Но Вилли не собиралась останавливаться. Ни за что! И, если не окажется новых причин для борьбы, у нее в запасе всегда будут старые.
Этой ночью она написала письмо Мэтту, подробно рассказав ему о своих делах. Она была немного взволнована своими успехами. Она вспомнила, как однажды Мэтт ссылался на цитату из книги Браунинга: "Человеческим достижениям нет предела, так же, как его нет у неба".
Когда она вложила письмо в конверт, то подумала, что ее успехи, о которых она так подробно написала Мэтту, произведут на него впечатление. Она хотела выглядеть в его глазах не просто подающей надежды студенткой, а более значительно. Эта мысль немного смутила ее.
Она вертела письмо в руках, думая, отсылать его или нет. Потом положила его на полочку перед зеркалом, где оно пролежало два дня. Вилли подумывала, не написать ли ей письмо заново, без такого вознесения собственных успехов, но, в конце концов, решила отослать его в первоначальном варианте.
Хотя они и расстались как друзья, Вилли чувствовала, что ее тянет к нему. Она старалась подавить в себе разочарование и даже ревность, когда видела на газетных фотографиях его в сопровождении красивых светских дам. То же самое она испытывала, когда в статьях о нем читала, что он, будучи холостяком, является объектом пристального внимания со стороны многих женщин города.
Ответ на свое письмо, который она вскоре получила, был краток, написан в несколько официальном тоне, и, в основном, касался общих тем. "Вы бросили вызов самой себе, но не забывайте временами останавливаться, чтобы понюхать цветочки на обочине дороги". Лейтмотивом письма была мысль о том, что опыт приходит с годами, и ей надо набраться терпения, не спешить и много работать.
Разочарованная, она скомкала письмо и бросила его в угол. Она долго ворочалась в постели без сна, потом встала, разгладила письмо и прочла его опять. Он пытался отдалиться от нее, это чувствовалось, но, возможно, это был единственно верный путь. Она бросила вызов, и от нее потребуются огромные усилия, чтобы добиться поставленной цели.
Курсовая работа, которую она писала в этом году, была ненамного сложнее прошлогодней. Но редакторы "Лоу Ревью" требовали от нее гораздо большего, чем все профессора, вместе взятые. Для начала ей было поручено провести юридический анализ статьи, то есть проверить правильность ссылок на те или иные законы и достоверность инцидентов. Работа была ей под силу, но скучна и трудоемка.
В то же время как член "Спорного суда" она должна была выступить вместе со студентами из Бостонского университета. Когда консультант факультета вручил ей ее роль, она с ужасом прочла ее. Дело было связано с некой гипотетической школой Клары Бартон в некоем гипотетическом городе Хулистере. Школьная образовательная система базировалась на том, что преподавание вели исключительно женщины. Школе было отказано в кредитовании со стороны государственного совета по делам школ. Несогласная с таким решением, школа Клары Бартон подала иск. Дело было проиграно, и школа подала прошение в апелляционный суд. Вилли предлагалось выступить против апелляции школы. Ее первой реакцией была мысль, что она не может согласиться участвовать в этом процессе. Как могла она выступить против дела, в которое верила. Просмотрев документ, который ей предложили, она подняла глаза на консультанта Лоуэла Б. Шарпа, нервного старого холостяка, который лишь писал свои книги и никогда не практиковал.
– Есть проблемы, мисс Делайе? – спросил он не без ехидства. – Наверняка вам потребуется помощь...
Вилли прекрасно понимала, что он имел в виду. Она не сомневалась, что Шарп специально для нее отобрал это назначение. Но, если она откажется от него сейчас, ей не дадут другого. Консультант сделал именно то, что всегда делали ее профессора: ставили ей всяческие препоны, потому что она была женщиной, играли на ее гордости.
– Нет проблем, – заявила она, оставляя Шарпа. Его усмешка будто говорила, что он с удовольствием посмотрит, как Вилли провалится на суде. Ей не с кем было поделиться своими горестными мыслями. Даже Сюзанна все больше отдалялась от нее и казалась погруженной в собственные проблемы.
Но как бы тяжело ни было, Вилли всегда старалась не подавать виду. Она говорила себе, что все идет к лучшему.
Дело, которому она решила себя посвятить, было ее жизнью, и она имела все для того, чтобы добиться успеха.
Потом позвонил Мэтт.
– Ты собираешься домой на Рождество? – спросил он.
– Не думаю, – ответила она. Если она останется на каникулы здесь, то сможет спокойно доделать работу, которой была завалена в будни.
– Тогда у меня есть к тебе предложение. Пара деньков здесь, в Вашингтоне, а потом Рождество в Джорджии...
Приглашение явилось для нее неожиданностью и обрадовало ее. Побывать в Вашингтоне... увидеть своими глазами Верховный суд... Замечательная перспектива провести каникулы. Но она чувствовала какую-то неловкость, ведь она будет с самим Мэттом, представителем высшей касты правосудия. Другое дело, когда они были на природе в Мэне...
– Алло! Нас прервали?
Вилли испытывала противоречивые чувства.
– Нет... просто, я задумалась. У меня много работы, которую я рассчитывала сделать за каникулы...
– К черту работу! У нас еще будет много времени для этого. Поехали, Вилли, пожалуйста... – После паузы он добавил, – я ужасно по тебе соскучился.
Его последние слова все изменили.
Водитель Мэтта встретил Вилли в аэропорту. Это сразу напомнило ей, что она приехала в гости не к простому смертному, а к Верховному судье. Когда она увидела, что в лимузине никого нет, она почувствовала обиду. Неужели Мэтт поступил "благоразумно?" Может, он не хотел, чтобы их увидели вместе в таком людном месте, как аэропорт? Во всяком случае, в Мэне он так не поступал.
Этот вопрос мучил ее всю поездку до дома Мэтта в Джорджтауне. Его жилище представляло собой типичный для Джорджии особняк – красный кирпич и белые ставни. В правом крыле находился огромный гараж, в котором скрывалась целая коллекция автомобилей Мэтта: желтый "паккард", серебристый "бентлей", редкий бордовый "хисиано-сюзи" и блестящий черный "кадиллак", на котором он ездил в Мэне. Несмотря на то, что снаружи особняк имел величественный и элегантный вид, внутри он просто пленял своей роскошью, изяществом и теплотой. Как и сам Мэтт. Мягко отсвечивало дерево антикварной мебели, а цвета восточных ковров были сочные и живые.
В холле навстречу ей торопливо вышла Кэт Иохансен.
– Мэтт прислал свои извинения, – сказала она, принимая у, Вилли пальто. – Он находится на заседании суда по какому-то сложному делу и сказал, что оно, возможно, надолго затянется.
– Спасибо, мисс Иохансен, – Вилли никак не могла заставить себя называть домохозяйку по имени, Она помнила, каким взглядом смотрела на нее эта красивая женщина, которую Мэтт считал своим другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137