А через семь лет она преспокойно объявит нас мертвыми, получит доступ к деньгам Матильды и будет жить себе припеваючи до конца своих дней. Собственно, это ее и волнует – чтобы никто не наложил лапу на денежки ребенка.
– «Местонахождение неизвестно»? – вопросительно повторила Шелли, глядя на Кита. – Скорее неизвестно, как отреагирует Пандора, узнав, что ты украл ребенка. Какие она испытает чувства.
– Чувства? Да у нее таковых отродясь не бывало. Это жестокая, бессердечная сука, которая ни перед чем не остановится. Правда, лично я ей не желаю зла, – добавил Кит с саркастической усмешкой.
Шелли невольно вспомнилась ее собственная мать, беззаветно, до слепоты, преданная единственной дочери.
– Материнство – непростая штука. Будь все так просто – то же самое могли бы и отцы! – резко возразила она.
– А вот я могу! Я знаю собственного ребенка как свои пять пальцев! – сорвался на крик Кит. – Мне известно, сколько книг она задолжала в библиотеку. Я знаю, сколько пончиков она втихаря стащила за обедом! Я знаю ее любимые блюда, мне известны все ее тайные страхи. А Пандора ее не любит! И никогда не любила! Дочь нужна ей лишь для того, чтобы досадить мне.
Шелли ощутила нечто похожее на сострадание, однако, уже несколько раз обжегшись на своей наивности, поспешила отмахнуться от этого чувства.
– Ребенку лучше с матерью, Кит.
– Господи! И ты действительно считаешь, будто мужчины такие чурбаны, что им нельзя доверить воспитание детей? Твои воззрения из той же оперы, как и то, что женщины слишком наивны и им незачем лезть в политику, управлять самолетом или становиться врачами. Извини, но всей этой ерунде место на помойке истории, – кипятился Кит, нервно расхаживая по комнате. – Искусство растить ребенка не инстинкт. И мужчины могут справиться ничуть не хуже женщин.
– О, как мило с их стороны! Хочешь проводить больше времени с ребенком… Вернее, отмотать больший срок с ребенком, потому что ничего другого тебе не светит.
– Воспитание ребенка не хобби, а тяжкий труд. Я сам вырос без отца. Да и ты. И это оставило рану в душе и у тебя, и у меня. Я не хочу, чтобы мой собственный ребенок тоже страдал. Да, у вас с матерью были на редкость близкие отношения. И я готов признать, что большинство женщин становятся хорошими матерями. Но они при всем желании не В состоянии заменить отца. А у моей дочери матери, можно сказать, нет. Пандора, когда получит девочку, сразу отправит ее в интернат, с глаз долой.
– Интернат? Ну, это еще не самое большое зло. – Кит сел рядом с Шелли.
– Я знал, что Пандора принимает снотворное, – негромко заговорил он, и в его голосе слышалась искренняя печаль, – но я представить себе не мог, что у нее зависимость, или что таблетка, если ее запить алкоголем, может вызвать агрессию. Несколько раз Пандора оставалась с дочерью, и всякий раз, когда я возвращался, заставал Матильду сонной и вялой. И в один прекрасный день я обнаружил почему. Пандора пичкала ее снотворным, чтобы девочка не шумела и не досаждала ей.
В душе Шелли боролись самые противоречивые чувства.
– Ей вообще не следовало заводить ребенка! Пусть бы завела себе кошку, а когда та ей надоела бы, просто взяла бы и усыпила ее. И дело с концом.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такие гадости о матери твоего ребенка?! – возмутилась Шелли. – Ты, наверное, ненормальный! Когда тебя наконец арестуют, можешь спокойно притвориться психом. Вот увидишь, тебе поверят.
– Ты права, потому что кому хочется предстать перед судом, когда твою судьбу решает замшелый пердун в мантии, который в глаза не видел детей этак года с двадцать пятого, когда закон говорил, что дети предпочитают матерей! Судьи почему-то уверовали, будто женщины едва ли не с рождения получают Удостоверения Образцовых Мамаш. Знаешь, почему они так считают? Потому что в свое время насмотрелись сопливых мыльных опер, где мамочка и ее детки вместе пекут на кухне яблочный пирог, в то время как папочка зашибает бабки. Я не намерен отказываться от собственного ребенка. Стоит мне оставить Матти с этой гадюкой, как ребенок начнет вместо леденцов покупать на карманные деньги наркотики. Говорю тебе, никто и ничто не сможет помешать мне завтра свалить на Мадагаскар!
– Кстати, хочу тебе напомнить: ты сидел на такой мели, что решил жениться, чтобы не помереть с голоду, – холодно произнесла Шелли.
– Что поделать. Люблю поесть. Конечно, привычка дурная, но она у меня с самого детства.
– И ты спал и видел, что в течение всего медового месяца будешь сидеть под луной и, пуская слюни, перебирать свои денежки.
– Ладно, согласен, я тебя использовал в собственных целях. Но потом ты сама на меня запала!
– Ни на кого я не западала, если бы мне не подставили подножку! Между прочим, не кто иной, как ты сам!
– Неправда! Если я и пытался что-то сделать, так лишь оттолкнуть тебя. Еще в тот самый первый день. Я держался нагло и высокомерно. Я хотел обидеть тебя и потому преждевременно улетел из Лондона. Я поселился в отдельном номере. Я делал вид, будто приударяю за Коко, я проводил время где угодно, только не с тобой…
Каждое его слово было сродни пощечине.
– Говори-говори, можешь не щадить моих чувств, – произнесла Шелли и всхлипнула. Она устала слышать его лживые объяснения. – Да, в самом начале ты использовал меня, этого не понял бы разве что слепой. Но сегодня? Ты хочешь сказать, что пришел ко мне лишь затем, чтобы получить билеты? Один из которых якобы предназначался мне? – Шелли вспомнила прикосновение его губ, и у нее защипало в глазах.
– Давай обойдемся без заверений, будто женщины никогда не используют секс для достижения личных целей!
– У меня только одна цель – ты! – всхлипнула Шелли. – С того самого момента, когда мы сели в чертов лимузин!
– Шелли, честное слово, ты мне нравишься. Как я ни старался, ты все равно запала мне в душу. С тобой прикольно. Ты хорошенькая. Ты умная.
– Нуда, противоположности притягиваются.
– А сейчас, когда ты еще и загорела, – Кит склонился над ней, чтобы лучше рассмотреть россыпь веснушек на ее щеках, – когда в твоих волосах искрится соль, ты выглядишь на все сто. Стоит мне увидеть тебя, как в трусах срабатывает противопожарная сирена. Поверь, я не хочу сделать тебе больно. Но на первом месте для меня все-таки Матти.
– Побег не ответ, Кит.
– Кто бы говорил! Не ты ли сама сбежала с концерта? – Шелли поморщилась. Кит задел больное место.
– Если хочешь, поедем с нами. Я там купил небольшой пляжный домик, – предложил он, обнимая Шелли за плечи.
– Дай мне время подумать… Уехать на Мадагаскар с двоеженцем, похитителем ребенка, который к тому же живет по фальшивым документам, имеет судимость за наркотики и скрывается от полиции… Знаешь, мне почему-то тебя расхотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– «Местонахождение неизвестно»? – вопросительно повторила Шелли, глядя на Кита. – Скорее неизвестно, как отреагирует Пандора, узнав, что ты украл ребенка. Какие она испытает чувства.
– Чувства? Да у нее таковых отродясь не бывало. Это жестокая, бессердечная сука, которая ни перед чем не остановится. Правда, лично я ей не желаю зла, – добавил Кит с саркастической усмешкой.
Шелли невольно вспомнилась ее собственная мать, беззаветно, до слепоты, преданная единственной дочери.
– Материнство – непростая штука. Будь все так просто – то же самое могли бы и отцы! – резко возразила она.
– А вот я могу! Я знаю собственного ребенка как свои пять пальцев! – сорвался на крик Кит. – Мне известно, сколько книг она задолжала в библиотеку. Я знаю, сколько пончиков она втихаря стащила за обедом! Я знаю ее любимые блюда, мне известны все ее тайные страхи. А Пандора ее не любит! И никогда не любила! Дочь нужна ей лишь для того, чтобы досадить мне.
Шелли ощутила нечто похожее на сострадание, однако, уже несколько раз обжегшись на своей наивности, поспешила отмахнуться от этого чувства.
– Ребенку лучше с матерью, Кит.
– Господи! И ты действительно считаешь, будто мужчины такие чурбаны, что им нельзя доверить воспитание детей? Твои воззрения из той же оперы, как и то, что женщины слишком наивны и им незачем лезть в политику, управлять самолетом или становиться врачами. Извини, но всей этой ерунде место на помойке истории, – кипятился Кит, нервно расхаживая по комнате. – Искусство растить ребенка не инстинкт. И мужчины могут справиться ничуть не хуже женщин.
– О, как мило с их стороны! Хочешь проводить больше времени с ребенком… Вернее, отмотать больший срок с ребенком, потому что ничего другого тебе не светит.
– Воспитание ребенка не хобби, а тяжкий труд. Я сам вырос без отца. Да и ты. И это оставило рану в душе и у тебя, и у меня. Я не хочу, чтобы мой собственный ребенок тоже страдал. Да, у вас с матерью были на редкость близкие отношения. И я готов признать, что большинство женщин становятся хорошими матерями. Но они при всем желании не В состоянии заменить отца. А у моей дочери матери, можно сказать, нет. Пандора, когда получит девочку, сразу отправит ее в интернат, с глаз долой.
– Интернат? Ну, это еще не самое большое зло. – Кит сел рядом с Шелли.
– Я знал, что Пандора принимает снотворное, – негромко заговорил он, и в его голосе слышалась искренняя печаль, – но я представить себе не мог, что у нее зависимость, или что таблетка, если ее запить алкоголем, может вызвать агрессию. Несколько раз Пандора оставалась с дочерью, и всякий раз, когда я возвращался, заставал Матильду сонной и вялой. И в один прекрасный день я обнаружил почему. Пандора пичкала ее снотворным, чтобы девочка не шумела и не досаждала ей.
В душе Шелли боролись самые противоречивые чувства.
– Ей вообще не следовало заводить ребенка! Пусть бы завела себе кошку, а когда та ей надоела бы, просто взяла бы и усыпила ее. И дело с концом.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такие гадости о матери твоего ребенка?! – возмутилась Шелли. – Ты, наверное, ненормальный! Когда тебя наконец арестуют, можешь спокойно притвориться психом. Вот увидишь, тебе поверят.
– Ты права, потому что кому хочется предстать перед судом, когда твою судьбу решает замшелый пердун в мантии, который в глаза не видел детей этак года с двадцать пятого, когда закон говорил, что дети предпочитают матерей! Судьи почему-то уверовали, будто женщины едва ли не с рождения получают Удостоверения Образцовых Мамаш. Знаешь, почему они так считают? Потому что в свое время насмотрелись сопливых мыльных опер, где мамочка и ее детки вместе пекут на кухне яблочный пирог, в то время как папочка зашибает бабки. Я не намерен отказываться от собственного ребенка. Стоит мне оставить Матти с этой гадюкой, как ребенок начнет вместо леденцов покупать на карманные деньги наркотики. Говорю тебе, никто и ничто не сможет помешать мне завтра свалить на Мадагаскар!
– Кстати, хочу тебе напомнить: ты сидел на такой мели, что решил жениться, чтобы не помереть с голоду, – холодно произнесла Шелли.
– Что поделать. Люблю поесть. Конечно, привычка дурная, но она у меня с самого детства.
– И ты спал и видел, что в течение всего медового месяца будешь сидеть под луной и, пуская слюни, перебирать свои денежки.
– Ладно, согласен, я тебя использовал в собственных целях. Но потом ты сама на меня запала!
– Ни на кого я не западала, если бы мне не подставили подножку! Между прочим, не кто иной, как ты сам!
– Неправда! Если я и пытался что-то сделать, так лишь оттолкнуть тебя. Еще в тот самый первый день. Я держался нагло и высокомерно. Я хотел обидеть тебя и потому преждевременно улетел из Лондона. Я поселился в отдельном номере. Я делал вид, будто приударяю за Коко, я проводил время где угодно, только не с тобой…
Каждое его слово было сродни пощечине.
– Говори-говори, можешь не щадить моих чувств, – произнесла Шелли и всхлипнула. Она устала слышать его лживые объяснения. – Да, в самом начале ты использовал меня, этого не понял бы разве что слепой. Но сегодня? Ты хочешь сказать, что пришел ко мне лишь затем, чтобы получить билеты? Один из которых якобы предназначался мне? – Шелли вспомнила прикосновение его губ, и у нее защипало в глазах.
– Давай обойдемся без заверений, будто женщины никогда не используют секс для достижения личных целей!
– У меня только одна цель – ты! – всхлипнула Шелли. – С того самого момента, когда мы сели в чертов лимузин!
– Шелли, честное слово, ты мне нравишься. Как я ни старался, ты все равно запала мне в душу. С тобой прикольно. Ты хорошенькая. Ты умная.
– Нуда, противоположности притягиваются.
– А сейчас, когда ты еще и загорела, – Кит склонился над ней, чтобы лучше рассмотреть россыпь веснушек на ее щеках, – когда в твоих волосах искрится соль, ты выглядишь на все сто. Стоит мне увидеть тебя, как в трусах срабатывает противопожарная сирена. Поверь, я не хочу сделать тебе больно. Но на первом месте для меня все-таки Матти.
– Побег не ответ, Кит.
– Кто бы говорил! Не ты ли сама сбежала с концерта? – Шелли поморщилась. Кит задел больное место.
– Если хочешь, поедем с нами. Я там купил небольшой пляжный домик, – предложил он, обнимая Шелли за плечи.
– Дай мне время подумать… Уехать на Мадагаскар с двоеженцем, похитителем ребенка, который к тому же живет по фальшивым документам, имеет судимость за наркотики и скрывается от полиции… Знаешь, мне почему-то тебя расхотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80