– Немного левее, – крикнул отец, перекрывая рев мотора и скрежет медвежьих когтей по деревянному настилу.
Пот заливал ему лицо. Его комбинезон покрывали пятна цемента и грязи. Только этим утром он закончил постамент для Медведицы. Я помогала ему, и на моих ладонях остались ссадины, а в волосах засохла белая краска.
Папа стоял на девственно белом постаменте, широко расставив ноги, размахивая руками, направляя мистера Фреда. Он широко улыбался, будто дирижировал оркестром или стоял перед картиной Дега в Лувре. Папа благодарил небеса. Он был проповедником, призывающим всю неоцененную красоту мира на нашу ферму, потому что мы были избранными.
Никогда я не любила отца сильнее, чем в тот день.
Низкое послеполуденное солнце прорвалось сквозь ребра Медведицы, отбросив странную прозрачную тень к нашим ногам. Мама подалась назад. Она вцепилась в мою руку и молилась про себя. Ее губы шевелились, а глаза не отрывались от отца. Другой рукой она поглаживала живот, словно успокаивала ребенка.
Каждый раз, когда ветер менял направление, дуб сбрасывал новую порцию листьев, и нас окутывала привычная вонь. Запах курятника въелся в мою одежду, в грязь на стареньких теннисных туфлях. Это был запах тяжелой работы и низких доходов. Я боялась, что у мамы снова начнется рвота.
Но она не сводила глаз с папы.
– Наверняка парень, сделавший эту Медведицу, смеется над нами из-за того, что мы так о ней печемся. – В первый и последний раз я услышала от нее слабое подобие критики отцовских действий. Всегда покладистая, она во всем его поддерживала. Папа вовсе не требовал от нее беспрекословного подчинения, но маму так воспитали. Иначе относиться к мужу она не могла. – Надеюсь, что она нас не сглазит. – Мама скрестила руки на животе.
Я молча сжала ее пальцы.
Наступили сумерки. Я любовалась желтыми искрами, порхающими в темнеющем воздухе на фоне пурпурно-черного осеннего неба, словно волшебные бабочки. Отец намертво приваривал Медведицу к постаменту.
– Почему ты вышла замуж за папу? – спросила я как-то у мамы. – Ты думаешь, у него в самом деле лунная пыль в голове? – Кто-то в школе подсказал мне такую мысль.
– Если бы у него в голове была лунная пыль, луна могла бы гордиться этим, – ответила мама. – У некоторых мужчин красивые, большие, но совершенно пустые головы, а вместо сердца сморщенные помидоры. У твоего папы сердце огромное, как мир. Вот почему я вышла за него замуж.
– А деньги у нас остались? Папочка раздает их направо и налево.
– Конечно, остались. – Мама отвернулась, чтобы не встретиться со мной взглядом. – У нас их больше, чем нужно.
Однажды я слышала, как папа говорил какому-то старику, что мечтает превратить курятники в мастерские для художников и скульпторов, чтобы ими пользовались все его друзья.
“А как же мы станем оплачивать счета? – рассуждала я про себя. – Что мы будем есть?” Я принялась грызть ногти и подсчитывать накопленные мной пенни. Мне бы хотелось, чтобы Медведица предупредила меня, что это последняя осень, когда меня будут волновать эти простые вопросы.
* * *
Такого холодного декабря не могли припомнить даже старожилы. В старой ванной, стоявшей на пастбище, из которой пила воду дойная корова, купленная у мистера Фреда, замерзла вода. Папа решил, что неплохо иметь собственное молоко, если скоро в семье появится еще один ребенок.
В эту субботу он поднялся еще до рассвета, и я вместе с ним. Мы накормили кур, подоили корову. Мама уже в ближайшее время должна была родить, и так вымоталась, что неделю не вставала с постели. Она не позволила папе отвезти ее к врачу, а он не просто выполнял все ее желания, он следовал им буквально.
Я запомнила его слова:
– Каждый по-своему представляет себе бога. Твоя мама считает, что и без того слишком много себе позволила, разрешив мне отвезти ее в больницу, когда ее укусила змея. Если встать на мамину точку зрения, то ей нельзя снова сердить господа.
– Может быть, тебе следовало заставить ее показаться врачу? – с тревогой предложила я. – И тогда бог рассердился бы за это на тебя. Или мне сказать богу, что это я ее заставила пойти? Уверена, он не станет сердиться на ребенка.
Папа смеялся до слез.
– Разве ты не знаешь, что бог – это произведение искусства и его нельзя раскрашивать так, как тебе вздумается? У бога твоей мамы уже лицо покраснело, так он хохочет над твоим здравым смыслом.
В субботу папа подрядился отвезти сено какому-то фермеру в соседний городок. За это неплохо платили, хотя, разумеется, отец ни словом не обмолвился о том, что нам нужны деньги. Все, что позволяло отвлечься от выращивания цыплят, доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Прежде чем уехать, он прилепил листок бумаги с номером работодателя на большой черный телефон, висевший на стене в кухне.
– Если мама почувствует себя плохо, – сказал он мне, – или тебе просто покажется, что ей нехорошо, позвони парню, на которого я работаю. Он передаст мне, и я сразу же приеду.
– Я позабочусь о маме, – твердо пообещала я, стараясь сделать вид, что мне уже наскучила тревога в его глазах, хотя мое сердце готово было разорваться от страха перед такой ответственностью.
Папа уехал. Я сделала тосты, собрала для мамы поднос с завтраком, не забыв про ею же сваренное варенье и стакан с парным молоком. Она съела лишь половинку тоста и выпила чуть-чуть молока. Когда мама отказалась от всего остального, я посмотрела на пищу так, словно она подвела меня.
– Я испеку для тебя оладьи, – предложила я. – От них тебя не будет тошнить.
Мама заметила выражение моего лица и протянула ко мне руку.
– Детка, – ее нежный голос звучал еле слышно, – иди ко мне и согрей меня. Все в порядке, не волнуйся.
– Сначала сделаю оладьи, – твердо повторила я.
– Не надо. Иди сюда, малышка.
Я сдалась и свернулась калачиком рядом с ней. Я гладила ее огромный живот, натянувший ночную рубашку. Мама удовлетворенно вздохнула и задремала. Между ее бровями залегла складка. Я положила руку ей на грудь, считая удары сердца. Мама казалась такой слабенькой по сравнению со мной. Когда солнце поднялось высоко, я тоже заснула.
Ее резкое движение разбудило меня. Потоки солнечного света заливали комнату, так что я спала не слишком долго. Мама тоже не спала. На ее лбу выступили капельки пота, она тяжело дышала, прикрыв глаза. Я вскочила с постели и увидела, что ее пальцы вцепились в одеяло.
– Мама? Мама! Я звоню доктору!
– Нет. – Она расслабилась. Ее взгляд остановился на мне. Ей удалось улыбнуться. – Со мной все в порядке. Я скажу тебе, что ты должна сделать. Иди и позвони мисс Мэпл. Ее телефон есть в справочнике. Я хочу, чтобы она пришла и посидела со мной.
Роберта Мэпл помогала мне появиться на свет. Папа ничего не говорил о том, что я должна ей звонить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94