефлекторно посмотрела на ее ноги, ожидая увидеть тапочки медсестры, что объяснило бы ее присутствие.
– Привет! Я – Бинки, – представилась она Делии. – Привет, Ной. Заходи.
Гостиная, в которую они прошли, наверняка была такой же современной, как и весь дом, но Делия не могла разглядеть комнату из-за нагроможденной в ней мебели. Мебель была темная, старая, резная – в общем, вычурно антикварная. Помимо того что ее казалось слишком много, она еще и стояла скученно, как будто до этого занимала несколько больших комнат. Делия не сразу увидела дедушку Ноя. Старик поднялся из глубины обитого сливовым бархатом кресла с резными ручками. Возле него стояла металлическая трость с четырьмя зубчиками в основании, но он прошел вперед, чтобы пожать ей руку, самостоятельно.
– Вы – Делия, – сказал он. – Я – Нат.
Он был из тех мужчин, которые в старости выглядят лучше, чем в молодости, – аккуратно подстриженная белая борода, румяное лицо и стройная, энергичная фигура в твидовой спортивной куртке и серых брюках. Рукопожатие мужчины было крепким и коротким.
– Спасибо, что пришли, – учтиво проговорил Нат. – Мне хотелось взглянуть на человека, которым так восхищается мой внук.
– И вам спасибо, что пригласили.
– Вы не хотите дать Бинки свое пальто?
Делия уже собиралась сказать, что не будет снимать пальто, потому что зашла только на минутку, но потом заметила, что столик перед кушеткой накрыт к чаю.
Там стояли тарелки с пирогами, четыре фарфоровые чашки с блюдцами и чайник на тонкой салфетке цвета слоновой кости. Спасибо Ною, что он все-таки вспомнил про приглашение.
Она протянула пальто Бинки, а потом села туда, куда указал Нат, – на край кушетки. Старик вернулся в свое кресло, а Ной сел на маленькую скамеечку возле него. Бинки, вернувшись, села на другой край кушетки и наклонилась вперед, чтобы разлить чай.
– Ною нравится мятный, а не обычный, – сказала она Делии. – Надеюсь, вы не возражаете.
– Конечно, нет.
Значит, каждый раз, когда Ной приезжал сюда, они устраивали это чаепитие? Делия всегда думала, что мальчик играет в шашки или что-нибудь вроде того. Она посмотрела на его деда, качавшего головой.
– Ной пьет у меня чай с тех пор, как он начал пить из чашки-непроливашки, – улыбнулся Нат. – Он единственный мальчик в семье! Нам, мужчинам, нужно держаться вместе.
Бинки протянула ей чашку и поинтересовалась:
– И как вам нравится вести дом у отца Ноя, Делия?
– О, очень, – ответила Делия.
– Джоэл хороший человек, – сказал Нат мирно. – Я предпочитаю придерживаться нейтралитета во время семейных конфликтов своих дочерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103