Она прекрасно все поняла. Может быть, даже слишком хорошо поняла. Ее положение – и, разумеется, положение Билли – оказалось под угрозой, пока не появится на свет наследник семьи Коулмэнов. Боже милостивый, если что-нибудь случится с Моссом, ее с Билли отошлют обратно в Филадельфию, не бросив ни доброго слова, ни взгляда вслед.
Нарочито легким тоном Агнес сказала:
– Первая беременность обычно тяжела для молоденьких девушек. Билли молода и здорова. В Санбридже она быстро поправится. Через месяц будет в полном порядке, а через три ей можно снова попробовать…
Сет едва прислушивался к словам Агнес. Проклятая девчонка, Боже милостивый! Мосс связал себя по рукам и ногам. Должен был родиться мальчик: от него зависело, чтобы получился мальчик. Это входило в условия их сделки. Сет плотнее вжался в спинку сиденья и скрипнул зубами. У этой девчушки, которую Мосс взял себе в жены, оказалось не больше силы и мужества, чем у Джессики. Конечно, сначала он попал в десятку с Моссом, но потом Джессика предала его, произведя на свет Амелию, а потом высохнув раз и навсегда. Агнес что-то сказала насчет того, что через три месяца они могут попробовать снова. Это будет где-то в начале мая. Три месяца на то, чтобы устроить Моссу и Билли свидание.
Когда Джессика услышала известие о том, что родилась девочка, она опустила взгляд на четки в ее руках. Девочка, маленькая девочка, совсем как Амелия. Сет, должно быть, в ярости, потому что здесь он не может употребить свою власть и проконтролировать высшие силы. Джессика чуть не плакала от облегчения: младенец не оказался мальчиком. Властность Сета раздавила бы мальчика. Она сердито швырнула четки на постель. Это был один из взрывов гнева, изредка случавшихся с нею, и на этот раз ее удивило, как хорошо она стала себя чувствовать, дав выход раздражению. Может быть, не сдерживай она раньше свой гнев, ей не пришлось бы сейчас страдать от этих ужасных головных болей и сердце в груди не стучало бы так безумно.
* * *
Мосс выбрался из кабины «Техасского рейнджера», нежно похлопав его по борту. Еще две «фрикадельки» будут добавлены к уже имеющимся восьми на фюзеляже его самолета. Его назначили командовать своей собственной эскадрильей, обучать своих парней, облекли доверием. Ну что ж, он готов. Он видел битву и понюхал пороху, познал вкус победы и горечь, когда она ускользает.
Навстречу ему бежал офицер, дежуривший на летной палубе.
– Коулмэн, капеллан хочет тебя видеть. Быстро! – Внутри у Мосса все сжалось. Что-то случилось, что-то очень плохое. Страх подгонял его, а мысли метались так же стремительно, как он бежал. Сет? Билли? Джессика? Но в любом случае, не может быть и речи о том, чтобы покинуть «Энтерпрайз». Его назначают командовать эскадрильей, дела идут на лад, именно так, как он хотел, в чем нуждался. Он не поедет домой, пока война не закончится, так или иначе.
Он порывисто отдал честь и доложил:
– Сэр, лейтенант Коулмэн по вашему приказанию прибыл.
– Вольно, лейтенант. – Капеллан улыбался. Руки в веснушках протянулись, чтобы передать Моссу полоску бумаги из радиорубки.
Мосс прочел сообщение, и улыбка расползлась по его лицу. Девочка, Маргарет Джессика Коулмэн. Четвертое февраля. Четыре фунта три унции. Мать и дочь чувствуют себя хорошо. Боже мой, он стал отцом! На два месяца раньше! С Билли все в порядке. Вздох облегчения шумом отдался в ушах.
В дверь постучали, и вошел капитан Хардинсон. Он протянул руку Моссу.
– Поздравляю, Коулмэн. Я был в радиорубке, когда пришло сообщение. – Вынул из нагрудного кармана три сигары и любовно погладил их, прежде чем передать одну капитану, другую Моссу.
– Я стащил их из личных запасов адмирала Халси, когда мы стояли в Пёрл-Харборе. Если кому-нибудь скажете, подрежу крылья; а что касается вас, отец, то вы связаны тайной исповеди. Договорились? Настоящая Гавана – я берег их для особого случая. Думайте обо мне, когда будете курить эту сигару, лейтенант.
Мосс отдал честь:
– Так и сделаю, сэр.
Только вернувшись в каюту с сигарой, зажатой в зубах, он снова взглянул на радиограмму. Девочка! Какая разница – ребенок есть ребенок. Будет еще время и для мальчиков. Папа, наверное, вне себя от ярости. Мосс удовлетворенно затянулся сигарой, потом чуть не рассмеялся. Агнес была так уверена, что ребенок окажется мальчиком.
– Ты ошиблась, старая хищница, – громко сказал он. Сам Мосс немного расстроился по этому поводу, но удовольствие, испытываемое при мысли об огорчении Агнес, перекрывало подспудную досаду. – Эгги, старушка, пора бы тебе узнать, что мы, Коулмэны, так просто в руки не даемся. Нет, не даемся.
* * *
Билли вернулась в Санбридж через десять дней после рождения дочки. Суровые предостережения доктора Уорда насчет невозможности слишком быстрого наступления новой беременности не омрачили день. Она даже не думала о том, чтобы родить еще одного ребенка, снова страдать девять месяцев, отекая, мучаясь от тошноты и боли. Сет оставался непреклонен в своем желании иметь внука. Но, мальчик или девочка, для Мосса это ведь не имело большого значения. Мэгги – красивая девочка, слишком маленькая, оттого что родилась раньше времени, но достаточно здоровая, чтобы их отпустили домой. И все-таки Билли не понравилось выражение лица доктора и специальные термины, которые он употреблял в разговоре. Токсемия, малый вес при рождении, предлежание – все это слишком сложно для понимания, но у нее осталось неприятное чувство, будто в этих осложнениях оказалась виновата она сама. Она еще не стала женщиной Коулмэнов, которая рожает детей на обочине дороги, а потом бежит работать, а может быть, и никогда не станет такой. Слова доктора Уорда испугали ее, но в то же время они таили в себе вызов.
Частная машина скорой помощи увезла Билли и Мэгги за сорок миль от Остина, а до входной двери Билли дошла сама. Когда она потянулась за ребенком, няня, которую нанял Сет, отрицательно покачала головой и, будто защищая, крепко прижала к себе малышку.
– Я хочу взять Мэгги наверх и показать ее бабушке, – объяснила Билли. Она говорила так, словно у Мэгги была только одна бабушка, но это объяснялось возникшим у нее чувством после телефонных звонков Джессики в больницу по два раза в день. Она так нежно разговаривала с Билли, а расспросы о здоровье Мэгги были полны заботы и восторга. Теперь Билли хотела гордо отнести Мэгги в комнату Джессики и порадоваться воркованию бабушки над внучкой.
– Я возьму ребенка, – более настойчиво проговорила Билли, наткнувшись на напряженный взгляд няни.
Агнес, подъехавшая вслед за «скорой помощью» в семейном автомобиле, вмешалась в спор:
– Не глупи, Билли. Ты ведь знаешь – Джессика сейчас спит. Ты ведешь себя, как дитя. Няня получила указания, и ты не должна вмешиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184
Нарочито легким тоном Агнес сказала:
– Первая беременность обычно тяжела для молоденьких девушек. Билли молода и здорова. В Санбридже она быстро поправится. Через месяц будет в полном порядке, а через три ей можно снова попробовать…
Сет едва прислушивался к словам Агнес. Проклятая девчонка, Боже милостивый! Мосс связал себя по рукам и ногам. Должен был родиться мальчик: от него зависело, чтобы получился мальчик. Это входило в условия их сделки. Сет плотнее вжался в спинку сиденья и скрипнул зубами. У этой девчушки, которую Мосс взял себе в жены, оказалось не больше силы и мужества, чем у Джессики. Конечно, сначала он попал в десятку с Моссом, но потом Джессика предала его, произведя на свет Амелию, а потом высохнув раз и навсегда. Агнес что-то сказала насчет того, что через три месяца они могут попробовать снова. Это будет где-то в начале мая. Три месяца на то, чтобы устроить Моссу и Билли свидание.
Когда Джессика услышала известие о том, что родилась девочка, она опустила взгляд на четки в ее руках. Девочка, маленькая девочка, совсем как Амелия. Сет, должно быть, в ярости, потому что здесь он не может употребить свою власть и проконтролировать высшие силы. Джессика чуть не плакала от облегчения: младенец не оказался мальчиком. Властность Сета раздавила бы мальчика. Она сердито швырнула четки на постель. Это был один из взрывов гнева, изредка случавшихся с нею, и на этот раз ее удивило, как хорошо она стала себя чувствовать, дав выход раздражению. Может быть, не сдерживай она раньше свой гнев, ей не пришлось бы сейчас страдать от этих ужасных головных болей и сердце в груди не стучало бы так безумно.
* * *
Мосс выбрался из кабины «Техасского рейнджера», нежно похлопав его по борту. Еще две «фрикадельки» будут добавлены к уже имеющимся восьми на фюзеляже его самолета. Его назначили командовать своей собственной эскадрильей, обучать своих парней, облекли доверием. Ну что ж, он готов. Он видел битву и понюхал пороху, познал вкус победы и горечь, когда она ускользает.
Навстречу ему бежал офицер, дежуривший на летной палубе.
– Коулмэн, капеллан хочет тебя видеть. Быстро! – Внутри у Мосса все сжалось. Что-то случилось, что-то очень плохое. Страх подгонял его, а мысли метались так же стремительно, как он бежал. Сет? Билли? Джессика? Но в любом случае, не может быть и речи о том, чтобы покинуть «Энтерпрайз». Его назначают командовать эскадрильей, дела идут на лад, именно так, как он хотел, в чем нуждался. Он не поедет домой, пока война не закончится, так или иначе.
Он порывисто отдал честь и доложил:
– Сэр, лейтенант Коулмэн по вашему приказанию прибыл.
– Вольно, лейтенант. – Капеллан улыбался. Руки в веснушках протянулись, чтобы передать Моссу полоску бумаги из радиорубки.
Мосс прочел сообщение, и улыбка расползлась по его лицу. Девочка, Маргарет Джессика Коулмэн. Четвертое февраля. Четыре фунта три унции. Мать и дочь чувствуют себя хорошо. Боже мой, он стал отцом! На два месяца раньше! С Билли все в порядке. Вздох облегчения шумом отдался в ушах.
В дверь постучали, и вошел капитан Хардинсон. Он протянул руку Моссу.
– Поздравляю, Коулмэн. Я был в радиорубке, когда пришло сообщение. – Вынул из нагрудного кармана три сигары и любовно погладил их, прежде чем передать одну капитану, другую Моссу.
– Я стащил их из личных запасов адмирала Халси, когда мы стояли в Пёрл-Харборе. Если кому-нибудь скажете, подрежу крылья; а что касается вас, отец, то вы связаны тайной исповеди. Договорились? Настоящая Гавана – я берег их для особого случая. Думайте обо мне, когда будете курить эту сигару, лейтенант.
Мосс отдал честь:
– Так и сделаю, сэр.
Только вернувшись в каюту с сигарой, зажатой в зубах, он снова взглянул на радиограмму. Девочка! Какая разница – ребенок есть ребенок. Будет еще время и для мальчиков. Папа, наверное, вне себя от ярости. Мосс удовлетворенно затянулся сигарой, потом чуть не рассмеялся. Агнес была так уверена, что ребенок окажется мальчиком.
– Ты ошиблась, старая хищница, – громко сказал он. Сам Мосс немного расстроился по этому поводу, но удовольствие, испытываемое при мысли об огорчении Агнес, перекрывало подспудную досаду. – Эгги, старушка, пора бы тебе узнать, что мы, Коулмэны, так просто в руки не даемся. Нет, не даемся.
* * *
Билли вернулась в Санбридж через десять дней после рождения дочки. Суровые предостережения доктора Уорда насчет невозможности слишком быстрого наступления новой беременности не омрачили день. Она даже не думала о том, чтобы родить еще одного ребенка, снова страдать девять месяцев, отекая, мучаясь от тошноты и боли. Сет оставался непреклонен в своем желании иметь внука. Но, мальчик или девочка, для Мосса это ведь не имело большого значения. Мэгги – красивая девочка, слишком маленькая, оттого что родилась раньше времени, но достаточно здоровая, чтобы их отпустили домой. И все-таки Билли не понравилось выражение лица доктора и специальные термины, которые он употреблял в разговоре. Токсемия, малый вес при рождении, предлежание – все это слишком сложно для понимания, но у нее осталось неприятное чувство, будто в этих осложнениях оказалась виновата она сама. Она еще не стала женщиной Коулмэнов, которая рожает детей на обочине дороги, а потом бежит работать, а может быть, и никогда не станет такой. Слова доктора Уорда испугали ее, но в то же время они таили в себе вызов.
Частная машина скорой помощи увезла Билли и Мэгги за сорок миль от Остина, а до входной двери Билли дошла сама. Когда она потянулась за ребенком, няня, которую нанял Сет, отрицательно покачала головой и, будто защищая, крепко прижала к себе малышку.
– Я хочу взять Мэгги наверх и показать ее бабушке, – объяснила Билли. Она говорила так, словно у Мэгги была только одна бабушка, но это объяснялось возникшим у нее чувством после телефонных звонков Джессики в больницу по два раза в день. Она так нежно разговаривала с Билли, а расспросы о здоровье Мэгги были полны заботы и восторга. Теперь Билли хотела гордо отнести Мэгги в комнату Джессики и порадоваться воркованию бабушки над внучкой.
– Я возьму ребенка, – более настойчиво проговорила Билли, наткнувшись на напряженный взгляд няни.
Агнес, подъехавшая вслед за «скорой помощью» в семейном автомобиле, вмешалась в спор:
– Не глупи, Билли. Ты ведь знаешь – Джессика сейчас спит. Ты ведешь себя, как дитя. Няня получила указания, и ты не должна вмешиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184