Его аккуратные маленькие часы (единственный элемент в нем, который еще работал) показывали, что они ехали около трех с половиной часов. Среди огромного запаса цитат романист выбрал одну из Хайяма:
«Час, когда юная любовь просыпается на белом плече!»
Этот час… Джеффри вспомнил, что о нем было точно сказано: «Это час, когда человеческая энергия, жизнеспособность достигают своего минимального уровня, полного упадка».
Лишенный жизнеспособности, раздражительный Джеффри опять повернулся к девушке, с которой они предприняли это в высшей степени безумное бегство.
— Ну, что ж, вот мы и приехали, полагаю, здесь останемся до тех пор, пока не появится помощь в виде случайной машины.
Джой Траверс ничего не сказала. Она была слишком огорчена, чтобы говорить.
— Как только мы услышим звук какой-нибудь машины, я выскочу, — добавил Джеффри вялым голосом, — и остановлю ее.
— Это обязательно надо сделать? — прерывающимся от волнения голосом спросила Джой, пугаясь при мысли о посторонних людях.
— А как же иначе? — ответил Форд, находя затруднительным сохранять отношение Казановы-Галахада с нежеланной девушкой при таком фиаско.
— Разве это единственная возможность выкарабкаться?
— О, я полагаю, что так.
Нащупав платок, Джой вытерла холодный маленький нос, ее пронзило отвращение при мысли о каких-то людях, спешащих сюда, чтобы увидеть ее сидящей в такой неуютной обстановке, в столь компрометирующий девушку час, на расстоянии многих миль от дома, да и вообще в одной машине с мужчиной.
После обнаружения ее в подобных обстоятельствах она вряд ли сможет надеяться на что-то хорошее…
Надеяться на что? Джой не могла точно ответить. В момент пробуждения она опять пыталась ухватиться за какую-нибудь соломинку, вдруг что-то изменится в последний момент. Но нет! Вот она здесь, брошенная на дороге, совершившая дурацкий побег с Джеффри.
«О, дайте мне мужчину, который хоть что-нибудь умеет делать. Будь то связано с техникой или пребыванием на необитаемом острове. Дайте мне мужчину с ловкими руками, ловкими пальцами. Другими словами, дайте мне мужчину», — кипела от негодования бедная Джой, естественно, имея в виду Рекса.
«Джеффри — просто один из тех мальчиков, которые неспособны к целому ряду вещей. Не может заставить ехать машину. Он не мог заставить сдвинуться с места даже мой „Ремингтон“. Не знает, почему остановился „Крайслер“. Мы проторчим здесь до самого рассвета, пока не проедет другая машина…»
— Холодно? — поинтересовался Джеффри. Что касается его самого, то он продрог до костей, физически и морально. Ах, как трудно поддерживать человеческие отношения. В конце концов, Казанова всегда находил какой-нибудь подходящий предмет любви, если не два, играющий в паре с ним главную женскую роль. Сэру Галахаду также подыгрывали тонкие, чувствительные женщины. Что же касается этой взбалмошной девицы по несчастью, то разве она понимает свою роль?..
Вначале спала, как гадкий ребенок в коляске, затем огрызалась, дескать, Джеффри неумелый водитель. И это, с вашего позволения, после того, как сама полностью отдалась на его милость, крича: «Возьми меня отсюда». Отчего эта маленькая капризная глупышка, которая в течение недели настаивала на разрыве с Траверсом, не могла подождать еще каких-нибудь двенадцать часов…
Однако каждый человек творец своего несчастья.
Опять он укутывал пледом ее и в ответ заслужил только презрение и раздражение:
— Мне вовсе не холодно, спасибо.
И что за страусиная манера прятать свое маленькое личико в этот влажный от росы меховой воротник?
На самом деле Джой просто спряталась, так как скоро должен был наступить рассвет. Страшная мысль, что кто-то появится здесь и его надо будет окликнуть, ужасно расстраивала ее. Они примут Джой и Джеффри за английскую пару, проводящую медовый месяц. Невыносимо. Подумать только, что когда-то, точнее в мае прошлого года, всем существом Джой Харрисон предвкушала медовый месяц в Итальянских Альпах с этим самым Джеффри, который сейчас сидел рядом, беспомощный как механическая кукла, в низко надвинутой кепке и дорожной куртке. Его чувства не имели больше для Джой никакого значения.
Посторонние люди могут принять их за счастливую пару.
Джой мысленно представила себе, как она с жаром обращается к незнакомым людям и объясняет им, что месье не ее муж, месье — ее старый друг, старый, очень старый друг, который любезно согласился подвезти ее в Париж, где у нее крайне важное дело. Правдоподобно ли это звучит?
Рядом с ней голос Джеффри произнес:
— Я даже не представляю, где мы сейчас находимся. Тебе не кажется, все это выглядит нереально, словно лунный пейзаж? Ты проголодалась, Джой?
Проголодалась? Как он мог…
— Совсем нет, спасибо.
— Уверен, будет машина, как только рассветет. Дорожно-ремонтные рабочие в грузовике с уймой инструментов были бы весьма кстати.
— Они проголодались бы, — сказала Джой невпопад сдержанным и замкнутым тоном.
Джеффри, не упустив сути сказанного, задумался, как он выдержит остальную часть пути в Париж с девушкой, которая могла позволить себе такой тон. Тем не менее, это была девушка, с которой ему предстояло оставаться не только до Парижа, но и навсегда. Жениться. Дважды он собирался проделать это. Кажется, минула тысяча лет с тех пор, как это происходило в Лондоне. На этот раз ему не уклониться. Ужасная мысль. Неужели ничто не сможет помешать этому? Кошмарная, кошмарная мысль. Вечный брак. Подумать только.
Тишина.
С целью продолжения общения Джеффри вскоре спросил:
— Да, а как там твои французские друзья, которые собирались встать пораньше, чтобы поехать на машине в Париж?
— Граф и его сестра? О Боже, они действительно так и хотели сделать! О!
Хотя шансы на встречу были тысяча к одному, потрясенное воображение Джой нарисовало эту сцену: как приближается машина, хорошо знакомая ярко-красная «Альфа-Ромео», из которой пристально и недоверчиво смотрят удивленные лица молодого графа и его сестры Альберты.
В последний раз Джой встречала эти голубые, ироничные, насмешливые глаза, когда они сочувственно сверкали, точь-в-точь бриллианты, украшавшие ее бальное платье, выглядевшее так, словно по нему разбросаны тысячи глаз, похожих на ее собственные. Альберта добродушно наблюдала за своей знакомой — английской невестой, приглашенной доктором Траверсом всего на один, и то несостоявшийся танец. Представьте себе ее появление здесь, совсем на другой сцене. Перед Джой ясно и четко возникли беспощадные, понимающие, пронизывающие глаза француженки, бросающей скептические взгляды то на небольшой плоский чемоданчик Джеффри, то на погруженное в меховой воротник лицо Джой. Прозорливая Альберта будет убеждена, что маленькая мадам Траверс покинула своего мужа, отдав предпочтение молодому романисту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
«Час, когда юная любовь просыпается на белом плече!»
Этот час… Джеффри вспомнил, что о нем было точно сказано: «Это час, когда человеческая энергия, жизнеспособность достигают своего минимального уровня, полного упадка».
Лишенный жизнеспособности, раздражительный Джеффри опять повернулся к девушке, с которой они предприняли это в высшей степени безумное бегство.
— Ну, что ж, вот мы и приехали, полагаю, здесь останемся до тех пор, пока не появится помощь в виде случайной машины.
Джой Траверс ничего не сказала. Она была слишком огорчена, чтобы говорить.
— Как только мы услышим звук какой-нибудь машины, я выскочу, — добавил Джеффри вялым голосом, — и остановлю ее.
— Это обязательно надо сделать? — прерывающимся от волнения голосом спросила Джой, пугаясь при мысли о посторонних людях.
— А как же иначе? — ответил Форд, находя затруднительным сохранять отношение Казановы-Галахада с нежеланной девушкой при таком фиаско.
— Разве это единственная возможность выкарабкаться?
— О, я полагаю, что так.
Нащупав платок, Джой вытерла холодный маленький нос, ее пронзило отвращение при мысли о каких-то людях, спешащих сюда, чтобы увидеть ее сидящей в такой неуютной обстановке, в столь компрометирующий девушку час, на расстоянии многих миль от дома, да и вообще в одной машине с мужчиной.
После обнаружения ее в подобных обстоятельствах она вряд ли сможет надеяться на что-то хорошее…
Надеяться на что? Джой не могла точно ответить. В момент пробуждения она опять пыталась ухватиться за какую-нибудь соломинку, вдруг что-то изменится в последний момент. Но нет! Вот она здесь, брошенная на дороге, совершившая дурацкий побег с Джеффри.
«О, дайте мне мужчину, который хоть что-нибудь умеет делать. Будь то связано с техникой или пребыванием на необитаемом острове. Дайте мне мужчину с ловкими руками, ловкими пальцами. Другими словами, дайте мне мужчину», — кипела от негодования бедная Джой, естественно, имея в виду Рекса.
«Джеффри — просто один из тех мальчиков, которые неспособны к целому ряду вещей. Не может заставить ехать машину. Он не мог заставить сдвинуться с места даже мой „Ремингтон“. Не знает, почему остановился „Крайслер“. Мы проторчим здесь до самого рассвета, пока не проедет другая машина…»
— Холодно? — поинтересовался Джеффри. Что касается его самого, то он продрог до костей, физически и морально. Ах, как трудно поддерживать человеческие отношения. В конце концов, Казанова всегда находил какой-нибудь подходящий предмет любви, если не два, играющий в паре с ним главную женскую роль. Сэру Галахаду также подыгрывали тонкие, чувствительные женщины. Что же касается этой взбалмошной девицы по несчастью, то разве она понимает свою роль?..
Вначале спала, как гадкий ребенок в коляске, затем огрызалась, дескать, Джеффри неумелый водитель. И это, с вашего позволения, после того, как сама полностью отдалась на его милость, крича: «Возьми меня отсюда». Отчего эта маленькая капризная глупышка, которая в течение недели настаивала на разрыве с Траверсом, не могла подождать еще каких-нибудь двенадцать часов…
Однако каждый человек творец своего несчастья.
Опять он укутывал пледом ее и в ответ заслужил только презрение и раздражение:
— Мне вовсе не холодно, спасибо.
И что за страусиная манера прятать свое маленькое личико в этот влажный от росы меховой воротник?
На самом деле Джой просто спряталась, так как скоро должен был наступить рассвет. Страшная мысль, что кто-то появится здесь и его надо будет окликнуть, ужасно расстраивала ее. Они примут Джой и Джеффри за английскую пару, проводящую медовый месяц. Невыносимо. Подумать только, что когда-то, точнее в мае прошлого года, всем существом Джой Харрисон предвкушала медовый месяц в Итальянских Альпах с этим самым Джеффри, который сейчас сидел рядом, беспомощный как механическая кукла, в низко надвинутой кепке и дорожной куртке. Его чувства не имели больше для Джой никакого значения.
Посторонние люди могут принять их за счастливую пару.
Джой мысленно представила себе, как она с жаром обращается к незнакомым людям и объясняет им, что месье не ее муж, месье — ее старый друг, старый, очень старый друг, который любезно согласился подвезти ее в Париж, где у нее крайне важное дело. Правдоподобно ли это звучит?
Рядом с ней голос Джеффри произнес:
— Я даже не представляю, где мы сейчас находимся. Тебе не кажется, все это выглядит нереально, словно лунный пейзаж? Ты проголодалась, Джой?
Проголодалась? Как он мог…
— Совсем нет, спасибо.
— Уверен, будет машина, как только рассветет. Дорожно-ремонтные рабочие в грузовике с уймой инструментов были бы весьма кстати.
— Они проголодались бы, — сказала Джой невпопад сдержанным и замкнутым тоном.
Джеффри, не упустив сути сказанного, задумался, как он выдержит остальную часть пути в Париж с девушкой, которая могла позволить себе такой тон. Тем не менее, это была девушка, с которой ему предстояло оставаться не только до Парижа, но и навсегда. Жениться. Дважды он собирался проделать это. Кажется, минула тысяча лет с тех пор, как это происходило в Лондоне. На этот раз ему не уклониться. Ужасная мысль. Неужели ничто не сможет помешать этому? Кошмарная, кошмарная мысль. Вечный брак. Подумать только.
Тишина.
С целью продолжения общения Джеффри вскоре спросил:
— Да, а как там твои французские друзья, которые собирались встать пораньше, чтобы поехать на машине в Париж?
— Граф и его сестра? О Боже, они действительно так и хотели сделать! О!
Хотя шансы на встречу были тысяча к одному, потрясенное воображение Джой нарисовало эту сцену: как приближается машина, хорошо знакомая ярко-красная «Альфа-Ромео», из которой пристально и недоверчиво смотрят удивленные лица молодого графа и его сестры Альберты.
В последний раз Джой встречала эти голубые, ироничные, насмешливые глаза, когда они сочувственно сверкали, точь-в-точь бриллианты, украшавшие ее бальное платье, выглядевшее так, словно по нему разбросаны тысячи глаз, похожих на ее собственные. Альберта добродушно наблюдала за своей знакомой — английской невестой, приглашенной доктором Траверсом всего на один, и то несостоявшийся танец. Представьте себе ее появление здесь, совсем на другой сцене. Перед Джой ясно и четко возникли беспощадные, понимающие, пронизывающие глаза француженки, бросающей скептические взгляды то на небольшой плоский чемоданчик Джеффри, то на погруженное в меховой воротник лицо Джой. Прозорливая Альберта будет убеждена, что маленькая мадам Траверс покинула своего мужа, отдав предпочтение молодому романисту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84