Нижнее белье вешалось между простынями, чтобы его не заметили, а в воду во время стирки галлонами выливался отбеливатель. Белоснежное белье было, по мнению Мод, синонимом добродетели. Рабочие комбинезоны водопроводчика Мэтью сушились в подвале. Не стоило наводить соседей на мысль, что он не носит костюмов и галстуков. Жизнь, по глубокому убеждению Мод, представляла собой ряд неодолимых препятствий.
С самых юных лет в обязанности Агнес входило убирать дом по субботам с десяти часов утра на случай, если придут гости. Гости никогда не приходили. В нижней гостиной она стирала пыль с бабушкиной мебели, обтянутой материей из конского волоса, заменяла вязанные крючком салфеточки на ручках кресел и натирала полиролью этажерку. Никто никогда не сидел в гостиной, даже Мод и Мэтью. Агнес скребла крыльцо перед входной дверью и натирала его воском, пока исходившее от белых столбиков сияние не становилось таким ослепительным, что его можно было заметить с подножия холма.
Однажды отец повредил спину и целое лето не мог работать. Они жили тем, что давал сад, и лишь изредка ели бекон. Она никогда не жаловалась, даже если вставала из-за стола голодной, но иногда все же морщилась, вспоминая угрозы родителей, запрещавших ей рассказывать своим друзьям, что они не едят мяса.
Друзья. Как мало их было, когда она росла, а крыльцо оставалось единственным местом, где разрешалось их принимать. Она никогда не могла пригласить их в кухню и угостить печеньем. Линолеум на полу кухни потрескался, стаканы были разномастными, а тарелки старомодными, и Мод боялась, что дети расскажут об этом своим родителям.
Агнес задумывалась, не приемная ли она дочь, и очень надеялась, что так оно и есть. Ей претила мысль, что она одной крови с этими боязливыми людьми, лишенными страстей. Невозможно было представить себе Мод, задирающую рубашку перед Мэтью, а из их спальни никогда не доносилось ни единого звука. Там всегда стояла тишина, как в могиле.
Томас Эймс привлек искорками в темных глазах и улыбкой, всегда готовой появиться на губах. Именно с ним она обрела нежные чувства, одобрение и непринужденность, чего ее так долго лишали. Мод пришла в ужас. Томас, на ее взгляд, был неподходящим женихом. Ленивый, беспутный, безнравственный. Его единственное пристанище – крохотные комнатки на втором этаже салуна на Двенадцатой улице. Какое будущее мог он предложить Агнес Нейбауэр?
Однако Агнес гораздо больше интересовалась животрепещущим и полным страстей настоящим. Улыбка Томаса, мягкость его характера покорили ее. Она задалась целью заполучить его.
Однажды девочка слышала, как ссорились Мод и Мэтью.
– Почему я не послушалась своей матери, ума не приложу! – кричала Мод. – Она была права насчет тебя! Совсем как я сейчас права насчет Агнес и этого парня, Эймса.
Агнес вышла замуж за Томаса в семнадцать лет. Они ограничились гражданской церемонией в мэрии Элктона, штат Мэриленд. Как и следовало ожидать – это случилось после рождения Билли, – она пришла к выводу, что сменила одну жизнь на другую, точно такую же. Стоило померкнуть огню страсти, и она уже всего лишь терпела близость Томаса, заставляя себя отдаваться ему по ночам в пятницу. Когда Мод и Мэтью умерли от инфлюэнцы, они с Томасом взяли Билли, ее немногочисленные игрушки и переехали на Элм-стрит. Ничего не изменилось. Агнес вела такую же жизнь, как и Мод, влачила такое же жалкое существование и ненавидела каждую минуту этой жизни.
Она всегда хотела большего, но как получить больше? Молитва не даст ответа, это любому дураку ясно, а тяжкий труд не сулит чудес. Сила воли и ум – вот что имеет значение наряду со здравой долей воображения.
Томас Эймс, муж, отец, посредственный кормилец, умер от недостатка воображения. О, когда-то оно у него имелось – это-то и привлекло в нем Агнес. Но время, заботы и неоплаченные счета сделали свое дело. Он старался изо всех сил, скрепя сердце вынуждена была признать Агнес, но перестарался в тот день, когда судорожно втянул в себя воздух – последний вдох – и умер в кухне на полу. Все произошло так быстро, что она лишь открыла рот от удивления.
Она не поскупилась на красивый металлический гроб из Спрингфилда. Соседи и все прихожане прикасались к металлу под бронзу, прощаясь с Томасом, и брови их уважительно поднимались. Агнес осталась удовлетворена. Никто не знал, сколько дней они с Билли не ели мяса, пока гроб не был оплачен.
Через два часа после того, как спрингфилдовский гроб опустили в могилу, предметы скудного гардероба Томаса Эймса оказались упакованы и отправлены в церковный ящик для сбора одежды нуждающимся. Матрац на кровати перевернут, и постель застелена свежим бельем, вышитыми простынями из ее сундука с приданым. Потом она упала на колени и поблагодарила Бога за то, что он так быстро призвал к себе Томаса. Ухаживать за ним было бы слишком несправедливо при и без того трудной жизни.
* * *
Гроза кончилась. Агнес открыла дверцу машины и вытерла своим полотняным платком ветровое стекло. Все вокруг стало таким зеленым. Деревья, кусты, даже платье на ней еще более позеленело. Зеленый, цвет денег.
Это был славный день.
Глава 5
Агнес Эймс встретилась с отцом Донованом в тот же вечер, еще до того, как пришел Мосс. Она немного исказила правду, совсем немного, сказав, что Коулмэн мог отбыть к месту новой службы в любое время, нельзя ли поэтому освободить молодую пару от оглашений, которые должны читаться в церкви три воскресенья подряд.
– Освобождение от оглашений получить не так-то легко, миссис Эймс, – вздохнул отец Донован, – но во время войны они становятся не столь обязательными.
Малышка Билли выходит замуж. Как отказать этой крошке в столь важной для нее просьбе? Он ее крестил, принял на конфирмации в лоно церкви, и, кроме того, лейтенант Коулмэн – католик, по крайней мере со стороны матери. Немного необычно для техасца, размышлял священник, но в любом случае это приятно.
– Я все улажу, миссис Эймс. В тех случаях, когда оглашение не может быть сделано три воскресенья подряд, его делают один раз в трех разных церквях. – Он помолчал. – Должна пройти хотя бы одна неделя до свадьбы, не так ли? – сурово спросил отец Донован. В этом вопросе он уступать не собирался.
– О да, – поспешила заверить Агнес. – Сегодня вторник, в это воскресенье будет как раз неделя. А так как свадьба состоится в следующее воскресенье, у нас получится две недели! – Ее мозг работал, словно пощелкивая с неумолимостью метронома. Приглашения. Разумеется, только близкие друзья и отец Донован. Поставщик провизии. Шампанское, что-нибудь легкое и элегантное. Помещение… отель «Латам» в деловом центре города. Простой, но симпатичный. Сначала на ум все время приходило выражение «маленькая свадьба», но потом нашлось более подходящее – «спешная свадьба».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184