— А как Джордан?
Нэнси отвела глаза.
— Он от нее почти не отходит с тех пор, как уехала Карла.
— Но с ним все в порядке?
— Да. Он в полном порядке. Только очень подавлен.
Ева рискнула копнуть поглубже:
— Ты что-то недоговариваешь, Нэнси.
— Даже не знаю, что сказать, — вздохнула Нэнси. — Ты же знаешь Джордана. Если что случится, сразу замыкается в себе…
— Пожалуйста, скажи, Нэнси, что ты сама об этом думаешь.
— Я приехала в больницу, спросила у него о состоянии Алмы, а он в ответ рявкнул: спроси, мол, у этих проклятых врачей. А когда нам сказали, что она поправится, пробубнил что-то и отвернулся, как будто боялся поверить, что она будет жить. — Подойдя к Еве, Нэнси тронула ее за руку. Может, если ты поедешь…
Наконец пришла медсестра и сказала, что Алма спокойно спит, потом вежливо добавила, что тесты закончены, скоро стемнеет и, поскольку снег все идет, им лучше отправляться домой.
— Мне можно ее увидеть? — спросил Джордан. Я ее не разбужу. Просто хочу взглянуть и убедиться, что с ней все в порядке.
Медсестра неохотно согласилась.
— Идите за мной. Но предупреждаю, она не должна знать, что вы рядом.
— Хорошо. — Он встал.
Ева пошла следом за ними. Она не хотела оставлять Джордана одного, но понимала, что, если скажет хоть слово, он велит ей вернуться в приемную. К тому же надо было удостовериться, что с Алмой все в порядке.
В блоке интенсивной терапии было нетрудно заблудиться. Медсестра позвонила, они вошли, и она проводила их в палату, где лежала Алма. У нее был какой-то отрешенный вид; голова покоилась под прозрачным колпаком, к которому было подведено множество трубок. Рядом висел противный, зеленого цвета больничный халат. Над кроватью на экране монитора фиксировался каждый удар ее сердца. Ева взглянула на Джордана, а он впился глазами в иссохшее тело бабушки, будто так мог заставить ее сердце биться вечно.
Вид у него был совершенно потерянный. Он презирал свое бессилие, хотя здесь от него ничего не зависело. Желая как-то поддержать и успокоить Джордана, Ева коснулась его руки.
Он посмотрел на нее, точно видел впервые, отдернул руку и сел на один из двух стоявших в палате стульев.
— Я буду сидеть здесь. Тихо, как мышка.
Медсестра какое-то время внимательно смотрела на него, а потом шепотом сказала:
— Не стоит, мистер Максуэйн. Сейчас нет никаких оснований для беспокойства.
— Неважно. Я хочу остаться.
Сестра уступила.
— Что ж. Я распоряжусь, чтобы вам принесли койку.
— Спасибо. — Он повернулся к Еве:
— Возвращайся. Скажи нашим, что ночь я проведу здесь.
Если будут какие-нибудь изменения, я позвоню.
Ей не хотелось его оставлять, но ее ждали дети. После всех треволнений Еве во что бы то ни стало надо было самой уложить их спать.
— Ладно. Но я вернусь, как только уложу Лизу и Уэсли.
— Не стоит, —Но я…
— Оставайся у Доры.
Пока они говорили шепотом, но с каждым словом все громче.
— Джордан, я…
Медсестра тихо, но твердо вмешалась:
— Это блок интенсивной терапии. Если вам нужно что-то выяснить, пожалуйста, пройдите в приемную.
Джордан затряс головой.
— Нам нечего выяснять. Иди, Ева.
До чего же ей хотелось вцепиться в него, чтобы исчез этот холодный вид, с которым он на нее смотрел. Но она лишь заставила себя улыбнуться.
— Хорошо, дорогой, — и, приблизившись на цыпочках, чмокнула его в щеку. — Ухожу.
Судя по выражению лица, медсестра оттаяла.
Джордан опустился на стул; о сне он еще не помышлял. Ева вышла из палаты.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Какого черта ты тут делаешь?
Ева подняла глаза от журнала, который листала в приемной, пока ее мужу не передали, что она хочет с ним поговорить.
— Как она?
— Все так же. Спит. Я тебе задал вопрос.
— Я пришла, чтобы быть с тобой рядом.
— Я в этом не нуждаюсь. Честное слово, все в порядке.
Ева кинула взгляд на его лицо: под глазами залегли круги. Ей стало жаль его за его одиночество, за неспособность сделать шаг навстречу. Она вспомнила сына, который, отвернувшись к стене, пробормотал: «Уходи, мам».
— Во мне ты не нуждаешься, допустим. Но может, я это делаю для себя.
Его рыжеватые брови сошлись к переносице.
Ответить было нечего.
А Ева продолжала свое:
— Могу я зайти к ней в палату? Я просто хочу быть рядом с тобой и еще хочу увидеть, как она проснется.
С минуту он молча смотрел на нее.
— А как же Уэс и Лиза?
— Спят. Дора с Нилсом и Нэнси с Мэттом приглядят за ними. За них я спокойна.
Он почесал в затылке.
— Нет, возвращайся домой.
— Почему?
— Я уже сказал почему. — Вероятно, почувствовав, что слишком повысил голос, он запнулся и огляделся по сторонам, а когда заговорил вновь, от его слов сердце у нее сжалось. — Я не хочу тебя здесь видеть.
Она старалась не уступать.
— Почему? — Он отвернулся, а потом, призвав на помощь все свое самообладание, посмотрел ей в глаза.
— Не хочу с тобой спорить, поэтому давай решим так: я возвращаюсь к бабушке, а ты к Доре, идет?
— Нет.
— Что? — от удивления он заморгал.
— Я сказала «нет». — Она схватила его за руку. Пошли.
Ошеломленный ее решительностью, Джордан не успел отдернуть руку.
— Куда, черт побери, ты меня тащишь?
— Туда, где можно поговорить. "
Он отстранил ее от себя.
— Это, в конце концов, смешно. Мне пора возвращаться.
— Сейчас вернешься. Но прежде мы с тобой поговорим. Поговорим с глазу на глаз. Поговорим по душам.
Он кинул на нее уничтожающий взгляд.
— Проклятье! Теперь не время и не место.
— У тебя всегда не время и не место. — Она опять схватила его за руку. — Идем немедленно, не то я учиню такое, что нас обоих выгонят отсюда.
Оцепенев, он уставился на нее. По ее лицу было видно, что слов она на ветер не бросает. И в самом деле добьется, что их выгонят, если он ей не уступит.
— Ладно, Ева. — Он устал с ней спорить. — Если ты вбила себе что-то в голову…
И прежде, чем он успел закончить, она поволокла его по коридору мимо дежурной, заглядывая во все открытые двери и закоулки, но подходящего места, где бы им никто не мешал, так и не нашла. Она уже хотела обратиться к дежурной, однако испугалась, что он может опомниться и передумать. Здесь она заметила дверь на улицу, за которой виднелась стоянка машин, и прямиком направилась туда.
— Что за чертовщина! — возмущался Джордан, следуя за ней.
Ева приехала на машине Нэнси, так как машина, взятая ими напрокат, была у Джордана. Она проскользнула в тяжелые двери больницы, и в лицо ей хлестнул ледяной ветер.
— Это наконец смешно. Мы оба схватим пневмонию.
Не обращая внимания на его невнятный лепет, она тащила Джордана к машине, потом довольно долго искала ключи, наконец нашла и открыла дверцу — Заходи.
— К чему все это?
Снег кружил, ложился ему на плечи и таял на волосах.
Взгляд Евы был полон решимости.
— Я сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25