Ох, Боже ты мой! Ох, Господи праведный!
Ну что ж, всему есть предел! С пылающим лицом Джиллиан вырвала наконец руку из крепкого захвата. Черт ее подери, если она станет что-либо кому-либо объяснять или оправдываться! И проваливаться сквозь землю от стыда она тоже не собирается! Никогда. Ни за что. Ничего предосудительного она не совершила.
— Ты уверял, что ее не любишь! — плача, восклицала Натали. Она крепко вцепилась в руку свекра, словно собственные ноги ее уже не держали. — Не далее как сегодня вечером, какой-нибудь час назад ты клялся и божился, что никогда эту женщину не любил!
— Так и есть. — Чарли нервно сглотнул. Лицо его, еще мгновение назад полыхающее румянцем стыда, теперь сделалось белее простыни. — Это была летняя интрижка, не больше.
Десять лет назад Джиллиан и сама в этом убедилась на горьком опыте. Но вовсе не собиралась объявлять об этом «на публику». Так что разъяснения Донована-младшего ни малейшего удовольствия ей не доставили.
— Тогда что ты тут делаешь? — безутешно рыдала Натали. — Что ты позабыл в ее номере?
— Ха! Отличный вопрос. Скрестив руки, Джиллиан мстительно ждала ответа. Любопытно, как станет выкручиваться Донован-младший из ситуации столь сомнительной? Она, во всяком случае, руку помощи ему не протянет!
— Я пришел поговорить насчет видеокассет.
Аристократические черты Юджина заострились еще больше. Стряхнув с себя руку снохи, он решительно вошел в комнату и встал между Джиллиан и сыном.
— Что еще за дела с кассетами?
Донован-младший воинственно выставил вперед подбородок.
— Это я их разломал, и я…
— Ты! — недоверчиво возопил Юджин.
Рыдания Натали стихли. Она потрясенно глядела на мужа во все глаза, — не зная, что и подумать, до глубины души потрясенная его великодушием.
— Чарли…
— Глупая была выходка, ничего не скажешь, — быстро перебил он жену. — Сам не знаю, что на меня нашло. Никаких особенных причин так поступать у меня не было. Минутный порыв, мелкая мстительность, сами понимаете… Очень по-дурацки все вышло.
«Тоже мне, защитничек!» — подумала документалистка, не то одобрительно, не то с досадой. Джиллиан с неохотой вынуждена была признать то, о чем сам Чарли, возможно, и не подозревал. Он и впрямь любит Натали. Любит достаточно сильно, чтобы попытаться оградить жену от публичного унижения. Во всяком случае, к ней, Джиллиан, ничего подобного Чарли десять лет назад не испытывал.
— Я пришел к ней с просьбой: не передавать дело в суд, — неловко закончил Донован-младший, вызывающе поднимая глаза на Джиллиан. Словно приглашая ее возразить или затронуть тему автокатастрофы на дороге вдоль края каньона…
Но молодая женщина предпочла промолчать. Вся семейка Донованов осточертела ей до невозможности. Пусть помощник шерифа сводит воедино их противоречивые показания. В конце концов, это — его работа. Она уже открыла рот, собираясь объяснить это Чарли с Юджином, но тут у крыльца пронзительно взвизгнули тормоза, и все головы, словно по команде, обернулись в нужном направлении.
Катберт!
Сердце молодой женщины дрогнуло от облегчения — а в следующий миг Джиллиан похолодела от страха. Что за злая ирония, что за опереточная ситуация! Катберту все уши прожужжали сплетнями да россказнями насчет ее скандального прошлого. С каким неприкрытым отвращением, с каким холодным презрением глядел на нее Далтон, этот рыцарь без страха и упрека, когда выступил на защиту Натали в тот, первый вечер в кафе! Поверит ли он, что нынче вечером Донован заглянул к ней в номер только поговорить, или автоматически подумает самое худшее, как и все вокруг?
Бросит ли ее Катберт, как некогда — Чарли?
Нет, не бросит! Только не Катберт! И все-таки Джиллиан внутренне напряглась, предчувствуя тягостные объяснения, которых любимый наверняка потребует.
Едва свернув на подъездную дорожку, Катберт заметил толпу, собравшуюся у дверей двенадцатого номера. Колеса джипа еще вращались по инерции, когда он опрометью выскочил из машины и бегом бросился к месту событий. Сердце его колотилось, точно тяжелый молот. Неистово работая локтями, он протолкался сквозь толпу. И, лишь завидев Джиллиан, — волосы растрепаны, глаза мечут молнии! — облегченно перевел дух и отчасти расслабился.
Больше всего на свете молодая женщина напоминала рыжую рысь, на загнанную в угол сворой голодных волков. Аметистовые глаза ее полыхали фиолетовым огнем. Такая без боя не сдастся. Такая при необходимости пустит в ход и когти, и клыки.
Сейчас Катбертом владела одна-единственная мысль: спасти эту женщину от злобной стаи, защитить от клацающих зубами хищников. Беглым взглядом окинул он обстановку: два бокала для вина, смятая постель, залитое слезами лицо Натали…
— С тобой все в порядке? — тихо спросил он Джиллиан.
— Да.
Этот краткий, вымученный ответ заключал в себе целые тома. Эта женщина изнемогает от боли, но она слишком горда, чтобы это выказать. Теперь, убедившись, что Джиллиан в безопасности, Катберт решил, что первым делом следует очистить комнату и дать бедняжке возможность вздохнуть спокойно.
— Ну, ладно, приятели, повеселились — и будет. Шоу закончено. Не пора ли разойтись восвояси?
В небрежно оброненной фразе отчетливо прозвучали стальные интонации. Толпа, осаждающая дверь, понемногу начала рассеиваться.
Чарли Донован смерил Катберта свирепым взглядом, решительно пересек комнату и обнял жену за талию. Натали уткнулась ему в плечо и дала волю рыданиям. Так, поддерживая и утешая бедняжку, Чарли повел ее прочь из комнаты.
Теперь из посторонних в номере оставался только Юджин. Несгибаемый. Прямой как палка. Надменное лицо его превратилось в неумолимую каменную маску. Иссиня-черные глаза испепеляли презрением.
— Далтон, эта женщина — распутница. Дешевая потаскушка. Десять лет назад она совратила моего сына, и теперь возвратилась в Санто-Беньо, чтобы довершить начатое.
Катберт раскачивался на пятках, непроизвольно сжимая кулаки.
— Донован, я не пересчитаю тебе все ребра прямо здесь и сейчас по одной-единственной причине: весу во мне на сорок фунтов больше, а вот лет мне на три десятка меньше. Впрочем, про эти милые тонкости я могу и позабыть, если ты сейчас же не уберешься к дьяволу.
— Она и тебя погубит, если не остережешься.
Далтон шагнул вперед.
— Считаю до трех, Донован!
Ноздри Юджина раздувались, точно у породистого скакуна. Еще секунду-другую он пепелил противника взором, а затем метнул злобный, ненавидящий взгляд в сторону Джиллиан, развернулся на каблуках и с достоинством удалился. Катберт закрыл за ним дверь, походя отмечая, что задвижка и замок не несут на себе никаких следов насильственного взлома. Очевидно, Джиллиан сама впустила в номер эту шумную процессию из прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Ну что ж, всему есть предел! С пылающим лицом Джиллиан вырвала наконец руку из крепкого захвата. Черт ее подери, если она станет что-либо кому-либо объяснять или оправдываться! И проваливаться сквозь землю от стыда она тоже не собирается! Никогда. Ни за что. Ничего предосудительного она не совершила.
— Ты уверял, что ее не любишь! — плача, восклицала Натали. Она крепко вцепилась в руку свекра, словно собственные ноги ее уже не держали. — Не далее как сегодня вечером, какой-нибудь час назад ты клялся и божился, что никогда эту женщину не любил!
— Так и есть. — Чарли нервно сглотнул. Лицо его, еще мгновение назад полыхающее румянцем стыда, теперь сделалось белее простыни. — Это была летняя интрижка, не больше.
Десять лет назад Джиллиан и сама в этом убедилась на горьком опыте. Но вовсе не собиралась объявлять об этом «на публику». Так что разъяснения Донована-младшего ни малейшего удовольствия ей не доставили.
— Тогда что ты тут делаешь? — безутешно рыдала Натали. — Что ты позабыл в ее номере?
— Ха! Отличный вопрос. Скрестив руки, Джиллиан мстительно ждала ответа. Любопытно, как станет выкручиваться Донован-младший из ситуации столь сомнительной? Она, во всяком случае, руку помощи ему не протянет!
— Я пришел поговорить насчет видеокассет.
Аристократические черты Юджина заострились еще больше. Стряхнув с себя руку снохи, он решительно вошел в комнату и встал между Джиллиан и сыном.
— Что еще за дела с кассетами?
Донован-младший воинственно выставил вперед подбородок.
— Это я их разломал, и я…
— Ты! — недоверчиво возопил Юджин.
Рыдания Натали стихли. Она потрясенно глядела на мужа во все глаза, — не зная, что и подумать, до глубины души потрясенная его великодушием.
— Чарли…
— Глупая была выходка, ничего не скажешь, — быстро перебил он жену. — Сам не знаю, что на меня нашло. Никаких особенных причин так поступать у меня не было. Минутный порыв, мелкая мстительность, сами понимаете… Очень по-дурацки все вышло.
«Тоже мне, защитничек!» — подумала документалистка, не то одобрительно, не то с досадой. Джиллиан с неохотой вынуждена была признать то, о чем сам Чарли, возможно, и не подозревал. Он и впрямь любит Натали. Любит достаточно сильно, чтобы попытаться оградить жену от публичного унижения. Во всяком случае, к ней, Джиллиан, ничего подобного Чарли десять лет назад не испытывал.
— Я пришел к ней с просьбой: не передавать дело в суд, — неловко закончил Донован-младший, вызывающе поднимая глаза на Джиллиан. Словно приглашая ее возразить или затронуть тему автокатастрофы на дороге вдоль края каньона…
Но молодая женщина предпочла промолчать. Вся семейка Донованов осточертела ей до невозможности. Пусть помощник шерифа сводит воедино их противоречивые показания. В конце концов, это — его работа. Она уже открыла рот, собираясь объяснить это Чарли с Юджином, но тут у крыльца пронзительно взвизгнули тормоза, и все головы, словно по команде, обернулись в нужном направлении.
Катберт!
Сердце молодой женщины дрогнуло от облегчения — а в следующий миг Джиллиан похолодела от страха. Что за злая ирония, что за опереточная ситуация! Катберту все уши прожужжали сплетнями да россказнями насчет ее скандального прошлого. С каким неприкрытым отвращением, с каким холодным презрением глядел на нее Далтон, этот рыцарь без страха и упрека, когда выступил на защиту Натали в тот, первый вечер в кафе! Поверит ли он, что нынче вечером Донован заглянул к ней в номер только поговорить, или автоматически подумает самое худшее, как и все вокруг?
Бросит ли ее Катберт, как некогда — Чарли?
Нет, не бросит! Только не Катберт! И все-таки Джиллиан внутренне напряглась, предчувствуя тягостные объяснения, которых любимый наверняка потребует.
Едва свернув на подъездную дорожку, Катберт заметил толпу, собравшуюся у дверей двенадцатого номера. Колеса джипа еще вращались по инерции, когда он опрометью выскочил из машины и бегом бросился к месту событий. Сердце его колотилось, точно тяжелый молот. Неистово работая локтями, он протолкался сквозь толпу. И, лишь завидев Джиллиан, — волосы растрепаны, глаза мечут молнии! — облегченно перевел дух и отчасти расслабился.
Больше всего на свете молодая женщина напоминала рыжую рысь, на загнанную в угол сворой голодных волков. Аметистовые глаза ее полыхали фиолетовым огнем. Такая без боя не сдастся. Такая при необходимости пустит в ход и когти, и клыки.
Сейчас Катбертом владела одна-единственная мысль: спасти эту женщину от злобной стаи, защитить от клацающих зубами хищников. Беглым взглядом окинул он обстановку: два бокала для вина, смятая постель, залитое слезами лицо Натали…
— С тобой все в порядке? — тихо спросил он Джиллиан.
— Да.
Этот краткий, вымученный ответ заключал в себе целые тома. Эта женщина изнемогает от боли, но она слишком горда, чтобы это выказать. Теперь, убедившись, что Джиллиан в безопасности, Катберт решил, что первым делом следует очистить комнату и дать бедняжке возможность вздохнуть спокойно.
— Ну, ладно, приятели, повеселились — и будет. Шоу закончено. Не пора ли разойтись восвояси?
В небрежно оброненной фразе отчетливо прозвучали стальные интонации. Толпа, осаждающая дверь, понемногу начала рассеиваться.
Чарли Донован смерил Катберта свирепым взглядом, решительно пересек комнату и обнял жену за талию. Натали уткнулась ему в плечо и дала волю рыданиям. Так, поддерживая и утешая бедняжку, Чарли повел ее прочь из комнаты.
Теперь из посторонних в номере оставался только Юджин. Несгибаемый. Прямой как палка. Надменное лицо его превратилось в неумолимую каменную маску. Иссиня-черные глаза испепеляли презрением.
— Далтон, эта женщина — распутница. Дешевая потаскушка. Десять лет назад она совратила моего сына, и теперь возвратилась в Санто-Беньо, чтобы довершить начатое.
Катберт раскачивался на пятках, непроизвольно сжимая кулаки.
— Донован, я не пересчитаю тебе все ребра прямо здесь и сейчас по одной-единственной причине: весу во мне на сорок фунтов больше, а вот лет мне на три десятка меньше. Впрочем, про эти милые тонкости я могу и позабыть, если ты сейчас же не уберешься к дьяволу.
— Она и тебя погубит, если не остережешься.
Далтон шагнул вперед.
— Считаю до трех, Донован!
Ноздри Юджина раздувались, точно у породистого скакуна. Еще секунду-другую он пепелил противника взором, а затем метнул злобный, ненавидящий взгляд в сторону Джиллиан, развернулся на каблуках и с достоинством удалился. Катберт закрыл за ним дверь, походя отмечая, что задвижка и замок не несут на себе никаких следов насильственного взлома. Очевидно, Джиллиан сама впустила в номер эту шумную процессию из прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68