Меррик наклонился ближе, притягиваемый к этому рту как магнитом. Он никогда не пробовал ничего настолько упоительного, настолько пьянящего. Он хотел большего. Хотел упиваться ею до тех пор, пока не попробует ее всю, пока его руки не познают ее тело как собственное, пока легкие не наполнятся ее запахом, а звук ее голоса не станет единственной музыкой, которую будет воспринимать его слух.
Темное пространство машины, казалось, сомкнулось вокруг них. Меррик потянулся к Алиссе, обхватил ее голову, скользнув пальцами ей в волосы. Он наклонялся до тех пор, пока их губы не соприкоснулись. Разомкнулись. Снова слились, на этот раз крепче. Она издала какой-то звук – не то стон, не то мурлыканье, – что он нашел невероятно эротичным.
Руки Алиссы скользнули ему на грудь, пальцы ухватились за рубашку. На мгновение она расслабилась в объятиях Меррика, приветствуя его прикосновения. От ее шелковистых локонов, касающихся его лица, исходил нежнейший цветочно-цитрусовый аромат. А потом она отпустила рубашку и обвила его руками.
Ее поцелуй был полон отчаянной страсти. Она полностью отдалась этому поцелую, жадно вбирая все, что он имел предложить ей. И это его воспламенило. Вспышка была мощной и мгновенной и прокатилась по нему, зажигая непреодолимое желание сделать эту женщину своей во всех смыслах. Он прижал ее к дверце и углубил поцелуй. Их языки сплелись в сладостном поединке.
Это все так неправильно, но ему было наплевать. Он мог бы овладеть ею прямо здесь, и к черту последствия. Единственное, что его останавливало, это выражение ее глаз. В них шла яростная борьба между физическим желанием и разумом.
Да, он мог бы уступить безумию страсти и любить Алиссу, пока не насытится. Но этого было бы недостаточно. Он хочет не просто ее тело. И он не будет удовлетворен, пока не получит все. Если это случится здесь и сейчас, тем лучше. Он может убедить ее, что похищение переросло в нечто совсем иное. Личное. Жизненно важное. Необходимое им обоим. И все же он заставил себя сделать борьбу справедливой и слегка отстранился.
Алисса, судорожно вздыхая, уставилась на него затуманенными, изумленными глазами.
– Почему это все время происходит?
– Потому что я неотразимый?
Она высвободилась из его объятий.
– Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я теряю голову. – Дрожащими пальцами она стала застегивать пуговицы блузки, которые каким-то невероятным образом оказались расстегнутыми. – Ты должен прекратить попытки соблазнить меня. Это несправедливо. Должно быть наоборот, а не… не так.
Ее замечание заинтриговало Меррика. Уголок его рта пополз вверх.
– Думаешь, если ты соблазнишь меня, это даст тебе возможность убежать?
– Едва ли у меня получится. Соблазнить, я имею в виду.
– Ты могла бы попробовать. – Он раскрыл объятия. – Я готов позволить тебе попытаться, если хочешь.
– Ха-ха. Очень смешно. Но я уже думала об этом. Ничего не выйдет.
– Почему? – искренне удивился он.
– Очень просто. Что случится после того, как я соблазню тебя?
– Я ослепну и оглохну?
Ее рот дернулся, прежде чем она подавила желание улыбнуться.
– Если б я думала, что так и будет, то могла бы попытаться. Но даже и в этом случае мне понадобилось бы три дня форы.
Он намотал ее локон на палец, заставив посмотреть на него.
– Если ты когда-нибудь окажешься в моей постели по-настоящему, если я когда-нибудь буду любить тебя – любить по-настоящему, – я никогда не отпущу тебя, принцесса. Мы будем связаны настолько тесно, что ты не будешь знать, где я начинаюсь, а ты заканчиваешься.
Она в испуге отпрянула. Это был испуг самки, готовой убежать от преследующего ее самца. Все имеющиеся у него инстинкты побуждали его овладеть ею. Немедленно. Соединить их крепкими узами, пока она не сбежала.
– Думаю, нам пора ехать, – пробормотала Алисса. – Но прежде чем мы тронемся с места, у меня есть одно условие.
Меррик спрятал улыбку. Он догадывался, что это за условие.
– Какое?
– Больше никаких поцелуев. Никаких прикосновений. Никаких попыток соблазнения. Мне нужно чувствовать себя в безопасности.
Его веселость тут же сменилась сожалением. Неужели с ним она чувствует себя ненадежно? Но, с другой стороны, как же иначе? Он похитил девушку. Скрутил. Навязывает себя ей – пусть даже она и отвечает ему с воспламеняющей страстью.
– Ты в безопасности, – мягко заверил он ее. – Даю тебе слово.
– Отлично. Значит, мы можем ехать.
– Как только ты пристегнешься.
– А я и не заметила, когда расстегнула ремень. Пуговицы. Ремни. Да ты прямо настоящий волшебник.
– Если б я был им, то не возился бы с пуговицами и ремнями. Их может расстегнуть любой.
Меррик повернул ключ зажигания. Когда они приехали на ферму, он дал Алиссе возможность осмотреться, не стоя у нее над душой, чтобы она могла свыкнуться с ситуацией. Уже сгустились сумерки, когда они встретились на кухне, чтобы поужинать.
– Я тут подумала… – начала Алисса, когда они заканчивали ужин. – Что будет с Селестией, когда я вернусь домой? Кто наследует мне?
– Никто.
Она нахмурилась, и искренняя озабоченность осветила ее глаза.
– Разве у моего отца нет родственников? Кузин, кузенов, племянников или кого-то еще? Не может же преемственность заканчиваться на моем брате?
– Нет. – Меррик подождал секунду. – Но может закончиться на тебе.
Морщинка озабоченности у нее между бровей стала еще глубже.
– Тогда что случится с Селестией?
– По закону она будет разделена на две части и отойдет к двум другим княжествам.
Беспокойство Алиссы было непритворным.
– Это кажется неправильным.
Он пожал плечами.
– В твоей власти предотвратить это.
Она покачала головой.
– Я не могу. Мой дом в Нью-Йорке. Через две недели я приступаю к новой…
Он поморщился, когда она осеклась. Похоже, до нее только сейчас дошло, что, если ее будут удерживать здесь в течение четырех месяцев, она потеряет и работу. Вся ее жизнь пошла кувырком из-за политического переворота в Вердонии. И он ничего не может сделать, чтобы изменить это. По крайней мере, пока не выяснит, что стоит за интригами фон Фолька.
Однако Меррик ни минуты не сожалел о том, что она в Вердонии. За это короткое время, что они пробыли вдвоем, он осознал, что ее место здесь. Более того, что она должна быть с ним.
Осталось только убедить ее в этом.
Когда пришло время ложиться спать, она попросила:
– Не мог бы ты дать мне несколько минут? Мне нужно немного побыть одной. Обещаю, что не попытаюсь сбежать.
– Конечно. Я принесу вещи из машины.
Сходив за багажом и отнеся его наверх, Меррик вернулся на кухню. Ему хотелось подумать. Он налил себе бокал вина и вышел с ним на переднее крыльцо, где стояло плетеное кресло-качалка. Его «мыслительное» кресло, как он часто называл его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Темное пространство машины, казалось, сомкнулось вокруг них. Меррик потянулся к Алиссе, обхватил ее голову, скользнув пальцами ей в волосы. Он наклонялся до тех пор, пока их губы не соприкоснулись. Разомкнулись. Снова слились, на этот раз крепче. Она издала какой-то звук – не то стон, не то мурлыканье, – что он нашел невероятно эротичным.
Руки Алиссы скользнули ему на грудь, пальцы ухватились за рубашку. На мгновение она расслабилась в объятиях Меррика, приветствуя его прикосновения. От ее шелковистых локонов, касающихся его лица, исходил нежнейший цветочно-цитрусовый аромат. А потом она отпустила рубашку и обвила его руками.
Ее поцелуй был полон отчаянной страсти. Она полностью отдалась этому поцелую, жадно вбирая все, что он имел предложить ей. И это его воспламенило. Вспышка была мощной и мгновенной и прокатилась по нему, зажигая непреодолимое желание сделать эту женщину своей во всех смыслах. Он прижал ее к дверце и углубил поцелуй. Их языки сплелись в сладостном поединке.
Это все так неправильно, но ему было наплевать. Он мог бы овладеть ею прямо здесь, и к черту последствия. Единственное, что его останавливало, это выражение ее глаз. В них шла яростная борьба между физическим желанием и разумом.
Да, он мог бы уступить безумию страсти и любить Алиссу, пока не насытится. Но этого было бы недостаточно. Он хочет не просто ее тело. И он не будет удовлетворен, пока не получит все. Если это случится здесь и сейчас, тем лучше. Он может убедить ее, что похищение переросло в нечто совсем иное. Личное. Жизненно важное. Необходимое им обоим. И все же он заставил себя сделать борьбу справедливой и слегка отстранился.
Алисса, судорожно вздыхая, уставилась на него затуманенными, изумленными глазами.
– Почему это все время происходит?
– Потому что я неотразимый?
Она высвободилась из его объятий.
– Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я теряю голову. – Дрожащими пальцами она стала застегивать пуговицы блузки, которые каким-то невероятным образом оказались расстегнутыми. – Ты должен прекратить попытки соблазнить меня. Это несправедливо. Должно быть наоборот, а не… не так.
Ее замечание заинтриговало Меррика. Уголок его рта пополз вверх.
– Думаешь, если ты соблазнишь меня, это даст тебе возможность убежать?
– Едва ли у меня получится. Соблазнить, я имею в виду.
– Ты могла бы попробовать. – Он раскрыл объятия. – Я готов позволить тебе попытаться, если хочешь.
– Ха-ха. Очень смешно. Но я уже думала об этом. Ничего не выйдет.
– Почему? – искренне удивился он.
– Очень просто. Что случится после того, как я соблазню тебя?
– Я ослепну и оглохну?
Ее рот дернулся, прежде чем она подавила желание улыбнуться.
– Если б я думала, что так и будет, то могла бы попытаться. Но даже и в этом случае мне понадобилось бы три дня форы.
Он намотал ее локон на палец, заставив посмотреть на него.
– Если ты когда-нибудь окажешься в моей постели по-настоящему, если я когда-нибудь буду любить тебя – любить по-настоящему, – я никогда не отпущу тебя, принцесса. Мы будем связаны настолько тесно, что ты не будешь знать, где я начинаюсь, а ты заканчиваешься.
Она в испуге отпрянула. Это был испуг самки, готовой убежать от преследующего ее самца. Все имеющиеся у него инстинкты побуждали его овладеть ею. Немедленно. Соединить их крепкими узами, пока она не сбежала.
– Думаю, нам пора ехать, – пробормотала Алисса. – Но прежде чем мы тронемся с места, у меня есть одно условие.
Меррик спрятал улыбку. Он догадывался, что это за условие.
– Какое?
– Больше никаких поцелуев. Никаких прикосновений. Никаких попыток соблазнения. Мне нужно чувствовать себя в безопасности.
Его веселость тут же сменилась сожалением. Неужели с ним она чувствует себя ненадежно? Но, с другой стороны, как же иначе? Он похитил девушку. Скрутил. Навязывает себя ей – пусть даже она и отвечает ему с воспламеняющей страстью.
– Ты в безопасности, – мягко заверил он ее. – Даю тебе слово.
– Отлично. Значит, мы можем ехать.
– Как только ты пристегнешься.
– А я и не заметила, когда расстегнула ремень. Пуговицы. Ремни. Да ты прямо настоящий волшебник.
– Если б я был им, то не возился бы с пуговицами и ремнями. Их может расстегнуть любой.
Меррик повернул ключ зажигания. Когда они приехали на ферму, он дал Алиссе возможность осмотреться, не стоя у нее над душой, чтобы она могла свыкнуться с ситуацией. Уже сгустились сумерки, когда они встретились на кухне, чтобы поужинать.
– Я тут подумала… – начала Алисса, когда они заканчивали ужин. – Что будет с Селестией, когда я вернусь домой? Кто наследует мне?
– Никто.
Она нахмурилась, и искренняя озабоченность осветила ее глаза.
– Разве у моего отца нет родственников? Кузин, кузенов, племянников или кого-то еще? Не может же преемственность заканчиваться на моем брате?
– Нет. – Меррик подождал секунду. – Но может закончиться на тебе.
Морщинка озабоченности у нее между бровей стала еще глубже.
– Тогда что случится с Селестией?
– По закону она будет разделена на две части и отойдет к двум другим княжествам.
Беспокойство Алиссы было непритворным.
– Это кажется неправильным.
Он пожал плечами.
– В твоей власти предотвратить это.
Она покачала головой.
– Я не могу. Мой дом в Нью-Йорке. Через две недели я приступаю к новой…
Он поморщился, когда она осеклась. Похоже, до нее только сейчас дошло, что, если ее будут удерживать здесь в течение четырех месяцев, она потеряет и работу. Вся ее жизнь пошла кувырком из-за политического переворота в Вердонии. И он ничего не может сделать, чтобы изменить это. По крайней мере, пока не выяснит, что стоит за интригами фон Фолька.
Однако Меррик ни минуты не сожалел о том, что она в Вердонии. За это короткое время, что они пробыли вдвоем, он осознал, что ее место здесь. Более того, что она должна быть с ним.
Осталось только убедить ее в этом.
Когда пришло время ложиться спать, она попросила:
– Не мог бы ты дать мне несколько минут? Мне нужно немного побыть одной. Обещаю, что не попытаюсь сбежать.
– Конечно. Я принесу вещи из машины.
Сходив за багажом и отнеся его наверх, Меррик вернулся на кухню. Ему хотелось подумать. Он налил себе бокал вина и вышел с ним на переднее крыльцо, где стояло плетеное кресло-качалка. Его «мыслительное» кресло, как он часто называл его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27